ДЕНЬ 19. Услышал голоса, но я еще во сне. Яркие блики солнца на речной воде... Мне хорошо. Я плыву! Струи и солнечные зайчики не только вне меня, они - во мне... Но голоса вторглись в сонную реальность, как-то заслонили со- бою солнечные вспышки и, наконец, полностью прорвали сон, подменили его собою. - ... Я ничего не знал, ты никогда не говорила мне о нем. - Ты знал лишь то, что сам хотел знать: что я свободна, молода, две квартиры, образованна, хороша собой, или не так? Я же о тебе очень мало знаю. Не удивлюсь, если ты вдруг окажешься женатым, многодетным и с тремя судимостями? - Слушай, сейчас нам нужно говорить об этом. На нем висят два политических убийства. Два! Я же привез тебе газету? Почитай! Не знаешь, что творится в городе... В конце концов, я даже не упре- каю тебя за то, что он бывал здесь, в моем доме, и вы с ним... - Что-о?! Так это, значит, "твой" дом, а не мой? А ты-то уве- рял... Эх, ты... - Лена презрительно хмыкнула, и голос у нее был противный, женским-женский, заранее свою женскую победу торжествующий. - Что ж, и машину можешь свою забирать! Как-нибудь дотащу его на своей! А ты тут в своем доме оставайся! Ты думал, что купил меня вот так вот простенько, - полуподачка- ми?? Я полностью уже проснулся и сквозь ресницы отлично видел Лену в мальчишечьем спорткостюме, боком сидящую на подлокотнике кресла. Рука ее ломает, давит длинный окурок в хрустальной пе- пельнице, глаза стервозно щурятся, пухлые губы кривятся в уничи- жительной усмешке. Да-а, не завидовал я мужику, скрытому, от ме- ня нитями с нанизанными разноцветными стекляшками. Кстати, сам-то я лежу оказывается уже не на полу, а на тахте, под головой - подушка. Кто же перетащил меня сюда? - Лена, ну, извини, ну, ляпнул... Крупная мужская рука из-за стеклянной занавески потянулась к ленкиному колену. - Эту машину необходимо уничтожить, Куда на ней сейчас ехать!? Ты в своем уме? - Ну так пойди и уничтожь! - Леночка всхлипнула, по-моему, без наигрыша, искренне. - А что мне было делать? В дом не пустить?? Раненого? Выбросить теперь на улицу? Здесь, на Кавказе, так не делают, мы не умеем так, дурак российский! А и правда, что со мною делать?.. Мужчина, крякнув, встал, скрипнул стул. Тяжелые шаги по нап- равлению к двери... - И вещи забери, которые в крови. А где лежит газета? - В кухне, на подоконнике. Хлопнула дверь. Ушла и возвратилась Лена, шелестя газетой. За стенкой, в гараже проснулся, заурчал "москвич". Я тоже разрешил себе *проснуться", - заворочался, позвал тихонько, - Лена... Она тотчас же встала, подошла. - Ты как? Нога болит? А ну перевернись-ка. Да, кровотечение можно считать остановилось. А я боялась, что артерия задета! Но пуля осталась. В тебе. А у меня даже инструментов таких нет... Придется здешними средствами. - Садись. - Рукой похлопываю рядом по тахте. Послушно села. - Ничего ты делать не будешь. Пуля-дура, сама оттуда выпадет. На мне все как на собаке, заживает. Немножко принеси..- я щелкнул по горлу. - Ой, да но бойся ты, я сама боюсь! Надо собраться с духом и ре- шиться! И все. А ну-ка дай мне пульс. - Послушала. - Тахикардия, однако все не так уж плохо. Послушай, Юр, а ты вот так вот прямо в него выстрелил? Ты? - Ага, - кивнул я.- Я. Здесь, на Кавказе, так и делают. Умеем... Лена, нахмурясь, вглядывается в меня. - Так ты лежал и все слушал? - Ага. Это и есть твой богач? Он тебе очень нравится? - Ага! А что? - и щурится нахально. - Да ничего. - у меня появляется в руках невидимая гитара, паль- цы перебирают несуществующие струны, трясут гриф. - "Нет, не раз бывает в жизни встреча и не раз судьбою рвется нить, и не р-раз в сыро-ой осенний вечер сердцу хочется люби-ить!" Да, Леночка? Она ничего не говорит, только глаза теперь у нее злые по-нас- тоящему. - Кто же ты, Юра? Кто ты? Другие... Они в какие-то хотя бы мину- ты со мной расковывались, простыми были. А ты как будто со стороны все время подсматриваешь за самим собой. Кто ты? Как ты сумел взять и выстрелить в живого человека! Я не понимаю. Ты? Ну что, мне всерьез сейчас попытаться ей ответить? Да и не только ей. Самому себе. Еще когда я сюда добирался, обещал себе обо всем, что произошло, подумать. О чем Аждар уже подумать не сможет. Но как же не хочется! - Кто я? Что я? Куда я еду? Я тот же, что и был и буду весь свой век, - не раб, не дерево, не скот, но - человек. В острог меня сибирский?.. Не поеду. Да и не повезут меня никуда, прямо тут. - Ой, перестань! - Лена без всякого почтения перебила, - Ты пря- чешься все время за чьи-то слова... Она еще что-то в этом же духе говорила, а я лежал и додумывал обещанное. Человек. Что он такое? Вот человек Аждар - меня, ста- ринного дружка, готов был отдать в руки палачей, а другой чело- век, который должен был его охранять, выстрелил в него и убил. А я?.. Ну вот и я, выходит "человек"... - Дай водки, Лена! А то сам пойду и возьму. - Иди, - сказала спокойно. - Иди, если сможешь. Откидываю одеяло, приподнялся, но... Во-первых что-то больно вдруг по-настоящему, а во-вторых, осознаю - я без тру- сов. Стесняюсь. Опять укрылся одеялом, - Все? Демарш окончен? Она покачала головой, пошла, принесла мне большую рюмку водки. - Пей, алкаш. Я выпил, как к волшебному источнику приник! Тепло так стало, хорошо! - Ой, - говорю. - Прямо, будто Христосик босыми ножками прошелся там внутри. Дай Бог тебе здоровья, добренькая девочка. А она вдруг нахмурилась. - Не надо так. Не поминай имя Господне всуе. Не хорошо. И вдруг засмущалась, затараторила. - А что касается здоровья, - то тебе надо есть, набираться сил. И сегодня я тебя прооперирую. Что делать? Необходимо. - Ты мне найди какие-нибудь трусы. И где мой?.. - А-а... Под подушкой он. Я его вытерла, он... грязный был. Я сунул руку под подушку - лежит моя родная "коброчка"! - Спасибо, Леночек. Но поищи трусы, прошу. Хоть буду как парень. Если там стрелять в меня или что... Чтоб не валяться дохлым без штанов. Я похохотал натужно, чтобы снять серьезность сказанного. - Я не знала, что это так серьезно. - Задумалась. - А плавки подойдут? Я влез в большой банный халат и потихоньку с ее помощью доб- рел до кухни, сам вынул водочку из холодильника, уселся. А нога?.. Выше колена покраснела и опухла, в ней ощутимо бил- ся пульс... Злоупотреблять водкой я не стал. Что я, на самом де- ле пьяница? Я так, для поддержки настроения. А настроение у ме- ня, честно сказать, было не радужным. Да и с чего бы ему быть иным? Когда хлопнула дверь и послышались упругие шаги, я рассказы- вал, как воровал коньяк из "москвича", как после этого меня же за мой, простите, ваш коньяк, бомжи хотели проучить. Лена смеялась истерически, до слез. Вот тут-то он и появился на пороге. А у меня отвисла челюсть. То есть отвисла бы, если бы позволяли обстоятельства. Кого угод- но я мог ожидать, только не этого. "Баварец." Всего лишь. Как же я голос его не узнал? Просто не мог представить, что это он, переигравший самого Аждага-бея, так заискивает перед Ленкой... Видно очень он Ленкой дорожит, если пошел на риск под- мены ее изуродованного трупа?.. Или там что-то другое было?.. А ведь он вообще не знает, что Я знаю его, и уж совсем ему не хочется, чтобы правду о нем узнала Лена. Вот так-то, постсоветский наш Джеймс Бонд. Он, весь испачканный, с мазками сажи на лбу и щеках, хмуро смотрел на нас. Лена пыталась унять смех, платок искала. На- конец, справилась с собой, представила нас друг другу. - Олег Георгиевич... Юрий Сергеевич... Я вежливо наклонил голову. Он неулыбчиво кивнул мне, обошел стол, положил перед Леной газовый пистолет, передо мной - ка- кой-то сплющенный металлический предметик. Приглядываюсь - пуля что ли? Ох, был соблазн сказать: "Спасибо, у меня уже есть от вас одна... в ноге." Лена, стараясь разрядить обстановку, засуетилась по-хозяйски, заворковала, зачиркала. - Олег, яичницу будешь? А что-нибудь поплотнее попозже, да? Он молча кивнул ей и, повернувшись к нам спиной, стал мыть на двухсекционой раковиной из нержавейки. Леночка подала ему яичницу в тарелке - а мне прямо на сковородке. Он, вытерев руки, не вешает полотенце, ей отдает. Сел за стол основательно, уверенно. Для осмысления, для смакования пикантной ситуации мне не хва- тает сигареты. Щелкаю зажигалкой, затягиваюсь с кайфом. Олег Георгиевич морщится. - Простите, нельзя ли, за столом хотя бы не курить. Лена тоже закивала. - Юра, ты извини, Олег очень не любит табачного дыма. Ладно, затушу. Мне только надо перестать его бояться; и , кажется я тоже придумал для него "подарок. - Так что с машиной, Олег, а? Он дожевал. Ест вообще ужасно правильно: локти не на столе, нож - в правой, вилка - в левой руке. Это он перед Леной, передо мною вытыкается или когда-то в спецучилище так выдрессировали?.. - Машины, считай, нет. Сейчас, наверно, догорает на дне ущелья. Пришлось пешком назад... А кроссовки, что ты купила, жмут. Натер ноги... Ах, какие нежности! Ножки "натер"!.. Не злись, не злись, уговаривал я себя. Лена попросила нас из кухни, - она будет обед готовить. В холле, на столике, я увидал пачечку "своих" долларов, две связки ключей и паспорт. - Прошу прощения, - говорю, - Олег Георгиевич, а там, в карма- нах у меня случайно не было коробочки патронов? - Была. - И все, и никакого продолжения. Сел к телевизору. Я прилег на тахту, и когда он отвернулся, тихонько сунул руку под подушку - пусто, нет моего кольта! Уж, разумеется, и в кухне я понимал, как ему хочется убрать меня! Сделает он это ребром ладони, выстрелом или еще как-то... Если я раньше не угрохаю его. И я морально как-то к этому себя готовил, вот только оперативности его такой не ожидал. Леночка забежала посмотреть, что мы здесь делаем, стрельнула глазками внимательно. - У меня скоро будет все готово! - И убежала. - Олег Георгиевич, - начал я. - Скажите, а каким видом бизнеса вы занимаетесь? Он повернулся, свирепо выпятив нижнюю губу, но не сказал: "Заткнись, козел!" или "дешевка недобитая"... Не знает он, ей- ей, не знает, что Я знаю! - Дорожное строительства - мой бизнес. Вы довольны? - и хотел было отвернуться снова к телевизору. - "Дорожное строительство" - куда? Наверно, на тот свет? Как вы отправили туда здешнего замминистра Аждар-бея и, помолчим, сколько еще людей? Как он крутнулся! Как уставился на меня! Казалось, готовый к прыжку... Но главный козырь я приберег напоследок. - Лично зная вас, я написал письмо о том, кто вы такой, и отдал его. Понятно вам, Олег? - Да. - Кроме того, вы ж понимаете, я могу сейчас ей все сказать. Пока вы что-нибудь придумаете против этого, отдайте-ка мой кольт, тем более, что у меня еще такая же игрушка есть.- соврал я. Он молча посидел, поднялся и ушел. Вернулся с молодежной сумкой на ремне. - Вот. Сам бери. Я вынул свою драгоценность, водворил ее на место под подушку. Мне стало весело. - На хитрую задницу есть член с винтом! Ответ знаете? - На член с винтом есть жопа с закоулками! Я все равно тебя уде- лаю. А ты не разобрался, чудило-мученик, чей приветик я положил на стол перед тобой? Пулечку, которую стекло разбила, я под по- рожком машины нашел. Винтовочная, Из старой снайперской трехлинейки. Еще не догадался? Кто стрелял?.. Я догадался. И так тошно мне стало. После такого жить не хо- чется. Вилька. Хотя снайперская винтовка - не пистолет, с тако- го расстояния из нее промахнуться трудно... Может быть, Вилька в голове и решил меня убить, но пальцы, глаз - сами собой помешали сделать это? Олег втянул Вилена, он... Тут, словно из другого мира впорхнула Леночка. - У меня уже готово все! Олег, ты, можешь кушать. А ты, Юра... Тебе нельзя, я скоро за тебя возьмусь. И убежала. Я потянулся за сигаретой, а зажигалки нет. - Лена, - позвал я. - Леночка... - Да что вы дергаете женщину?? Вот вам зажигалка. Курите, Юрий Сергеевич, курите, может, хотите водочкой мое известие запить? Вы ж - выпивающий. - А вы? - Я пока нет. Но, если уж, сорвусь, то не понемножку, не по-ва- шему! Он принес бутылку, рюмку. Я налил себе. - А вы не будете? - Я уж по-солдатски... Он сделал большой глоток прямо из горла. И вдруг ушел. Я услышал, как под окном он ахал топориком. Вернулся и вручил мне палку. - Вот вам. По дому сможете передвигаться. И привыкайте вообще, вдруг так и останетесь хромым. Вообще-то вы - старый, простите уж. Вам очень подходит палочка. Крутилось у меня на языке: "Олег, говорят, вы трахаетесь пло- хо, без фантазии", но только с улыбкой покосился на него. - Как вы успели проскочить через переезд? - спросил он. - А что, вы ждали меня там вчера? Он неопределенно крякнул. - Вам повезло. И у меня под корешками волос пробежал смертный холодок, кото- рым веяло от этого страшного Олега. Он молчал. Мне бы тоже так научиться молчать, а не идти на поводу у собеседника, как-то стараясь вывернуться, отвечать на неудобные вопросы... Лена выгнала нас из холла. Мы осели на кухне. - Что она там хочет делать? Готовит место для операции? - Какой же вы любопытный! Я чуть-чуть приоткрыл дверь - и приник к щелочке. Окаэывается в красном углу холла висит икона, теперь, когда под ней горела свеча, я ее увидел. А Лена стоит на коленях, шепчет что-то, крестится, кланяется. Это так дико было для меня, так странно... Хотя ведь Кипари- совы - церковная фамилия, это семинаристы из простолюдинов в старой России придумывали такие фамилии... - Ну что, довольны? И что она нашла в вас, чтобы еще за вас мо- лить?? - Олег, губы скривив, оглядывал меня. Наверно, я еще не совсем пришел в себя от увиденного, потому что не окрысился в ответ. - Когда "нашла" я был помоложе. И время, знаете, другое было. Ну и компания собралась в этом доме! Меньше чем через полчаса Лена вернулась к нам очень деловитая, перед Олегом поставила обед, мне, уведя в холл, вкатила укол ка- кой-то в зад. А после носом вниз разложили на столе меня, бинты - долой, еще пару уколов в ногу. Ковыряние в ране начались. Больно мне почти не было, но и нельзя сказать, что это так уж приятно. Лена, как анекдотный чукча-хирург, все время требовала от при- шедшего к нам Олега "скальпель... пинцет"... и повторяла: "нет, не получается... Экая рана мерзкая"... - Ну, девять миллиметров же - басил тот. - Чего же ты хочешь? - Она выскальзывает у меня все время. - Ну дай, может, я словлю, у меня не выскользнет. И в самом деле он принялся в ране шуровать, и тоже что-то у него тоже не очень, но вдруг... - С товаром вас, Леночка! Ты просто не умела сжать, как следует. Вот она! Вот вам подарочек, Юрий Сергеевич. И положил перед моим носом окровавленный комочек металла. - Юра, вот теперь ты имеешь все права хорошенько пообедать. Ты молодец. Вот только перевяжу тебя и стол приведу в порядок. Я, действительно, после всего поел с аппетитом. Но позже, когда прошел наркоз, расковыренная рана так разбо- лелась, что я скрипел зубами и тихо матерился. Молодые ушли наверх. "Любимую любить повели" - я по привычке быстро подобрал соответствующую случаю стихотворную цитату. Терпи, уговаривал я себя, терпи. Скорей бы выздороветь да рвануть отсюда. От этого страх наводящего Олега. Аждара уже нет, а без него искать меня никто не будет. В Москве на хрен я никому не нужен, кроме... кроме опять же этого проклятого Олега! Как бы мне изловчиться и убить его? Ой, какая же боль! У Ленки морфий попросить? А если они там трахаются - неудобно. Хоть бы какая-нибудь книга под руку попа- лась. У меня в 30-35 лет на столе рядом с ксерокопией набоковс- кой "Лолиты" и Ницше мог валяться и Плеханов, а здесь - ни од- ной! Услышал шум машины с улицы, по нарастающей. Привстал полюбопытничать --на малой скорости мимо окон прое- хал полицейский газик. С чего это он здесь? Сверху, скрипя ступенями, Олег спустился. - Как? Болит? - Ага. Полиция проезжала. Мне это не нравится. - Мне тоже. Может водки хочешь? - Нет. Включи телевизор. - Я сам хотел, новости надо посмотреть, но еще рано. В джинсах и сером свитере с надписью "Колорадо" он выглядел моложе, тоньше, но кресло жалобно пискнуло пол его телом. Олег прервал молчание. - Вот ты меня клеймишь... Чудовищем каким-то выставляешь. А сам? Тоже ведь выстрелил, не задумался?. - Нет, я задумывался и, вероятно, слишком долго это делал. И потом я защищался. Самозащита по всем людским законам не запрещена. - Ты защищался, а мы защищаем! И я и твой товарищ детства... - Кого? Что защищаете? "Единую и неделимую"? Олег по своему обыкновению смолчал. - Ну хорошо. Допустим. Но у моего товарища детства хлеба нет вдоволь, а у тебя,.. - и я обвел рукою окружающее. - Откуда это? Мне можешь не отвечать. Себе ответь. Олег шумно вздохнул. - Ты ни хрена не понимаешь. Ты мне не знаешь цену. Я мог бы иметь- ся свою яхту, самолетик где-нибудь на самых расчудесных остро- вах. А у меня ни своей квартиры, ни жены никогда не было. А это все и машину я для Ленки захотел, не для себя. Другие, которые в подметки мне не годятся, не такие дворцы строят. На этом, наверно, следовало бы и закончить разговор, но сво- лочная интеллигентская привычка постараться, чтобы в споре обя- зательно последнее слово оставалось за тобой, сработала, и я сказал. - Ну ладно, если уж ты такой святой, - даже не куришь и не пьешь, то в чем же такой драгоценный ас как ты проштрафился, что взяли да загнали тебя в морские части погранвойск? Я сразу пожалел, что ляпнул это, прямо почувствовал, как Олег внутренне напрягся, как заработала машина вопросов и ответов в его причесанной голове. Во-первых, откуда я это знаю? И что еще мне известно? И какие меры предпринимать. В это время к нам сошла Лена, втуго обтягивающих легенсах. Включила свет, мрачные тени разогнала. - Кто хочет кофе? Я варю. Юра, как чувствуешь? - мягкой надушен- ной ладонью прикоснулась к моему лбу. - По-моему, температуры нет. Олег, тебе в большую чашку? Мне кажется, с любым одним из нас ей было бы скучнее, чем с двумя! - Сними повязку... Один слой марли на пластырях и все,- тихо по- советовал мне Олег, косясь на двери кухни, где скрылась Лена. - Чистая рана, пускай заветривается, заживает. Только не говори ей, что я сказал. Ладно, теперь давай смотреть и слушать. Он щелкнул пультом и уставился на экран. Я тоже. После ко- роткой информации об аварии на нефтезаводе и визите здешнего главы в Иран, пошли кадры подготовки к похоронам "видного дея- теля, засаженного работника правоохрантельных органов", и прочая, прочая - "трагически ушедшего из жизни,.. "рука врага, направляе- мая... " - На "соседей" намекают... - хмыкнул Олег. Нам показали семью и родственников в трауре, Профессиональ- ные плакальщицы царапали лица и рвали на себе волосы. Али, в пятнистой форме, стоя на коленях, плакал, по виду, - искренне и клялся найти убийц. Пузатый человек в военной форме объяснял корреспондентам, что следствие уже вышло на след и в очень скором времени... - Этот Али, он что?.. - только успел начать я, как Олег свирепо на меня уставился. Позади нас стояла Лена и тоже смотрела хронику. Чашки и сахарница на подносе в ее руках шатались все заметней и заметней. Поймав мой взгляд, она грохнула поднос на столик и убежала. Олег поморщился. - Неаккуратно получилось. Этот Алишка, он дурак, в сыске ничего не понимает, но в нем есть настоящая энергия. Я его немножко знаю, он сыскарей будет в шею стволом толкать, пока чего не найдут... А они найдут, если их хорошенько погонять. Олег выключил телевизор. - Грязно ты работаешь. И во дворе необходимость появилась вслед за тобою подчищать. А что на улице? Машина на ходу. Я прав? Под- ранил, ну так притормози и докончь, дело же двух секунд. Не остав- ляй. Никто бы про машину твою вообще не знал, если бы не подранок твой подзаборный. Мне можно было бы возразить ему: а ты? Ты сам такой, и с пол- ным основанием указать на себя. Однако промолчал: судьбу не надо искушать. Тем более, когда та- кой волчара как этот Олег Георгиевич рядом. Подумалось еще, кто же, кроме "рефрижераторщика", был подсадной уткой? Неужто и Рамиля не настоящая?.. Олег посидел немного в задумчивости и поднялся. Я думал, он пошел Лену успокаивать, а он минут через пятнадцать появился уже в темном костюме, черных туфлях, плечистый до невозможности и элегантный. Этого не отнимешь у него, одежда на нем сидит, как влитая, и всякая к лицу. - Я уезжаю. Вернусь... Нет, я еще не знаю, когда вернусь. Сегод- ня ничего произойти здесь не должно. Пока. Но если что-то вдруг, то прямо под тобой к тахте прикреплен АКМ. Ты вроде бы не слишком бздиловатый.Я хуже о тебе думал. Но если ты, блин, отдашь им Ленку, то я тебя и в СИЗО достану! - Пош-шел ты, знаешь куда? - сказал я. - Если не вернусь, у Лены деньги есть. Отсюда лучше убраться. Уедете в Россию, там вас никто искать не будет. А когда утрясет- ся здесь, Лена вернется. Я кивнул. А вскоре "мазда" выехала из гаража, свет фар скользнул по оконным стеклам и тихо стало в доме, совсем тихо. Немного полежал, сполз осторожно на пол, пощупал под тахтой,- есть автомат и даже запасной рожок присобачен. А потом я поднялся наверх к Лене: может быть, почитать что найдется. Тук-тук... Вхожу. Лена лежит, уставясь в потолок, зареванная. Медленно повернула голову. - А, это ты. Садись. Господи, каково же тебе было все это видеть по телевизору?? Представляю, что ты чувствовал! Мог ли я после этого сказать, что зашел за книгой, мол, хо- чется на сон грядущий почитать. Но и выслушивать о том, что я сейчас должен чувствовать, мне, все же не совсем бесчувственно- му, не хотелось! Так и ушел без чтива, правда, с таблеткою снотворного в ладо- ни.