 |
|
Владимир КузнецовКОГДА ВСЕМИРНЫЙ ПОТОПСлово в защиту моего Бога 45 страниц * * * О б с т о я т е л ь с т в о Материя и Дух, материал и Творец... — это, как две руки Господа, а между ними весь Мир, все формы. Материя не может быть чем-то иным, если она выдерживает прикосновение Духа, — материал всегда достаточно тверд и ждет равного по силе творца. Кто я здесь — материя или Дух? Когда духовное пребывает во мне, то я могу творить и творю себя, а когда преобладает материальное, то все творят внешние обстоятельства . Что-то происходит, что-то случается, а в результате — понимание... Понять — значит измениться, понимание самое ценное внутреннее достояние. Оно — венец всех мук и страданий, и, может даже, самой жизни. Обычно понимание приходило ко мне в силу обстоятельств внешних, они загоняли в угол, заставляли думать, страдать, напрягать душевные силы и — понимать. Видимо, сам я, по собственной воле, ни- чего не хотел понимать... А разве нельзя напрягать волю, работать над собой, и размышлять последовательно в силу обстоятельств внутренних? Ведь есть и жажда духовная. Неужели она не так сильна, чтобы вызвать напряжение достаточное для понимания... И так, я могу рассказывать о том, что понял... Еще я могу описать те обстоятельства своей жизни, которые заставили меня понять. Высшая победа обстоятельств — загнать человека в такой тупик, из которого есть только один выход — Б о г . Однажды я оказался в таком тупике и понял... Все мое понимание можно выразить такими словами: Бог Есть! А еще я пытался рассказать о тех обстоятельствах, которые подвели меня к этому... Но вот , если на страницах книги создать такое "обстоятельство", которое заставило бы читателя переживать и думать, и пришло бы к нему понимание... Вряд ли мне по силам такое художественное произведение... Произведение искусства — это искусственно созданное обстоятельство, переживая которое, человек получает понимание истинное. * * * М е д и т а ц и я Я собрался говорить о самом важном... Думал поделиться с Вами наиболее ценным, что у меня есть... Но если нет вина — истинного содержания, то остается одна пустая тара. У меня есть множество пустых вещей: мысли, образы, воспоминания... Книги пылятся на полках . Модели Вселенной, концепции мироздания, как старые надоевшие игрушки, валяются на полу. * * * Я сижу посередине моей комнаты, окна занавешены, дверь закрыта... И в этой комнате — Весь Мир! Все прошлое помещается в ней: Все мечты и все представления о будущем, где-то здесь в углах этой комнаты. Все огромные пространства, далекие времена, космические расстояния — всему хватает места... Я знаю, что ничто никуда не исчезает, мое тело спокойно сидит в кресле... А я, который может заняться то одной вещью, то другой идеей — сейчас ничем не занят, ни на что конкретно не смотрит. И поэтому пребывает в некой середине, из которой можно видеть все одинаково близко, если смотреть не выбирая и не приближаясь, — смотреть особым боковым зрением, которое видит все сразу, пусть не четко , но в полном объеме во все стороны. Я знаю мою комнату: где какие картинки, где какие игрушки... Пока я ими не занят, сами они не шевелятся, остаются такими же и на прежних местах. Я устал переставлять ... Так пусть же все будет так, как есть... Все слова, все мои возможные фразы я слышу одновременно каким-то особым боковым слухом... И стараюсь ничего не выделять из общего шума. Я ... "я" — это тоже всего лишь слово, за которым образы, представления, воспоминания... — можно сдвинуть, убрать из середины, а его составляющие развесить по стенам, расставить по углам... И тогда в центре комнаты останется один только воздух ничем не занятое сознание, содержание, лишенное формы. Можно ли отделить содержание от формы? Ведь соотношение не постоянно, и мы это прекрасно чувствуем: то множество форм и так мало в них содержания, то — одна — две формы и бездна содержания! Наверное, и весь наш мир — есть некая соразмерность между содержанием и формой. А бесконечность форм Вселенной вызвана бесконечностью содержания. Математики говорят, что две бесконечности могут соотноситься друг с другом... Если их соотношение меняется, то — в нашем случае — меняется качество и количество, и движется все Творение. Думаю, может происходить как бы два вида движения... Первое происходит, когда содержание пытается исчерпать себя все новыми и разными формами, идет творение все большего числа вещей — количество. А направление такого движения — инволюция. Второе: когда некая форма вмещает в себя все большее содержание — качество. Форма становится все совершеннее, движение в этом направлении — эволюция. И вот появилась одна абсолютно совершенная прекрасная форма... И вместила она все бесконечное содержание. * * * Может быть, это одно Слово, но вмещающее в себя всю Жизнь Мира... Есть некое духовное содержание — наполнение, которое мы чувствуем во всех вещах. Его может быть меньше или больше, но, как правило, мы видим одинаково- "согласованная реальность". Поэтому так трудно передать новое чувство содержания, когда в какой-нибудь вещи мы открываем вдруг большую глубину. Всегда приходится учитывать некое определенное для всех соотношение количества и качества, формы и содержания. Отношение к миру, наше представление о нем, и наше в нем поведение, опирается на эту постоянную... На самом деле, соотношение не постоянно — всегда колебания бывают и очень сильные... Что происходит, когда ограниченное количество вмещает в себя все большее, стремящееся к бесконечности качество? Страннейшие истории происходят тогда , и долго потом приходится разбираться... Человек может вести себя удивительно, совершенно необъяснимо с точки зрения обычного мировоззрения... Ведь, если соотношение формы и содержания резко изменится, то и вся картина мира станет другой. * * * П и с а т е л ь ? А я вина хочу... Для меня, конечно, главное — содержание: было бы вино, а посуда найдется. То духовное вино, которое оживляет формы и творит новые. Писать — создавать форму... Легко писать от избытка нуждающегося в формах содержания, а когда недостаток, то это , наверное, и есть творческая мука — творение пустых форм. Правда они взывают к содержанию, как пустые рюмочки к вину... И , видимо, можно писать для того, чтобы привлечь содержание... Но мне чаще приходилось писать для того, чтобы освободиться от сводящего с ума , затопляющего сердце содержания. Творчество — способ уравновесить одно с другим — форму и содержание. А если терпеть и ничего не писать, то , наверное, будешь меняться сам, и все вокруг будет видеться по-другому... Писать , чтобы не сойти с ума? Но ведь моя цель и есть сойти с ума: сойти с ума этого и взойти на другой ум, с которым не страшно жить и умирать. Не страшно, когда есть то, что потерять невозможно. Найти бы это абсолютное мое, самое мое... Самое субъективное, оно и есть- объективное. Ведь во всем внешнем человек является только частью целого, а часть всегда субъективна, и только во внутреннем единстве с Целым он обретает объективность. * * * И стыдно не владеть тем, что принадлежит тебе по праву. И страшно владеть тем, что тебе не принадлежит.
Но как быть с писательством? Пишу и буду писать понемногу... Но я не писатель, я — искатель Истины. * * * И с к а т е л ь И с т и н ы Мне и самому как-то странно признаться вдруг, что я искатель Истины... Но, рассуждая снова, стараясь быть критичным, ироничным и вновь с полной серьезностью отвечая на вопрос — чем я с большим постоянством занят, чему готов посвятить жизнь, повторяю — Истине. Да и что в этом странного?... Ведь сказано, что сначала — Бог, а остальное — приложится... И служить надо одному Богу, а не "двум господам". Ведь я пишу с большой буквы Истина — "что есть истина?"... Не что, а — Кто, Бог есть Истина, искать Истину — искать Бога. Говорю определенно, чтобы не было путаницы: Истина значит для меня — еще одно Имя Божье. Имя не Он Сам, имя- это дверь, в которую можно стучать. Вот я и стучу... Но я ведь человек здравомыслящий, рассудительный, и поэтому — никакой "палаты N 6", хотя иногда бывает, за неимением более разумных средств, — стучу лбом — Господи, помилуй! Ведь — жажда, ищущий не имеет, само искание свидетельствует... Но все же, искатель Великого Сокровища уже чем-то богат: мечтой, романтикой, каким-то отсветом еще ненайденного золота. Главное то, что он верит, и поэтому посвящает поиску всю жизнь. Значит — я верю в Бога. Так что, ничего особенного в своем искании я не нахожу, кроме одного — веры в Бога. Является ли Вера чем-то особенным? Я спрашивал многих и многие отвечали, что верят... Единственное, что меня всегда удивляло: почему человек, говорящий, что верит — не ищет? По-моему, одно естественно вытекает из другого... Ведь если человек знает, что есть Несравненное Сокровище, то... Надо искать... Худо ли бедно, ищу, а с недавнего времени осознанно — цель жизни поставлена. И, конечно, надеюсь на вашу помощь. Я всегда мечтал о самом большом походе. Снова с друзьями вперед к прекрасной цели... Но не думайте, что это призыв, у меня всего лишь флаг с яркой надписью, но нет ни корабля, ни компаса, ни карты... Только недалекие люди склонны раздувать свое дело, вернее себя, задевая и напрягая других, пытаясь заполнить своей ограниченностью все неведомые дали. * * * Когда-то мы шли вместе. Энергия бунтующей молодости успела создать нечто ценное, поэтому и теперь я обращаюсь за помощью к старой романтической дружбе. Говорю о Золоте, блеск которого мы видели вместе. Думаю, что один золотоискатель всегда внимательно выслушает другого, если на самом деле собирается искать. Выслушает, не надеясь, что ему укажут точное место, где лежит золото, не думая, что кто-нибудь отдаст ему свое, очень непросто добытое... Интересно наблюдать , как люди, не имея действительных ценностей, создают мнимые путем рекламы, пропаганды... Всякие ненужные вещи всегда всучивают самым наглым образом, вторгаясь, мучая... И все, как всегда, происходит из-за того же шиворотнавыворотного представления о ценностях. Почему-то считается, что ценность ума в его загруженности... А привычка ценить количество <считать деньги> видит большую ценность в большом количестве... Бедный ум: факты, идеи, информация — все неусвоенное, недомысленное, в каком-то полупереваренном виде, и уже привычные беды от привычного переедания... Люди стремятся к заполненности сверх всякой меры... И заметьте, чем ниже качество вещей (идей, мыслей), тем с большей охотой они их раздают. * * * Внимание, старатели! — все наоборот. Самый ценный ум — пустой, не занятый сам собой, и готовый помочь другому... Представьте себе такого человека, мудрого, умеющего думать, знающего, и готового это знание, свой опыт предоставить в полное ваше распоряжение. Что не дает вам жить? Хорошо бы раз и навсегда решить "проблему" и пойти вместе встречать Солнце. Долго ли вы сможете любоваться Природой и переносить это странное для вас беззаботное состояние? Почему человек избавившись от одной заботы, тут же находит другую? А ведь как прекрасны моменты, когда освобождаясь от своего частного, ум открывается Всеобщему! Красота — это такое Вино, даром и сколько угодно. Вот восходит Солнце, наливай, пей, если есть тара... Но! Тары нету. Почему нет пустых сосудов, почему все люди переполнены собой? Как там у Лермонтова? - "Тот самый человек пустой, кто весь заполнен сам собой". * * * Может быть, природа и не терпит пустоты, но человек ради красоты мог бы и потерпеть. И создать в себе необходимую Священную Пустоту. Где то Вино, которое наконец утолит жажду? Где тот сосуд прекрасный, чистый , который вместит Истину, Живую Всемогущую, Всеведающую... Готовую придти на помощь и мгновенно решить любую "проблему"?... Вопрос! Что есть вопрос? Откуда, почему вопрос? * * * Д р у г а я к о м н а т а Однажды в детстве, кажется, мне было года четыре... У нас были гости, было шумно, ярко. Из комнаты, где собралось много людей, где и я шумел, шалил, смотрел и слушал, я вышел в другую комнату. И вдруг — остановился... На полу разбросаны игрушки, за одной из них я, видимо, и пришел сюда, но остановился, как бы наткнувшись на тишину, меня удивило что-то... И дверь закрыта за мной, и не слышны голоса- один, совершенно один. Я стоял посередине комнаты, в центре моего мира: мои игрушки, картинки на стенах — все знакомо до мелочей... Но почему же тогда — все так непонятно? Может, я не пришел в эту комнату? А если я пришел сюда, то тогда и там никого не должно быть... Я видел, как ответ на мою попытку осознать себя рождается, растет и ширится. Я ощутил Нечто огромное и мощное, я слышал рокот этой страшной Волны... Много раз потом мне снилось огромная морская волна, выраставшая вдруг до небес, с пенным гребнем надо мной... Во сне я убегал, прятался, лез в гору... А тогда, стоя посредине комнаты, я не боялся, я жаждал этого удара, хотел, чтобы весь Океан обрушился на мою голову. Вдруг кто-то взял меня за руку, дернул, вытащил из комнаты, вокруг поднялась суета... Я увидел их всех, свет, большой пестрый стол, и — заплакал. И такая тоска, такая горечь впилась в мое сердце, что я испугался и перестал плакать, потому что пожалел их — вдруг увидят, как мне плохо. А потом всегда со взрослыми я притворялся веселым и глупым, чтобы не расстраивать их. * * * О т в е т Прошли годы. Мне было (называю точно) — 26 лет и 10 месяцев... Столько же было Лермонтову, когда он умер — такое удивительное совпадение... Тем более, что некоторое время своей жизни я посвятил Лермонтову, уже после того, как умер... Видимо, меня настиг удар той страшной волны... А может быть, уже потом, пытаясь связать две разные жизни , я искал в странном своем детстве хоть намек на то, что случилось со мной. Ударило, так ударило! — до сих пор искры... Такие белые, яркие... Я как-то сравнил их с теми разрывами (полосами и пятнами), которые бывают на экране, когда идет старый фильм, и кажется, что вот-вот порвется кинолента, вспыхнет другой мощный свет и двери откроют... Что же случилось , и вправе ли я так каламбурить о жизни и смерти? Пытался и пытаюсь рассказать. Я долго думал, что главное, самая важная моя задача в этой жизни и есть — рассказать людям о том, что случилось, когда мне было 26 лет и 10 месяцев. Гигантская волна обрушилась на мою голову — и Гром, и Молния... Рассказывая, я обращался к разным аллегориям, всегда к таким грандиозным, великим и ужасным... Писать слова с большой буквы — дело нетрудное, а вот возможно ли объяснить, что такое Ответ, человеку, состоящему из одних вопросов? Ведь Истинный Ответ — Гигантская Волна — смывает все вопросы, и такого человека, его разум — уничтожит полностью. Существует Истина — Ответ, а наши требования к Ней, наши чаяния — такие же вопросы. Действительно ли мы хотим расстаться со своими любимыми вопросами? Меня, например, уверяли, что есть вопросы, на которые нельзя ответить. Вопросы, мол, есть, а ответов нет: безответные вопросы, вечные вопросы, проклятые вопросы, запрещенные вопросы... Почему-то люди боятся Ответа Настоящего, убегают от него в любое безумие. Похоже, им нужны ответы такие, как в науке, где "ответ на один вопрос рождает десять вопросов новых". Однажды в детстве, не получив ответа, я оказался в жутком лесу, где росли корявые, уродливые вопросы — в безответном мире, где обитал бессмысленный разум. Смешно и горько вспоминать раздраженные ответы взрослых, их умное возмущение, попытки что-то сделать с моим тупым упрямством... Шло время и мои сверстники, оставив бесполезные вопросы, занялись делом, как-то приспособились к бессмысленному существованию. Не пора ли, расставшись с инфантильностью, и мне — кем-нибудь стать? Куда деваться человеку, который не может никем стать? Я пытался, изо всех сил пытался, чтоб не расстраивать близких, чтоб быть полезным... * * * Но встретил вас, мои верные друзья, и записался в отчаянные бездельники, и вместе с вами ушел в леса, где настоящая, трудная и опасная жизнь, многие километры с огромными рюкзаками, немыслимые восхождения и сплавы... И все ради мечты, невозможной упрямой веры. И странное дело: бессмысленная — в житейском смысле — жизнь вела нас к Высшему Смыслу, к Тебе, Господи! А что сталось с теми моими сверстниками, которые стали? Стали и становились, и хотели еще больше стать, и становились, и хотят еще больше. Недавно я встретил одного из них и даже сочинил по этому поводу нечто вроде рассказа. * * * В с т р е ч а н а д о р о г е
Мы не виделись 30 лет. Он, пыхтя, вылез из черной низкой машины и заблестел зубами, запонками и золотой оправой очков. Мы в школе дружили, и я пожал бескостную жеманно поданную лапку. Мне стало так жаль его: все помня, но едва узнавая, я силился разглядеть того прежнего, живого, худенького мальчика, погребенного в рыхлом, больном теле... Где ты? Что случилось с тобой? Он посмотрел на меня усталыми умными глазами и весомо изрек: "За все в жизни надо платить". Сколько раз мне приходилось слышать эту расхожую мудрость, сколько разных платежеспособных людей утверждали при мне сей пошлый закон! И понял я, что с ним случилось и, не вытерпев, устроил ему цирк... Сделав шаг назад, я громко и четко сказал: "Ты прав! За все в жизни надо платить Сатане, ведь он ничего не делает бесплатно, — но знай, что сама Жизнь, и Любовь, и все другие дары Бога — бесплатны, безвозмездны!" Эффект был потрясающий: распахнув золотую пасть, тыча пальцем в мои поношенные джинсы, он заорал: "И много ли дал тебе твой Бог бесплатно и безвозмездно?!" А я смолчал и стал пред ним ходить — я стал ходить на руках вокруг его плоской машины. * * * В с е м и р н ы й П о т о п Была такая статья, кажется, в журнале "Знание-Сила" — мыши неделями жили под водой и водой дышали при давлении в 200 атмосфер. Это соответствует глубине в 2 км, там, быть может, можно жить, вдыхая воду, ведь — парциальное давление... Представьте, утонул человек, — сколько утонуло на такой и большей глубине за время мореплавания?, — и не умер, очнулся на дне, дышит, все помнит... И вот идет он по дну морскому, ведь надо что-то делать, если живой... И вдруг... А там, еще дальше, еще что-то светится и мерцает... Да это целый город и люди уже идут или плывут к нему навстречу... И так далее — научно-фантастический роман, который я собирался написать... Но сейчас мне не до романа. Мне бы рассказать о самом главном, о самом наболевшем. Не знаю... Многие люди знают и как жизнь прожить, и что делать, и кто виноват... Я не знаю ни путей, ни способов. Однажды посетившая меня Благодать ушла куда-то за пределы этого моего мира. И я тоже хочу туда, не знаю куда. Но пока Она была со мной, я успел кое-что понять. И это есть мое истинное достояние, которое никто не отнимает, и которое всегда работает. Например, если человек поймет, что нельзя воровать, то он уже никогда не украдет. Если поймет, что нельзя убивать... Человек может много знать, о многом говорить, но поступать он всегда будет в соответствии со своим пониманием. И как печально видеть, что до сих пор еще не поняты самые простые вещи. Вся эта толпа торгующих, но ничего не создающих...-Что они уже поняли? А ведь Господу не все равно... Всевидящий, Всезнающий, Он попущает, и не отнимает свободы воли, но — Всемирный Потоп. Мы видим и радугу в небе, и помним, что "не будет более вода потопом на истребление всякой плоти"... Но Мир тонет, и дышать все труднее. Мир затопляет некая субстанция, от которой все бегут в паническом ужасе. И лезут по головам друг друга туда, — на поверхность сознания, где, не смея глубоко думать, скученные, ненавидящие, они, чтобы отвлечь себя от ужаса своего положения, безумствуют... Все корни и основания уже затоплены, все истинные ценности брошены и лежат на дне. * * * Эта субстанция не вода, но она — Божественного происхождения, поэтому и вызывает ужас панический... Бог попущает, но далеко не равнодушен к тому, что мы творим. И в ответ на безобразие изливает Печаль, "разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились". Печаль, всюду Печаль, океан Печали... А над бескрайними просторами тут и там торчат острова Сухой Злобы. На них живут сухие люди, которые ничего не хотят понимать и очень редко плачут. А те, которые не бежали, не расстались с корнями, ценностями и основаниями? Мой им поклон! Они научились нырять, и даже жить там в безграничных глубинах. Они не боятся намокнуть, и пусть льются слезы... Главное, что они умеют дышать всепроникающей всесоединяющей Печалью. Они — киты — печальники. И это самое важное дело на свете — дышать Печалью, превращая ее в Любовь! Так что, не бойтесь тонуть, не бойтесь кораблекрушений...- все равно — Всемирный Потоп. Острова Сухой Злобы недолго продержатся, а стыдно будет... * * * А М Б А Иногда, в смысле — все, мол, приехали! — восклицают — амба! Все! — Приехали! — Амба! Вот и я дошел до некого предела — амба!, после которого вынужден был взяться за это — отчаянное крайнее сочинение. Хотя и в таланте своем далеко не уверен, но писать вынужден... Что же делать, если даже самые близкие друзья не хотят понимать и думать дальше? Моя обида копилась годами, осаждаясь понемногу после каждого нашего разговора. Ведь я всегда пытался говорить с вами о самом главном, о Боге, и каждый раз... И вот настал момент, когда эта горечь просочилась куда-то глубже и задела — как говориться — за самое живое. Все, амба! — тигр пришел, большой страшный тигр — большими буквами — АМБА! "Твоя смотри — есть, а видеть — нету" — говорил Дерсу Узала. Твоя говорить — есть, а понимать — нету... Мне ведь не за себя обидно, и даже не за Державу. Даже боль и обида за Россию показалась мне домашней кошкой, когда АМБА пришел... Мне за Бога обидно! И сердце мое горело , и я рычал как тигр, и начал писать сочинение в защиту своего Бога. Так, что, расшифровываю: АМБА — это аббревиатура, и значит — Апология моего Бога. Думаю, что мне есть что сказать, ведь вы сами вооружили меня до зубов : я помню все наши диалоги от самых первых слов, и все несказанное — со мной... Я пишу сейчас, потому что не сказал тогда — не осмелился вслух. Слишком уж легко было нанести ответный удар... Каждый раз мне казалось, что прямой ответ — слишком жесток... И снова мягко и многословно я говорил, стараясь как-то обобщить, говорить безлично. в философском смысле... Но оказалось, что и здесь, в моей "философии", чтобы сказать — нужна беспощадность... Не сомневайтесь, и дальше будет все о том же — о Божественном... Почему я постоянно думаю, говорю и даже пишу о Божественном ? Ничего не могу с собой поделать, видимо, это такой род пьянства. Почему верблюд так много пьет? В палийских Джатаках говорится, что Будда в одной из прошлых жизней был слоном... А вот я, наверное, был верблюдом...
Я думаю, что конечный смысл любого творчества — защитить своего Бога... Каков в нас Бог — таково и наше творчество... Ты, художник, писатель, поэт — выносишь на свет самое свое сокровенное — своего Бога... Один Бог, который Есть, будет судить твое творчество... Достаточно ли твой Бог хорош для Вечности, для Бесконечности, и для того, чтобы в тебе, в человеке, найти высшую бессмертную необходимость? Я же, наверное, от того, что не художник, и не писатель, решил защищать своего Бога напрямую...
Давайте, друзья, не будем останавливаться, будем думать дальше... И главное, думать надо сейчас, немедленно. Прошлое и будущее известны, неизвестно настоящее. Наш Самый Большой Поход — это путь нашего постижения, на котором мы обретаем все большее понимание... Неописуемый восторг Понимания — безошибочный критерий Истины
Вы мне говорите: " Не гордись"..., имея ввиду — не гордись собой, но собой я и не горжусь... Но мне было бы жаль утратить эту движущую силу, эту энергию, которую порождает гордость... А что если я буду гордиться Богом? * * * В т о р о й в о п р о с Бог есть! Наконец-то договорились, ударили по рукам, и чокнулись и выпили... Как хорошо, как приятно... — ведь если найдено начало, то будет и конец всему нашему многолетнему разговору . И дорога не очень длинна, если ехать быстро, ведь вы, мои собеседники, не боитесь быстрой езды? "Какой же русский не любит быстрой езды..." Благословенно время, когда рушится все привычное — есть шанс найти опору истинную..."Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые..." А тому, кто, не смотря на вопль неистового Виссариона, ходил обедать, так и не ответив на первый вопрос, и теперь, икая и ковыряясь в зубах, пытается понять, о чем речь, я советую вовсе не садиться в эту "легонькую бричку"... Я пишу для конкретных людей, с которыми так долго говорил о Боге. Я мыслю человека, которой после всех сомнений и мук, после напряженной борьбы окончательно и бесповоротно сказал — Да! Ведь время уже послеобеденное!... Главный момент с которого все начинается, это когда человек окончательно и бесповоротно скажет: "Бог Есть! "Только тогда возможна дорога, на которой нас ждет та самая, "как пух легонькая бричка" и — дивные кони... "Эх, тройка! Птица тройка..." Дальше можно очень быстро: есть дорога, есть несомненное беспредельное движение... Но чтобы эти кони понесли, надо задать второй вопрос: К а к о в Б о г?
Спросите у прекрасной мечты, у сокровенного желания, у самого глубокого чаяния вашего сердца ... И рвануться кони... Начнется постижение — светлый стремительный полет... Потому что ответ есть. Есть это — "наводящее ужас движение"... Бесконечная творческая энергия, неисчерпаемый источник Любви.. И поэтому есть ответы на любые вопросы. Бог Есть! А дальше, а вывод?... Я знаю самые простые, но такие волшебные слова: здесь, теперь, сейчас! Бог Есть Здесь, Теперь. Сейчас. * * * И в т о р а я С м е р т ь ... Вы читали книги о жизни после смерти... Вы даже говорили мне, что не боитесь смерти, т. к. там будет лучше... Быть готовым к смерти, надеясь на жизнь после смерти — это смерть с маленькой буквы... Это значит откладывать Бога куда-то в бесконечность. С Богом может встретиться только Бог-Правда Божья. Все другое сгорит, поэтому Смерть с большой буквы — конец всякой лжи. И без этой Смерти невозможна Жизнь с большой буквы... * * * С п р а в е д л и в о с т ь Справедливость есть!, т. к. есть Бог, она торжествует всегда, всюду, совершенная, абсолютная... Чтобы в этом убедиться, достаточно ответить все на тот же вопрос- каков Бог? Сначала — Бог есть!, а дальше — каков Он? Искренний ответ находится в глубине сердца, он есть результат и напряженных раздумий, и страстного переживания. Это горячий ответ: и сердце горит и голова, он не вызывает сомнений, он стал пониманием — нерушимым внутренним достоянием... Живое присутствие в душе этого ответа и дает право отвечать на такие вопросы... Ведь моему знанию — каков Бог, — не противоречит только то, что справедливость есть! Это вне всяких сом- нений, а вот как она осуществляется, с полной уверенностью сказать не могу. Я знаю, что существует как бы два способа примирения... В каждый момент времени, в каждом событии осуществляется Божественная справедливость. Что бы не происходило, если глубоко всей душой мы сопереживаем... Главное, не быть внешним оценивающим наблюдателем... Справедливость это то, что касается лично нас. * * * Ведь все дело во взаимоотношениях... В космосе нет ничего безличного, никаких безличных сил. Не сначала материя, а потом, ее излучение... А сначала кто-то, потом его изучение — самовыражение, и в результате — форма, материя... Получается, что всегда за все кто-то в ответе. И чтобы его понять, чтобы его простить, чтобы его полюбить и вместе с ним Бога — довольно единого мига. А вот если был пропущен мгновенный ответ, и кто-то с кем-то все еще не в мире и любви, то справедливость восторжествует во времени. Не сейчас, так потом, не в этой жизни, значит в другой... И, без сомнения, есть и ад, и рай, ведь главное — справедливость, которая обязательно должна осуществляться... А все другие миры, измерения, пространства- да, сколько угодно, до полного всеобщего удовлетворения. * * * Х о ч у ! Чего ты хочешь? Нет страшнее вопроса. И жалок, и мелок, и смешон любой ответ. Вот придет Всемогущий Господь и спросит... Насилие, ненависть, войны..., и все, что мы называем злом, происходит от раздирающего мир вопля — Хочу! Будем смотреть вглубь, в корень, ведь, когда перед Богом... Что останется ото всех наших — хочу? Развеществленное, ничем и никем не обусловленное "хочу" можно выразить фразой: "Хочу любить ! — или, что то же — хочу счастья, блаженства..., и даже — хочу Бога..." Но, если ты так и ответишь, скажешь: "Хочу любить... или, выражаясь поэтическим языком капитана Лебядкина — "Законных жажду наслаждений"... То... Бездна, страшная, темная пропасть... Я долго стоял на краю и знаю, что "хочу" и "люблю" нельзя соединить, они исключают друг друга. Всегда одно из двух: или хочу, или люблю — или — без Бога, или — с Богом. Бог Есть! — говорит уже бытие и уже любовь... Есть! — значит здесь, теперь, сейчас. Все настоящее — в настоящем... Настоящая Вера не ждет и не вспоминает, а молится сейчас. А как же жажда, жажда духовная? Жаждешь — пей! Надо шагнуть в пропасть от "хочу" к "Люблю"... Пусть нет пути, но есть — Милость Божья. * * * И когда идешь над бездной, то невозможно ни подумать, ни произнести ничего другого, кроме -
* * * В этом лесу мыслей наш ум, как обезьяна, скачет с дерева на дерево, то вверх, то вниз... В Индии ум так и называют — Чита... И, наверное, лучше быть бабочкой, чем философом, ведь главное — подняться вверх... Давайте будем думать вверх! Это очень просто — первое мы уже сделали: сказали, что — Бог Есть ! А теперь и дальше, при каждом выборе мысли и самого пути размышления, будем основываться и исходить из того, что — Бог Есть. Тогда мысль будет расти в Небо и там в вышине раскроется прекрасным цветком... Чем выше мы поднимаемся, тем все больше света и аромата, тем подвижнее, тоньше и совершеннее мысль. И вот, достигая Неба, мы говорим единственно верные слова... А дальше — цветы: живые, божественно прекрасные... Их нельзя сорвать и принести сюда, под полог леса... Они увянут — я пробовал — останутся тени... Но художник, видевший там, попытается вырастить здесь... А еще выше, над цветами -- аромат, атмосфера... Еще одна защита от ослепительного Света. Ведь только Красота, которая над нами, защищает нас от Глаз, не терпящих уродства и лжи... И после любых самых прекрасных и правильных слов, есть еще два слова, без которых никакая правда не выдержит Его взгляда. Последние слова, которые завершают путь восходящей и все сознающей мысли — Господи, благослови! * * * П о ч е м у н у ж н а ф о р м а Состояния меняются... То чувствуешь себя глупым, неспособным..., то — умным..., иногда думаешь возвышенно, иногда — тяжелые мысли... Надо додуматься, а потом найти форму — сказать словами... Это и будет лекарством от сомнений и хандры. Постижение — беспредельный полет... А дать форму — остановиться... Дать форму хорошо перед тем, как начинаешь падать — установить планку на достигнутой высоте... И помнить о ней, пока бродишь внизу... И сразу отменить, если удастся взлететь выше... * * * П я т о е и з м е р е н и е Человек не стал бы расширяться за счет других, если бы знал измерение, в котором можно расширяться беспредельно... Пятое измерение — это не ширина, длина, высота, не время, а — еще одна открытость, с возможностью беспредельного движения. Это переживание ускоренного полета, совершенной свободы и небывалой легкости... Есть пятые и шестые измерения пространственно- временные — это, когда другие миры с их другим населением... Там тоже взаимодействие и столкновение с некими существами. Туда человека пускают, если он очень осторожен, умеет смотреть под ноги, уважать всякое создание... Но я не о них, а о том чудесном измерении, в которое когда оно открывается, — летишь, расширяешься, прорастаешь. Эта открытость, которая снимает само "бремя существования"... * * * З л о Зла нет — Есть Бог. То, что мы называем злом, возникает, когда из фрагмента мыслится всеобщее. Жизнь в неком фрагменте, частичная жизнь, приводит к злу — кризису, вызову... Переживать зло — это шанс понять всеобщее. Есть абсолютное Добро — Бог, и есть добро относительное — добро против зла — раскачивание маятника... Крайнее зло — крайнее добро... Зло можно мыслить, как удаление от Бога... А куда можно удалиться ? В собственное творчество — когда из фрагмента пытаются строить всеобщее; в собственное мировоззрение — когда Мир соизмеряют с кучкой личностных идей и мыслей. Истинное мировоззрение, истинное творчество возможны, когда есть целостное, всеохватывающее движение — Любовь. Ведь у слова "Любовь" нет антонима! Антоним слова ненависть — пристрастие, страсть... Страсть — ненависть... Печально, но наша жизнь, вместо истинного движения — всякая маета... То есть раскачивание маятника из одной крайности в другую, а любая крайность — зло... * * * И н е р ц и я
* * * Ч у д о Миром движет сопротивление Любви. Отсутствие сопротивления — Чудо! Все, что делает Любовь — Чудо: ведь нет другого способа делать без насилия... А всякие дела небывалые, необъяснимые, тем более, если они уродливы... — вторжение, волевое нарушение законов — дела бесовские, тогда "чудо" — еще худшее насилие. Чудо — это очень просто: не сопротивляйтесь Богу — и будет... Но загвоздка в том, что Он придумает Чудо почудесней всех наших смелых фантазий... Мы хотим своего и своих жалких чудес, всяких там — парапсихических. Чем больше хотим, тем больше наше сопротивление Ему... И возникает время... Время — мера нашего сопротивления. Две тысячи лет — сопротивление... Вместо Любви — время, вместо Блаженства — страдание... * * * С в о б о д а Что такое свобода, кто такой свободный человек? Ведь человек существо сложное, в нем так много всего разного и все имеет свои собственные желания... Кому дать свободу — желудку? Ясно, что — до добра не доведет... А если дать свободу Богу? и Бог есть в человеке... "Да будет воля Твоя"... Умеем ведь мы покоряться желаниям желудка... Но желудок — вещь известная, а Бог — Неведомое... Здесь, как и раньше, все зависит от нашего ответа на вопрос — Каков Бог? Свобода для человека не есть хаос из всех его противоречивых желаний и хотений... В человеке должна быть четкая иерархия ценностей. И сначала сверхценность — Бог. Поэтому, свобода, для человека, это прежде всего- — Свобода Богу! * * * Н о в о е Все имеет смысл... Почему материал, из которого создается нечто новое, сопротивляется, проявляет упрямство, инерцию, своеволие?... Потому, что материал, да и сама материя — Божественны... Это Дух, удерживающий уже созданную форму. Ничто чуждое Богу не смогло бы выдержать прикосновение Его Руки. Но движение есть. Весь Космос в движении... Творчество продолжается, а смысл и причина — возможно Новое! Не то новое — забытое старое <ничто не забыто- во всем есть смысл>, а новое — абсолютно новое. Оно смысл движения, смысл любого изменения... И это Новое — абсолютно Новое — и есть смысл страдания. * * * М е т а ф и з и к а ? Моя метафизика — это движение ума навстречу сердцу. Построения ума проверяются чаянием сердца, сокровенным желанием... Ведь в сердце — Вера! Вера — это память о том каков Бог. * * * Воспоминание о Боге — Вера. * * * Бог, который во мне успокоится лишь тогда, когда я стану прозрачным, и Он увидит Сам Себя. Стать прозрачным не значит исчезнуть: нужны ясный ум, знание, мудрость...- нужен совершенный глаз, который видит без искажения. Я думаю, что в Мир к своему Творению Бог приходит изнутри, через человека, через наш разум и чувство, через наше самосознание... Поэтому и возникает уникальность "я" для самого себя... Я один знаю свое "я" изнутри, а о других "я", об ощущениях, чувствах и самосознании других людей — сужу по аналогии со своим "я"... Изнутри, из глубин — приходит Бог... Человек — это орудие Божественного зрения... Бог один, а глаз у Него много... Творение Божье — прекрасно, совершенно... Но через мутный глаз плохо видно, и Господь недоволен. Он проявляет свою волю, напрягает глаз — человек страдает... Страдает и будет страдать, пока не поймет, не изменится..., пока не исполнит Волю Божью. Смысл жизни — исполнить Волю Божью. Если человек — орудие Божественного зрения, то надо стать совершенным орудием... * * * Мы воспринимаем Мир через ум, через чувство, через сердце, через все наше существо... Нужен совершенный человек — прозрачный, как кристалл — алмаз... Надо убрать с дороги все мутное, грязное, частное, глупое, все личностные перекосы... Чем лучше Бог видит, тем больше Он — Здесь, Сейчас. И проявляет свои абсолютные свойства: Всемогущество, Всеведение... Хотите знать — каков Бог? — не мешайте Ему смотреть. Господи! Да приидет Царствие Твое! * * * П р а в д а Существует своя, личная правда, та единственная, которую человек получает от пережитого, осмысленного прошедшего через душу события. А есть не своя, чужая правда о мире, о том, что происходит в нем, о закономерностях, и прочее — то, что нам рассказывают... Они-то пережили сами, эти рассказчики, все то, о чем говорят? Как правило, так называемая объективная правда — есть самое пошлое и общее толкование событий. Все бездумные безумные суждения и мнения происходят от "фактов", которые не прошли через сердце и разум человека. Истинный наблюдатель не тот, кто смотрит со стороны и безучастно... Ведь самый истинный наблюдатель — Дух Божий, который находится всюду и в центре всех событий. Только Ему принадлежит Бытие, а нам настолько, насколько мы приобщены — событие. Видеть бы руку Божью и участвовать в Его Бытии — вот истинное событие... Если с Богом, то-то вся жизнь была бы — одно прекрасное событие. А мы держимся за безбожную уродливую правду с такой же силой, как за свое "я". Вас не удивляет, почему человек чтит за правду нечто ужасное, страшное, ввергающее в отчаяние, не дающее дышать... Из уважения к другим людям и к их правде?.. Но почему такое недоверие и неуважение к Богу и Его Правде? Существует Правда Божья, единственно настоящая, вне споров и сомнений — лучшая Правда. Что я могу сказать о Ней?.. Я, помню, долго и мучительно думал о грехе... Куда грехи деваются, когда Он их прощает? Как это Он несет все наши грехи?.. И вот однажды, когда Бог принял мое раскаяние и простил... Тогда, когда я так быстро бежал... Уж если в прошлой жизни и был верблюдом, то, конечно, дромедаром: дромос камелос — быстро бегающий верблюд. * * * Тогда я так быстро бежал, потому что меня ждали Все люди... А ждали они потому, что без меня не могла осуществиться Всеобщая Радость, судьба Вселенной зависела от одного меня... Я был самым последним, самым негодным пассажиром, из-за которого стоял Весь Поезд... Но меня ждали, ждали потому, что я понял: все плохое в мире только из-за меня одного и — бежал, как дромедар... Я понял, что Всемогущий Творец может Все... Может не только прошлое переделать, но всю Вселенную, в единый миг, создать заново — новую, прекрасную и совершенную, как Он Сам... Поезд уже гудел вовсю, и все пришло в движение — Новое Творение начиналось. Вот я и бежал, чтобы успеть, бросив все свое зло и, бросая на бегу оставшееся добро, чтобы еще быстрее бежать... И когда не осталось моей правды, а вместе с ней и моего "я"... Тогда пришла Правда Божья, и мое бытие в Ней было величайшим моим Событием. Целый День — Событие... Есть новая чудесная жизнь в новой совершенной Вселенной, где найдется место и для нас со всеми нашими потрохами, если мы оставим свою и чужую правду, какой бы важной она нам не казалась, как бы ни была нам дорога... — оставим и скажем: "Господи, да будет Правда Твоя!" Его Правда несравненно лучше самой фантастической и прекрасной мечты... Я так любил мечтать и фантазировать... А еще, я всегда рассказывал легенды о моих друзьях. Такие удивительные необычные истории... Я и сам — герой легенды. Был бы писателем, художником... Помните наши восхождения, переходы и сплавы, жизнь в марийских лесах, нашу землянку на Илети?.. А сколько всего действительно чудесного и удивительного случилось с нами за это наше совместное путешествие, которое я называю — Самый Большой Поход... Почему так живучи легенды и мифы? Почему искусство? Почему есть стремление писать, рассказывать о жизни, переосмысливать жизнь, пытаясь отыскать то главное, что устоит перед самой Вечностью. Откуда это стремление создавать ценности, шедевры, придумывать абсолютные истины и незыблемые законы? Вот придет Всемогущий Господь — Хозяин и Творец Мира... Что наше соизмерит нас с Бесконечным? Какая форма или формула, какая идея или мысль, какая наша правда? Вот придет Всемогущая Радость, Любовь и Правда... — Куда тогда мы денем наш злобный мир? И мы правильно делаем, что творим прекрасное! Мечтаем на полную катушку. Фантазируем возвышенно. И во всем, что происходит, ищем глубочайший космический смысл. * * * Добро легче, чем зло... И будет, что раздавать на бегу... Давайте создадим, напрягая все силы, такую, пусть свою, если "видеть-нету", правду, которую будет не так стыдно отдать за Истину... * * * О с н о в а н и е Самое главное — это само переживание в его первозданном чистом виде... Ведь только прямое свидетельство без послемыслей, без фантазий, без попыток как-то сопоставить с известным — будет иметь непреходящую ценность. Моя мысль двоится, сомнения, неуверенность, оглядка на авторитеты — как трудно строить... Мои конструкции шатаются, могут и рухнуть, но вот Основание — останется неизменным. Мое основание — это то, невообразимой силы переживание, тот мой Великий День... Вот я и хочу, напоследок, еще раз прикоснуться к самому ценному, что у меня есть. * * * Моя вера в Бога, и то — как Он для меня, каков? — все идет оттуда. Я уже не могу сомневаться в Его существовании, как например, не могу сомневаться в существовании своего близкого друга. Но друга, с которым не один пуд соли съел, я узнал, в основном, по внешним его проявлениям и, бывает, думаю о нем по-разному... Каков он на самом деле, о его душе я сужу по аналогии с собой, и это мое понимание кого-то другого соответствует глубине моего познания самого себя. * * * Истинная встреча с кем-то другим — это чудо Любви * * * А вот Того, Кого я называю Богом, я встретил не внешне... Пока Он был со мной, Он был неотделим от моей души. Хотя она оставалась и сама по себе, ведь был кто-то, кто пережил эту величайшую Радость , величайший Восторг. Не говорю, что это был я, самосознание "я" ни разу не возникало в течение того Дня. Только потом я стал говорить, что это я пережил... Кстати, тот, кто пришел ко мне, не называл себя Богом... Он вошел в меня ударом молнии, со страшным громом, я перенес ни с чем не сравнимое потрясение всего моего существа. И, для меня, он вошел извне: молния ударила в голову, прошла насквозь, и только потом взорвалась внутри. Он не назвался Богом, но Он говорил. Он сказал лишь одно слово: последний колоссальный звук — удар очень ясно, убедительно, вне всяких сомнений произнес слово "Мы!" И на Земле в моем теле возникло новое существо, которое называлось — Мы. * * * Это была и моя бесконечная радость, и радость и ликование многих и многих людей... И Он был с нами... А все вместе, это невообразимо огромное, великое осознало себя в слове — "Мы". В одно мгновение Мы решил все проблемы, ответил на все вопросы, и настолько хорошо, что не только вопросов, но и мыслей никаких не осталось. В мой внутренний мир был внесен совершенный порядок, все нашло свое место и наполнилось величайшим смыслом. И уже ничто внутренне не мешало смотреть... Мои глаза прозрели и увидели самый лучший мир — нашу родную прекрасную Землю. Непрерывное бесконечное переживание Красоты... И Солнце всходило, и листья аплодировали... Мне не дают говорить слишком восторженные воспоминания. Я помню и должен свидетельствовать, что все было в самой наипревосходнейшей степени... Пока моя душа переживала Блаженство, Мы не стояли на месте, у Него были дела, Он шел, говорил с людьми и даже творил чудеса... Все делалось единственно верным образом, безошибочно и в жесте, и в интонации... Делалось сразу без рассуждений, без мыслей, потому что и так все было понятно... Я, наверное никогда не смогу сколько-нибудь вразумительно рассказать о том Великом Дне... Еще и потому, что эти воспоминания так глубоко меня расстраивают. Кто же Он, Кто приходил ко мне? Он — мой Бог, другого я не знаю. И зачем мне другой, когда я пережил присутствие Того, Кто в такой невероятной степени перекрывал все мои самые желанные представления.. Он был именно таков, каким и должен быть Бог. С этим полностью и с беспредельным восторгом согласилась моя душа, и все остальное мое существо, и даже мое тело... Ведь никогда в нем, ни до, ни после не было столько жизни, столько огненной силы, и никогда тело не двигалось с такой красотой, с таким совершенством. Пусть для других людей Бог мыслится и переживается как-то по-другому: кто верит в личного Бога, кто в безличного, в Абсолют, или в Космический Принцип... Я слушаю, читаю книги, к чему-то отношусь с большим доверием, к чему-то с меньшим. Я очень люблю о Божественном... Как люди Его представляют, каков Он для нас? Бог один, но почему бы ему не быть для всех по разному?.. Вот и я все думаю и пытаюсь рассказать о моем Боге. Но никакие мысли и представления не могут утолить жажду. Ведь нам нужен реальный, живой, настоящий — здесь, сейчас, немедленно... Как бы мне обратиться а Нему напрямую, минуя все образы и представления, чтобы без мыслей, без слов, из той истинной пустоты, которая и есть моя жажда и моя душа? * * * Я пишу, стараясь вспомнить самое первое, самое главное. И гоню все послемыслия, всю чехарду вопросов и ответов. Ведь когда я остался один, то идеальный порядок, где каждый вопрос был слит с ответом в такие единые целые — в такие прекрасные вещи, я превратил и очень быстро в обычную неразбериху... Я помню, но память пустая вещь, ведь Его в ней так мало. И чем дольше я вспоминаю, тем жажда все сильней... Я так много думал, так долго говорил, и даже писал... Мне бы поработать над слогом, переписать бы еще раз... Но я не чувствую себя писателем. Я чувствую себя пустым сосудом — жажда, одна только жажда. Итак, я собрался заканчивать это сочинение. И вдруг поймал себя на мысли, что сколько же можно все о Божественном... Не стать ли нормальным писателем, повести писать, романы... Страшно мне все о Божественном, страшно думать, страшно молиться — ведь растет жажда... А все это множество вещей не в силах ее утолить. Боюсь, будет больно, боюсь — буду плакать... И стало мне стыдно, так стыдно... Потому что я запомнил хламом священную пустоту. Потому что эта жажда, на которую я все время жалуюсь, на самом деле так ничтожна, так еще мала. Мне стыдно, что я не имею того, что принадлежит мне по праву, и что никто никогда не отнимет... Я еще не осмелился иметь истинную жажду — настоящую душу, которая была бы достаточно пуста, и достаточно огромна. Ведь я хочу настоящего живого, реального Бога... Хочу по-настоящему?! — Так и звать надо по-настоящему. Кстати, ведь тогда я кричал изо всех сил, так кричал, так звал, как никогда в жизни, разве что когда родился... И пустоту я пережил тогда такую, как никогда в жизни... И Он пришел! А теперь и сейчас все не приходит. Наверное потому, что душа моя никак не осмелится... Как-то дни проходят, годы... Я конечно помню, что главное это найти Истину. И кроме как Ее вечным искателем, мне уже никем не стать... Но разве это настоящий поиск? Даже перед обыкновенными сокровищами, перед кучей денег люди испытывают дрожь и трепет. А передо мной Величайшее Сокровище... Содрогнись же, душа моя! Неужто ты уже не можешь завопить... Куда делся мой голос, где моя Любовь, которая огненными буквами писала на небе? Неужели больше никогда... Смилуйся, Господи! Мне бы только смочь к Тебе обратиться... Мне надо просить именно Того, кто оставил эти воспоминания, которые стали основанием не только разговоров, но и всей жизни. * * * Не получается: Я хочу обратиться к Нему, а передо мной только лишенные истинной жизни образы — пустые формы. Не получается, сам я Тебя не найду, годы проходят, но мне и века не хватит... А ведь для Тебя, Господи и мига достаточно. Приди, Господи! Ты ждешь, когда я позову на самом деле?.. Я долго пишу и уже повторяюсь. Мне наверное, не о чем больше говорить... Но я не буду молчать, я только начинаю, я буду говорить, я буду повторять... Я буду повторять все громче, все беззвучнее. Терпи, сердце, терпи и мужайся, душа! Ведь у меня нет другого выхода. Надо еще раз и еще раз и еще — до тех пор пока не придет.
* * * П о с л е с л о в и е Послесловие, в моем смысле, это то, что я могу сказать словами после слов...-? Язык — это данное мне изначально толкование мира. Обращаясь к языку, я уже уловлен его системой связей, структурой всепроникающих ассоциаций, которые выявляются на всех уровнях — особенно видно в стихах... Знаю ли я что-нибудь вне языка, помимо его структуры? Есть ли еще другой мир, кроме мира, описанного с помощью языка? Есть мой субъективный мир, который является моим, и только мне присущим толкованием мира объективного. Но у него нет своего собственного языка: мой мир я выражал в уже существующих символах, пользуюсь системой толкования данной извне... Мой субъективный мир является для меня наиболее полной формой толкования: вне его — неведомое, нечто лишенное для меня формы и даже, не вызывающее чувства... Все, что хоть как-то чувствуется, уже как-то и мыслится, и имеет какой-нибудь образ. У меня были переживания, связанные с языком, когда я его наблюдал, как бы, со стороны... Видел, как мое понимание облачается в слова, и как одно слово зависит от другого. Я наблюдал зависимость формы от понимания и наоборот: когда понимание ослабевает, оно начинает все сильнее зависеть от языка, в котором воплощается... А вот, когда не только язык, но и весь мой субъективный мир, я вижу в целостности, как некую структуру, то у меня появляется шанс оказаться там, откуда я смотрю... * * * Ведь проблема все та же — увидеть объективный мир. Надо, чтобы он прошел сквозь мир субъективный, сквозь все структуры, сквозь язык..., и ничем не был бы уловлен — прошел туда, в глубины сознания... Надо, чтобы он достиг того субъекта, который смог бы осознать все. * * * П р е д и с л о в и е "Мысли приносит ветер" — это не по Гегелю, а по Гоголю... Послесловие я уже написал, а ветер все дует и дует... Так, может быть, предисловие поможет мне закончить это сочинение..., или начать новое, все заново и по-другому?.. Пять тысяч слов я уже написал... Но что есть слово? — Не знаю. Если оно название, данное уже существующей вещи, то как оно может быть первично? Слово имеет границы — начало и конец, но это не значит, что оно чуждо бесконечности, как, например, конечный отрезок линии, — утверждает математика, — имеет бесконечное количество точек. Интересно, какое количество мгновений содержится в нашей жизни? Жизнь имеет границы, значит она — слово. Одна жизнь — одно слово (а сколько сочинений?), за которое нам воздается Вечностью... Вечное и Бесконечное творит конечное и ограниченное, наверное, только потому, что в Нем всегда существует Слово — бесконечное бытие, заключенное в имеющую границы форму. * * * Безмолвие рождает Слово... Мое предисловие — это молчание.
26 октября 1996г. |
||
|