Самсон глядел вслед уходящим и шептал неразборчивые слова, похожие на благодарность. Люди пришли к нему в тяжёлую минуту. Разве такое забудешь? Простой деревенский стол, наскоро срубленный из прокисших под снегом досок, был захламлен остатками еды, перевёрнутой посудой, окурками. Тускло поблескивали пузырящиеся пивные лужицы. Самсон, закрыв за гостями дверь, неловко принялся прибирать на столе, но, тяжело вздохнув, опустился на подвернувшийся стул, подумав только, что у Марии получилось бы проворнее и ловчее. Ни о чём больше думать не смог и полез на холодающую печь пережидать вечер и ночь.

Едва рассвело, Самсон собрал первое, что попалось из носильных вещей, еду, оставшуюся после поминок, и затолкал в залатанный рюкзачок. Накинув его на плечо, вышел из избы, защепив дверь деревянной колодкой, и по той же тропинке, хваченной поутру скользкой коркой, словно вслед вчерашним гостям, зашагал на разъезд. Как и договаривались, паровоз терпеливо дожидался его. Из-под колёс выбивалось мутное паровое облако. Физиономия машиниста в угольной маске выглядывала из кабины. Узнав бывшего своего учителя, он снял замызганный картуз и тотчас прогудел отправление.

Через полчаса Самсон вылез на небольшой станции. Два ряда рельс бежали в разные стороны. Неловко перескочив через широкую колдобину, заполненную масляной жижей, Самсон по деревянным ступенькам подобрался к деревянному же кассовому окошечку. Кассирша сонно приняла от него деньги, просунув взамен в отверстие билет, предупредив зачем-то: “Вы, папаша, не суйтесь в дорогие вагоны. Поинтересуйтесь, где общий, и туда”. Самсон пробормотал обиженно: “Без тебя разберусь, квочка”. И присел в ожидании на ящик, похожий на рундук.

В город Самсон приехал через три дня. Он был здесь давно и сейчас заново воспринимал и широкие улицы, и потоки машин, и людское верчение. В расщелинах тротуарной кладки лежали, похожие на грязную вату, остатки снега. Самсон присел на корточки и коротким толстым пальцем стал выковыривать снег из расщелины. Запаха у снега не было. Он тут же таял, оставляя на пальцах грязную строчку. Самсон вытер руки о полушубок и отправился искать по памяти дом сына. В последний раз он искал его, когда Мария ещё не помышляла о смерти.

Ему открыла скорая синеглазая девчушка и, переждав оторопь, закричала: “Деда Самсон приехал! Деда Самсон”! Из кухни выглянула невестка Дина. Удивилась: “Какими судьбами? Почему не предупредили”? И, не дожидаясь ответа, скрылась. Самсон поцеловал внучку, подбросив высоко над собой, опустил на пол и, держа руку на белокурой головке, прошёл в комнаты.

– Где папа? – спросил Самсон.

– На работе. Скоро придёт. Он защитил диссертацию. У нас сегодня сабантуй.

– А ты откуда про сабантуй узнала?

– От мамы.

– Лена, – донеслось из кухни, – займи дедушку. Я скоро освобожусь.

Самсон сел в кресло, кряхтя и постанывая, вытянул ноги. Лена взобралась к нему на колени, обхватила руками шею и прижалась носиком к небритой щеке.

– Деда, а почему ты к нам приехал? Не мог дождаться, когда я приеду к тебе?

– Умница, в самую точку, – подтвердил Самсон и неожиданно для самого себя добавил: – Горе у меня.

Лена поглядела на него внимательно.

– Не переживай, дед, – сказала она. – Ладно?

– Ладно.

– Здравствуй, отец! – Самсон поднял глаза. Неслышно вошедший сын стоял у входа в комнату.

– Здравствуй, Андрюша, сынок!

Обнялись. Расцеловались.

– У меня радость, отец, – сказал сын.

– Слыхал.

– От Дины?

– Зачем? От Лены.

– Вот сорванец, – он дёрнул дочь за ухо.

– Поздравляю.

– Спасибо. У нас сегодня гости. Располагайся, а я помогу Дине по хозяйству. Потом поговорим.

Гости ввалились шумной гурьбой и сразу потянулись к столу, поражавшему изобилием продуктов и роскошеством сервировки. Тосты провозглашались величальные, но неопределённые, как будто застолье было не следствием удачного научного усилия, а наоборот, удача была лишь поводом для застолья.

Рядом с Самсоном сидела молодая пышноволосая женщина. Глаза у неё были хитрые, далёкие, а руки красивые и ловкие, как у Марии.

– Вы отец Андрея?

– Отец.

– А почему мы не встречались раньше?

- Видимо, не совпадали.

– Не совпадали? Странно. Не совпадали… Андрюша, – крикнула она через стол, – у тебя интересный отец. Интересней, чем ты.

– Только не соврати. У него жена…

– … и дети, – добавил кто-то под общий хохот.

Женщина, однако, не забывала о собеседнике.

– Где вы живёте?

– Далеко. В селе.

– Значит, сельский труженик. Кормилец наш.

– Люди не кормят друг друга. Всех кормит земля.

– О, это уже философия. Отчего вы такой печальный?

– Горе у меня.

– Что вы, радость! Вот уже Андрюха диссертацию пробил. Он у вас активный. Далеко метит. За горизонт своих возможностей. Может быть, я сложно выражаюсь, и вы не знаете, что это такое?

– Не знаю.

– В селе на это смотрят проще.

– Проще, – согласился Самсон, не понимая, что говорит. Он потерял нить разговора и чувствовал себя, как в лесу, когда слышишь голоса и сквозь деревья видишь свет, но всё это отдаляется по мере того, как пытаешься подойти поближе.

Когда гости ушли, сын сказал:

– Иди спать, папа, Дина постелила тебе на диване. Устал? Я тоже. Поверишь, выматываюсь до такой степени, что нет возможности подумать о перспективе. Вижу только то, что перед носом. Не о такой жизни я мечтал. А менять поздно и, думаю, не стоит. Какая ни есть, а это моя жизнь.

Сын зевнул и ушел в спальню, прикрыв за собой дверь.

Утром, после завтрака, сын и невестка умчались на работу, доверив Самсону проводить внучку в школу.

– Дед, когда я снова к тебе поеду?

– Когда захочешь.

– А я знаю, когда.

– Тогда скажи.

– Когда мы не сможем поехать отдыхать в санаторий, тогда меня отправят к тебе уставать.

– Согласен. Тебе у нас нравится?

– Особенно речка Воркслуша, кот Елисей и Витька Куприянов. Дед, а Витька обо мне вспоминает?

– Витька-то? Всякий раз, когда видит меня. Здорово, говорит, за Ленкой соскучился.

– Я тоже.

– А за Марией?

– Мама её не любит. Она нам не родная бабушка. Она хочет твои богатства к рукам прибрать.

– Какие у меня богатства… Грех один.

– Мама её не любит, – упрямо повторила девочка.

Вечером Андрей спросил:

– Пап, на когда тебе билет брать?

– На самое ближнее, на какое сможешь, время.

– Я всё могу. Хоть на завтра.

– На завтра и бери.

Андрей и Дина проводили его на вокзал. Пока отец и сын прощались, Дина сбегала в станционный буфет и набрала всякой снеди старику в дорогу.

– Мы пойдём, отец, – сказал Андрей, поглядев на часы.

– Идите, идите.

Они ушли. Самсон вошёл в вагон, примостился у окна и стал глядеть на вокзальную суету. Напротив расположился мужчина в очках. Перед ним лежала кипа газет и журналов. Уловив взгляд Самсона, сказал:

– Купил, чтоб скоротать время. Пользуйтесь.

– Спасибо, – отказался Самсон. – Худ я глазами.

– Поезд дёрнулся, скрипя тормозами, и медленно выкатился за пределы вокзала, постепенно набирая скорость.

– К детям приезжали? – поинтересовался мужчина.

– К ним.

– Симпатичные ребята и вас, по всему, любят.

Самсон попытался улыбнуться.

– Да вы не печальтесь, – сказал мужчина. Видимо, что-то в поведении попутчика его смутило. – С детьми приходится расставаться. Делать нечего.

– Горе у меня, – сказал Самсон.

– Горе?

– Мария померла.

– Мария?

– Моя жена.

– Стало быть, их мать?

– Нет, моя жена.

– М-да, – произнес мужчина, сняв очки и снова надев их. – Обычное дело, люди всегда умирают в самое неподходящее время.