|
ЛЕТНЯЯ СЮИТА Средь
жары, как печь, в июле,
разливая по плечам,
дождик волосы запутал,
пеленой-водой окутал
и скачками по стенам
льёт. Полощет жизни чудо!
Ноги вымыл. Вымел пух.
Омывает небо, луг,
хлещет, хлещет дождь косой,
пыль сбивая полосой,
дождь июльский, грозовой!
Омывает, пузырится!
Чайкой белою кружится,
всё сравнялось, и рекой
реет веет непокой!
И опять по полю мчится!
Бог открыл для ливня щели.
Льёт как в шлюзах, на пределе.
Всё! Иссяк.
Прошла гроза.
Опустились тормоза.
Улыбается земля,
небо, горы, тополя...
***
Орёл двуглавый ввысь летел,
Монарший скипетр вёл Россию.
Великих помыслов отец —
Царь Николай терновый нёс венец.
Дворянство предало тебя.
Тать, супостаты, убиенья!
История не обратит себя.
А для истории ты гений!
Иль нет! Не гений. Ты СВЯТОЙ!
Ты послан БОГОМ на закланье!
Не уничтожен род людской!
Ты выкуп для Руси без граней!
В закланье отдал всю семью,
чтоб удержалась на краю
РОССИЯ-МАТЬ...
Иначе как тебя понять?!
Теперь мы молимся тебе.
Святым тебя возвеличили.
Опять престольных уличили.
Народ наш гибнет на земле.
За наши тяжкие грехи.
За кровь отцов, междоусобиц.
Опять безбожье в мире бродит,
Россию обирает тать.
Плодятся нищета и горе.
Разбой, насилье, убиенья,
а началось от отреченья,
затем уж было обреченье.
ВОССТАНЬ, НАРОД ВСЕЯ РУСИ!
И РУСЬ СПАСИ!
***
В День Рождения Богородицы
Звон с колокольни льется ввысь.
За хороводом к хороводу,
танцуют, рвутся облака,
плывут, плывут по небосводу.
И к кисти тянется рука.
Вот так, как Божия рука
красу небесную выводит
и вдохновение находит
стихом палитру рисовать...
А осень зеленела вспять.
Смотрю — на небе Божья рать.
И херувимы, серафимы,
Архангел Михаил с щитом,
слегка колыщущий крылом.
Огромный конь. Верхом на нём
победу нёс Георгий в Дом!
В Дом — Храм Христа.
КАК ХРАМ СВЕРКАЛ!
Прекрасный вечер ликовал!
Свет — луч из пушки лился с неба,
кругом стояла благодать,
а с ней стояла Божья Мать.
Над куполом по центру неба
Царица-Лебедь сходит с неба.
Головку солнце озаряет,
алмазы, изумруд сверкают.
Над куполами проплывает
кристально-белая Княжна.
И солнцем вся озарена!
О! Чудо!! Грации полна.
Благословенье посылает,
и божеством я сражена.
Над куполами проплывает
кристально-белая Княжна.
Сложив с себя свои грехи
и душу облегчив в молитве,
и я шагнула за порог.
Вновь под вечернюю палитру,
под колокольный монолог.
Из пушки с неба луч сверкал,
краса земная так пылала,
и я не только Лебедь-Мать,
я б даже землю целовала!
Так снисходила благодать.
* * *
Вдруг крик сразил: “Жиды! Еврей!”
И я очнулась в зимней стуже.
Прочь ненависть! Порочность. Глубже
Нисходят корни и азы.
Стихиры славят тыщелетье
Царицы-Лебеди святой.
А пелена хранит увечья.
Богоизбранница была
Еврейской крови — Бога Мать.
Две тыщи лет! Поря понять.
Святая Русь на том стоит!
И ВЕРУ ПРАВОСЛАВНУЮ ХРАНИТ!
23 сентября 1999 года
ПО ДОРОГАМ ПУСТЫНИ
Я забыла о песне твоей.
Вдаль зовущая — клин журавлей.
Разбегусь и за ним полечу.
Я в Израиль к Иисусу хочу.
После гроз умывается лес.
Многоцветие радуг с небес.
И курлыканье кличет меня.
И тоскую я день ото дня.
Долететь бы хотя б до Афин.
Лучше б сразу в Иерусалим...
А пока я стою у стены.
Созерцаю пустыню. И тьмы.
Вьётся, кружится, вдаль уводя
та дорога, что в жизни другой
так усиленно манит меня.
Ты стоишь и зовешь за Собой.
Но не ТЫ — я стою средь дорог,
много больше, чем тысячу лет.
Ноги помнят — песок след песёт —
только время шагнуло вдвойне!
Ты напомнил Елоховский храм,
где я воду пила у ручья.
Ты меня пробудил ото сна,
я шагнула в нее сгоряча.
И понять я себя не могу,
Созерцая у алтаря, ни себя,
ни икону ТВОЮ, —
отчего слезы лью в три ручья...
Ночь глубокая дремлет во мгле.
Все уснули. Не спится лишь мне.
Памяти моей дорогой мамочки
Во Славу Божью
всех святых
и Ефросиньи на помине
в рожденье — памяти твоя
сжигаю свечи восковые.
Не для того полынь в тот день
пахнула горечью степей.
То мир другой! Красы небесной.
То мир другой, других теней.
Рисует память дорогие
твои черты, глаза и лоб.
Красив головки поворот
и отраженье век от пращур.
Но с человеческих высот
твой мир, где ты сейчас,
прекрасен!
Нет суеты! Гоненья, жалоб.
Там тишина, и райски кущи.
Я так надеюсь...
И еще....................
о вишнях ты мечтала пуще.
Они цвели. Они цветут.
Но те края ушли далёко —
Дома, где жили ты и я,
и солнце грело светлооко.
О кареглазая моя!
Наделена была красою,
талантом,
голосом, игрою,
весёлым нравом,
добротою.
И нашим детским непокоем
при молодости и красе.
Враги тебя заполонили,
убили!!!
Да!
Тебя убили!
МИРАЖ
Огромное в рост. К потолку луч сверкал.
Вдруг грохнулось! Краем угла зацепилось
трюмо. Разлетелось, и куча зеркал
на пол фейерверком искрясь, всё разбилось!
Осколки, как жизнь, по-иному слеплю.
Мозаикой, жемчугом раму украшу.
И старую жизнь, как железную дверь,
я маслом растительным скобу намажу.
В осколках зеркал отразится проём.
ЗАСВЕТИТ ЗВЕЗДОЮ МАНЯЩЕЙ В ТУМАНЕ.
И жизнь закружится с тобою вдвоем,
пойдёт колесом, в Петербургском сиянье!
Исчезнет из жизни проём-чернота.
И канут в бездонье квадраты отчаянья.
Вернёт меня к жизни моя доброта.
Повергнет врагов, и исчезнут страданья.
30-31 МАЯ, В ДЕНЬ СВЯТОЙ ТРОИЦЫ И СВЯТОГО
ДУХА
В ярком солнечном сияньи, храм
небесный на земле.
С золотыми куполами, луч скользит в голубизне.
Колокольный звон родной, и березой молодой
Разукрашен храм весенний в праздник Троицы
Святой.
Дух березовый стоит. Ландыш пахнет. Небо здесь.
Здесь земля и море есть.
Под березами Господь -- Сын, Отец, и Дух
Святой.
Осиял над головой.
Взвился, нежно опустился, освещенный луч
косой,
С дымом сплелся полосой и подсвечник золотой,
Со свечами и лучами снова льется над главой.
Здесь и мертвы, и живые. Встречи душ, глаза
святые
Любят, плачут, говорят молча,
Молча в пол глядят.
Голосов красивых хор, славит Бога и собор.
В тот же миг Господь услышал,
В храм ударил гром по крышам!!!
Грянул гром, дождем пролил, очищеньем одарил!
Патриарх стихиру чтит.
Колокольный звон звонит.
Улыбался весь народ, Бог услышал, хор поет.
Все хоть грешны, но едины, славят Бога, крест
кладут.
Очищения грядут.
К жизни вечной и нетленной все идут, идут, идут...
* * *
Троеручица точИт слезою.
Я ее слезою взгляд умою.
МОЛИТВА К СЕРАФИМУ САРОВСКОМУ
О, Причудный Серафиме великий Саровский
чудотворче, всем прибегающим к Тебе
скоропослушны помощниче. Во дни земнаго жития
Твоего никтоже от Тебе тощ и неутешен отъиде, но
всем в сладость бысть видение лика Твоего и
благоуветливый глас словес Твоих.
(Молитвослов. Из молитвы к Серафитму
Саровскому)
Встань преподобный Серафим!
Пора прийти Тебе из рая.
Наш Ад поправь. Пощад не зная.
И души светом озарить.
Встань преподобный Серафим!
Мы здесь, как на переднем крае,
Русь обойди!
В надежде рая
Прозренье наше освяти.
Открой глаза, услышь и внемли
Святую Деву в "Умиленьи"
Моли!!!
Народ Руси спасти.
Сними завесу с кромки Тверди.
Твоих чудес как звезд на небе.
Объен поля и ночь
И Нас,
Творящих злое дело
Эго. Останови!
Сияньем глаз.
Ты умоли Ее сиянье 1)
Очистить небо и чело
И нас!
Заблудшия созданья
Погрязшие в грехах. Во зло.
Вернись!
Как Иоанн Креститель.
Внеси Ты весть, как Гавриил
Всем бедам нашим избавитель
Встань, преподобный Серафим!
1) Матерь Божья Умиленье. (Примечание
автора)
ПОДПАЛЕННАЯ ЧУДОТВОРНАЯ ИКОНА
Мой "Гефсиманский" сад со мною рядом,
Я здесь встречалась с Господом-Отцом
Святаго Духа получив в награду.
Здесь чайки вьют над Патриаршеским прудом.
Зесь келий ряд.Могилы трх веков.
Здесь вечность. Благодать покоя дня.
Сюда приходит Бог. Сюда спешу и я.
Ильи пророка церковь возвышаясь,
Разлив по волнам колокольный звон
Мирян сзывает в храм. И причащает,
Готовя к жизни вечной. А потом
Испив и крови плотть Господня Сына
Наполнив душу благодатью благ
И радуясь молитве Гермогена
Я вновь спешила в "Гефсиманский" сад.
Прозрачен воздух. Склоны зеленились.
Тропа бежала от холма на холм.
И чайки крик, о встрече ворожили,
О старой незнакомке за дубком.
Седая, древняя, красивая еврейка,
Мне улыбаясь глубиною глаз
Не помним имени. Ии время,
Давно уж не сводило нас.
СедаЯ, старая красивая еврейка,
Лишь приоткрыла тайну для меня,
Не "гефсиманский" сад -- "архиерейский"
Сказала, скорбно голову склоня.
И не признав иконы и распятье
Свой древний род, евреев, обличив.
Сказала: "Старая я и твои понятья
Имеют для меня мифический эфир."
Лоб морщился. Глаза искрились.
И Библию прижав к груди своей,
Одной ей верю -- взгляды говорили.
Печать стояла мысленно на ней.
И пожелав премного благодати,
И обличив иконы и меня,
Ушла еврейка не признав распятья
Не зная, будет ли вновь встреча в свете дня.
Не зря Господь так удивил меня,
Когда встречал Святое Воскресенье
В сияньи солнца, в излученьи дня
Святаго Духа поселил в меня.
Святаго Духа даровал Он Сыну.
Сын был обличьи женском -- в облике меня.
27 июня 1999
|
|
