С первого взгляда на Фарида было ясно, что в прошлой жизни он был любимым военачальником Чингисхана, сидел от него по правую руку, имел много жен, наложниц, но ценил только лошадей, хорошее оружие и любил дальние походы. Превратности судьбы за ушедшие столетия мало его изменили и, как прежде, на его высокую жилистую фигуру с широкой костью просились тяжелые доспехи. Ему первому надоел этот трёп, и он спросил:

– Где твои люди, Карел?

Живчик с приличным пивным животиком и синими удивленными глазками и сам измучился ожиданием. Разговаривать с Фаридом – легче памятнику душу изливать.

– Звонил, – сказали, – выходят.

Обычно это занимало пятнадцать-двадцать минут.

Наконец, с другой стороны дороги возникли четыре фигуры в синих халатах. Переждав машины, они приблизились, и Карел сразу заметил новенького:

– Привет, коллеги! Кто этот юнак с вами?

– Привет. Салам пополам. Юрка зуб лечит. Вот замена.

Карел с сомнением покачал головой. Уж больно молод и не по делу красивый.

– Ну, что, коллеги, за час управитесь?

– Надо посмотреть.

Славка одного роста Фаридом, но сутуловатый и не такой монументальный, попытался просунуть веселую рыжую бороду под тент и тотчас выдернул ее обратно.

– Ну и амбре. Что у тебя там?

Фарид великодушно удостоил его взглядом.

– Шкуры. Свиные.

Славка присвистнул.

– А как же Коран? Да и рамадан у вас кажется?

Фарид пожал плечами:

– Я их не трогал. Остальное не мое дело.

Шкуры лежали черной щетиной вверх, заполняя пространство длинного кузова. Плохо очищенные, они, пока добирались до этого уголка Москвы, раз десять, наверное, смерзались, оттаивали, мокли под дождем, и вид, конечно, имели аховый. До этого Фарид привозил шкуры буренок. Гладенькие, мягонькие профессионально обработанные, они и смотрелись любо-дорого.

В этот раз черт знает, что привез. Даже не верится, что это сгодится на какую-то обувку. Впрочем, Европа на то и Европа, – из дерьма конфетку делать. Собрал, небось, по дешевке на русских свинофермах где-нибудь в Татарии или Башкирии. Куда он еще совершает набеги?

Поворчали, свернули тент, начали разгружать. Освободили первый метр на «камазе» и обнажился стальной скользкий пол. Приступили ко второму ряду шкур и случилось неожиданное: «юнак» перевесился через борт, – сплюнуть, высморкаться или глоток воздуха сделать, кто его знает, – и тут вдруг его подошвы скользнули по полу и ноги мгновенно оказались выше борта. Рядом на счастье стоял Сашка. Ноги мальчика задели его, Сашка навалился и, удерживая голени под мышкой, заорал о подмоге. Общими усилиями втянули обмякшее тело мальчика в кузов и поставили на ноги.

Смуглое красивое лицо с плитками румянца превратилось в зеленую маску.

– Нескладно, – пробормотал Славка. – Идти-то можешь? Осторожненько, смотри.

Они помогли ему спуститься через борт и проводили глазами, пока он нетвердой походкой переходил дорогу.

– Н-да... – протянул Валерий. – Не иначе как мусульманин. Или еврей. Свинина противопоказана.

– Мусульманин, еврей… Может просто противно. Ты на овощных базах закалялся, а он у компьютера. Чувствуешь разницу?

– Компьютерщик, тоже мне, – хмыкнул Валерий. – Вот у меня племянник программу сочинил, так его по контракту на два года в Штаты пригласили. Представляешь? Это, я понимаю, – компьютерщик.

Теперь, когда они остались втроем, работать стало труднее, но они приноровились. Шкуры с треском отрывались от слежавшейся пачки и летели из «камаза» в «татру», постепенно забивая пространство от кабины к заднему борту. «Коллеги, коллеги», – пробовал вмешаться Карел, когда ему казалось, что шкуры ложатся неровными рядами. «Шел бы ты, Карел, знаешь куда? Потом подравняем». В конце концов, Карел угомонился и пошел отвести душу в кабину к Фариду.

– Все-таки ты не прав, Слав. – Это гремел голос Валерия из «татры». – Нельзя так отпугивать клиента.

Речь шла о недавних событиях. Пришел заказчик. «Так, мол, и так: есть цистерна конденсата. Надо переработать его в бензин. Слышал, у вас маленькая установочка есть. Сколько запросите?» Все конкретно, по-деловому. И тут Вячеслава Константиновича угораздило, – ну полная бестактность, – «откуда, мол, у тебя в Крыму конденсат?»

Заказчик набычился, на скулах заиграли желваки, еще минута и он выдаст по полной программе:

«Ты чо начальник? Дело мне шьешь?».

Валерий Владимирович поспешил загладить бестактность начальника отдела:

– Нас интересует состав конденсата. Сертификат есть?

– Это, пожалуйста.

Он дернул молнию на барсетке, извлек небольшую бумажку с длинной колонкой цифр и обозначений. Пока все трое изучали бумажку, заказчик по очереди рассматривал собеседников, решая непростой для себя вопрос: «цену набивают или дурку гонят?».

И в этот момент позвонил Карел.

В результате, вместо того чтобы договориться о цене и ударить по рукам, расстались с какими – то неясными намерениями еще раз встретиться и «перетереть» проблему окончательно. Нет! Так дела не делаются.

По-настоящему обидно должно быть Сашке, Александру Дмитриевичу, то есть. Заказчика-то добыл он. Он главный добытчик в этой компании. И выглядит солидней всех, в полном соответствии с должностью. Вот и Карела в свое время он подцепил, и месяца три это помогало от безденежья и даже как-то омолаживало, возвращая в студенческие годы.

Теперь вроде полегче и можно бы отказать Карелу в услугах. Но когда-то сложившаяся бригада квалифицированных и ответственных грузчиков полюбилась Карелу, и он не может так просто расстаться с ней. Тем более, что неплохо экономит на этой привязанности.

– Ты думаешь, я не знаю, где он скоммуниздил эту цистерну, – продолжал греметь Валерий Владимирович. – «Да я тебе враз скажу: в Краснодаре, вот где. Там на лимане месторождение – пальчики оближешь: только выветри конденсат и получай бензин. И что? Мы не могли этого сделать?»

Голос из «Татры» как гром небесный раздается под грохот металлического пола.

Голос Славки, Вячеслава Константиновича то есть, звучит с «камаза» голосом грешника перед инквизицией.

– А если этот нефтяной магнат завтра скоммуниздит цистерны в Башкирии? Накрылась наша установка?

– Слушай, Дон Кихот, слезай с Росинанта. Мельницы кончились. Да мы бы окупили ее за месяц и новую бы сварганили. Там же золотое дно. Цистерну он нам для пробы запустил.

– Ладно, сам договаривайся. Но цистерна, имей в виду, – несерьезно.

Как не спешили, управиться смогли только под вечер. Карел достал конверт с деньгами, терпеливо дождался, пока Славка их пересчитал. Простились, и «татра», плавно покачивая габаритными огнями, поплыла по дороге.

Они прошли по гулкому пустому коридору института. Вячеслав открыл кабинет, включил свет. С отвращением стянули халаты и кинули их в угол. Вячеслав достал из сейфа банку со спиртом. Все роли давно распределены. Появилась колбаса, хлеб, соленый огурец. Что еще нужно, чтобы закончить трудный день? И пока разведенный спирт остывал под одним краном, они ополоснулись под другим и заговорили о насущном.

Надо было решить еще пару важных вопросов. С тех пор как в Турцию поперек Черного моря прямо по дну прокладывают газопровод, начальство днюет и ночует на больших переговорах, надеясь выиграть право на строительство сопутствующего оснащения в Турции. Тогда прольется золотой дождь. А пока все это время «на хозяйстве» остается Вячеслав Константинович, кандидат физматнаук, любимый ученик самого Басарыгина, надежда отечественной научной мысли. «На хозяйстве» очень беспокойно. Люди бегут. Институт давно не выпускает ничего кроме жиденьких отчетов и слегка подправленных прошлых проектов. А между тем наследство из прошлого досталось, ни приведи Господь! Чего стоит, например, эта восьмая скважина. Когда-то на прошлой войне, которую почему-то называют холодной, немного погорячились. Рванули парочку мегатонн под девизом «мирный атом». Так удалось и обязательств не нарушить и показать, что мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути. Стоит и не ржавеет. Все бы ничего, но мать-земля начинает понемногу платить за надругательства и по каплям выдавливает соленый рассол, закачанный в каверну после взрыва. И торчит в степи эта восьмая скважина с проржавевшим оголовком, окруженная оградкой, как сиротливый памятник пытливой научной мысли и былым амбициям. И только рогатая скотина иногда подойдет, потрется башкой, может быть лизнет солоноватую лужицу, восполняя нехватку солей, и идет по своим делам дальше. Ей бы счетчик Гейгера вместо колокольчика, подумала бы прежде, чем отбиваться от стада.

Сколько исписано бумаги и вот, наконец, забрезжило: доклад у депутата и завтра надо идти в Думу.

– Что ты хотел показать?

– А вот видишь? – Александр Дмитриевич развернул перед Вячеславом журнал на нужной странице. – Его регион на восьмидесятом месте. По инвестиционной привлекательности. А почему?

Александр Дмитриевич открыл другую страницу.

– Все потому же. Американцы наверняка просекли со спутников. Экология. Где-нибудь в госдепе инструктируют: «господа, не рекомендуем….». Ты покажи или как-нибудь вставь это в доклад.

– Да там и без нас хватает заморочек. Думаешь, он не читал?

– А ты видел депутата, который что-то кроме чековой книжки читает?

– Да ладно тебе, не драматизируй.

Сказал и сам невольно поморщился, поймав себя на том, что от общения с чиновниками начал перенимать их лексикон. «Не драматизируйте ситуацию». Замечательная, универсальная формула всех чиновников во все времена. Не волнуйтесь, все под контролем, для того здесь и сидим. Так, наверное, говорили накануне всемирного потопа, растащив отпущенные Богом средства на флотилию ковчегов. Интересно, были тогда у писарей трехэтажные коттеджи?

…Умные в компании все, но мудрый только Вячеслав Константинович. Недаром его шапка шестьдесят седьмого размера. Вячеслав взял почти пустую колбу.

– Ладно, коллеги, давайте по последней и по домам. В баньку бы сейчас…

– Возьми дезодорант в шкафу.

– Жена неправильно поймет.

…Фарид устраивался на ночлег в кабине. Завтра он поедет в Воскресенск, загрузится цементом, тепленьким, прямо с завода. Полста мешков возьмет себе и надо, наконец, закончить пристройку на даче.