Была совсем зеленая весна, одуванчики на газонах из желтых цветиков попревращались в пуховые шарики, когда я снова решился на поход в свою квартиру. Листья на кустах деревьях потемнели, запылились, стали привычными и скучными, пока я это, наконец осуществил. То одно мешало, то - другое. Но ведь без весенне-летних шмоток мне не обойтись. Пришлось поехать. Но трусил я в этот раз довольно сильно. Сначала позвонил: если там кто-то есть, то, может быть, чуть уловимым звуком все-таки выдаст себя. Браунинг в сумке, и правая рука - там. Прислушался. Нет, ти- шина полнейшая. Дверь открываю, захожу. В прихожей все без изменений. А в большой комнате, в моей, - я сразу уловил, - чего-то здесь не так! Присматриваюсь - под моим "Юра" на зеркале еще раз - надпись "Лена". О, Господи, ну только еще сердца со стрелою де хватает! Значит, она входила внутрь. А что, ключ у нее ведь есть. В кухню пошел, там на столе лежит эаписка. Читаю: "Юра, ты жив, ты ты в Москве! Где ты? Как можно с тобой встретиться? Или же по какому телефону позвонить? Целую тебя!" И подпись - "Я". Плюхнулся в свое родное старое кресло! Как мне недоставало его для раздумий все эти месяцы! Конечно, тотчас же закрутились в голове мои вечные: "так...так"..? и "значит"... Значит, она - с Олегом, - иначе оставила бы свой номер теле- фона. Выходит, так. И если у нее есть ключ отсюда, то, значит, он есть и у Олега. Проблема ли снять слепок? А дальше нетрудно догадаться, чем это чревато для меня в лю- бой момент. Не сиделось мне в любимом кресле, ох, не сиделось, - в собственной-то квартире! Нои в других местах, - в котельной, в иркиной квартире мне тоже не сиделось спокойно. То Ленка представлялась, то Олег... Как они выглядят сейчас? Что делают? Даже дурацкая тахая мысль пришла: может, как-то постараться, попробовать объяснить Олегу, что я не опасен для него. Вахи уже нет, а сам я больше никогда... И никогда. Никому. Ни слова! Ну, глупость же... По-детски: "я больше не буду"... Все приговоренные в камере смертников, - которых иногда по- казывают по телеку, - твердят тоже самое. Да кто им верит? Когда прижмет к последней черте каждый готов лепетать так, - и вполне искренне! Но будто бы Олег не помнит, как лишь бронежилет спас его от моих выстрелов. И разве он, профессионал,не знает, что если за меня возьмутся специалистыо, я, конечно, расколюсь! Ну что нам с ним теперь делить? Я больше на него не злюсь и никогда против него ничего... И тут ж - вот ва человеческая натура! - как бы так "браун" пристроить, - протянуть веревочку, что ли - чтобы, как только он откроет дверь, в него ба-бах-х!.. И все. Мой вздох облегчения прервался от одной мысли: а если Леночка с ним придет? "Леночка... Ленка... Лена." Не прошло трех дней, как я снова отправился на свою квартиру. На улицах, возле метро, во двориках и скверах полно молодежи. И у меня вдруг появилось такое настроение, будто и мне кто-то свидание назначил, словно бы что-то вот- вот сбудется... Прямо помолодел! Дверь открываю со всеми предосторожностями, вхожу. Глянул на зеркало... Чего ждал? Какого-нибудь крестика, плюса меж именами... Как там пишут на школьних партах. Нет, не было ничего. Зато после недолгих поисков около телефона я нашел записку. "Юра, если придешь до десятого числа, звони мне но телефону №... Я буду там с 12 часов до 2-х, до половины третьего, меня сразу позовут. Целую. Л," Но ведь сегодня, кажется, десятое!? А времени уже четыре часа.Эх, придти бы чуть пораньше! Но все же берусь за телефон. Звоню, косясь в бумажку, накручивав незнакомый номер. Там - тишина, лишь длинные гудки. Нет дома ни- кого? Или телек смотрят, не слышат? Ладно, еще раз позвоню. Чего-то никак мы не можем пересечься с Леной!.. Ну, как две " параллельные линии... Подождал час, опять звоню и с тем же результатом. А время уже припозднилось, обратно тащиться неохота, на ночь глядя. Остаться что ли здесь? Останусь. Не знаю почему, но в этот раз я как-то не особенно боялся. Вот только Скырля бедная останется невыгуленной, некормленной до эавтрашнего вечера, как с этим бытъ? Отмахнулся. Да, что "я сто- рож брату своему?" Я тоже - "зверь". Но все же через некоторое время позвонил со слабой надеждой, - а вдруг сегодня Ира дома? И оказалось, как на странно, - да, дома! Я говорю: вот и ладно, очень хорово. Значит, сама со Скырлей погуляешь. - А ты где? Ты же не на смене. - Да у себя я, - отвечаю. - Останусь ночевать. - Ты что, с женою помирился, да? - Ирочка, Ира, Ира! Я же тебя не спрашиваю про косметолога, как вы там... Договорить она мне не дала; я тут же получил отбойные пи-пи- ки в ухо. Ишь, трубку бросила! С чего?.. Я начал укладываться спать. Было чувство, что ничего со мною этой ночью не случится. Хотя я все равно в прихожей возле двери наставил штук двад- цать пустых бутылок и улегся спать с "брауном" под подушкой. Подумалось, а почему Олег не догадается дверь мою заминиро- вать? И тут же понял. Да потому, что Ленка сюда ходит! Вот так. А говоришь, старый дурачина, вам делить нечего! Назавтра утром, с работы, звоню по оставленному Леной номеру. Там спокойно отвечают: Слушает детская консультация... Я дал отбой. А что же еще делать? Теперь мне надо "детскую консультащию" переварить, со всеми сопутствующими этому процессу "так-так" и "значит". Значит Ленка родила? Или вот-вот, пивидимому, собирается ро- дить? Но... А сроки?.. Нет уж, Юра, в сроки ты даже не лезь. Об этом много думано-передумано корда-то. В конце концов могла она и семимесячного родить, такое, тем более сейчас кончается вполне благополучно, сплошь и рядом. Подумай о другом. Какая, по нынешним понятиям обеспеченная женщина пойдет с младенцем не к частному врачу, а в общаковс- кую, советского розлива, консультацию?.. А, значит это, что ни хрена не обеспеченный мужик Олег! Нет у него сейчас ни денег настоящих, ни влияния! А иначе не шлялся бы я безнаказанно в свою квартиру. Ему бы сразу донесли! Вот в чем вся штука. Сейчас и "топтуны" и "вперед смотрящие" стоят дорого, а просто так, из "любви к искусству" никто подс- матривать и доносить не будет, - не то время. Но как же он, с его опытом и в его годы остался не у дел? Чего такого с ним там, на Кавказе, сотворили? По-моему красная "мазда" простреленна была, корда мы ее на пе- реезде увидели... Но факт" что он не выдал нас или но крайней мера не выдавал довольно долго, - а ведь уж над ним постарались " хорошо", наверное... Господи, Боженька, если ты есть, - не дай мне такого изведать никогда! Все это так. Однако олеговы коллеги не бросили его. Выручили. Лежал он в госпитале, потом был в доме отдыха... И деньги нашли, чтобы с любимой женщиной на Средиземноморье валяться! Что еще? Ну "пенсион" имеет, вероятно, неплохой. Хе-хе-с... Пенсионер! Не очень разгуляешься! Профнепригоден Олежек стал. Вот и пенсия! В конце концов ведь я-то до сих пор живой? Да что это я? Да обо мне в стае Олега, может быть, даже и не энают?.. Он от какого-то Вахи с таджикским " наблудэнием" еле ушел! И дело с "кейсом, который я в канале утопил... Кто об этом знает?.. Что получил я в результате рассуждений? Да, признаться, поч- ти ничего. Одно ясно - Олег сейчас не на коне. Удача отверну- лась от него! И снова тут же мелькнула неприятная мыслишка. Однако я ее сразу поймал за хвост, не упустил. А суть ее была такова, - зна- чит, Олега можно пожалеть? И получалось - да. Ну и какая же русская женщина откажется от возможности муж- чину пожалеть, спасать? Но в обрщем от раздумий над неудачами врага у меня страха как-то поменьше стало. В тот же вечер мне пришлось спать у себя дома. А получмлось это так. Нельзя сказать, что после смены отпра- вился я на другой конец столицы совсем по доброй воле. Приехал, как обычно, к Ирочке с мечтой о яичнице на сале, отпира дверь, захожу, а там - хозяйка в полуголом виде. Не успел я свое внимание проявить каким-то словом либо жес- том, как в эти же первые мгновения из туалета появился космето- лог во весь свой баскетбольный рост и без штанов, со всем причин- далами наружу? Немая сцена, как в театре. Я разворачиваюсь и - к двери. Что мне оставалось делать? Хлеба купил и двинулся до дому. Там света зажигать не стал, на всякий случай, ощупью старую пачку чая в ящике нашел. Попил чайку без сахара, но с зато со свежим хлебом и завалился баиньки. Конечно, не забыв около двери выстроить бутылочную баррикаду, к тому же еще и стул приставил. Лежу, а перед глазами - - кинокадр из хранилища памяти... Олег с тяжелым "стечкиным" на поясе, бедро подкидывает боль- шую кобуру... И я подумал, что, может, подсознание мое таким ма- нером предупреждает меня об опасности? Проснулся вдруг и не могу понять, что звенит - будильник или я упустил воду из котла, и тезвонит аварийная сигнализация?.. Пока я, наконец, не сообразил, что это телефон... Он все звонил, звонил прерывисто, настырно. Как бы требовал, чтобы я подошел и поднял трубку! И эта настойчивая необычайная властность призыва меня гипно- тизировала. Я уже встал и было потянулся к трубке, но во время проснув- шееся сознание одернуло меня. Нельзя. Это Олег. Он проверяет, здесь ли я? И возможно, он очень близко, звонит из телефонной булки за углом. Я подниму трубку, и он через две минуты будет здесь, и мне его ничем не задержать: ни глупыми бутылками, ни стулом. Он своим ключом отопрет входную дверь и... Сам ужас смерти исходил от старого заклеенного скотчем теле- фона. Сидел я, уставясь на него сквозь полутьму северной, почти что белой ночи, и этот ужас обреченности моей, казалось, кругами, как от камня на воде, при каждом очередном звонке все больше, больше заполняет комнату, Где силы у меня нашлись? Выдернул вилку из сети! Еще долго я немог отвести взгляд от замолчавшего звонильника, зная, что где-то все равно он звонит... И вот-вот может грянуть мой личный КОНЕЦ СВЕТА. И нечего спрашивать, "по ком звонит этот колокол"? Он всегда звонит по ЦЕЛОМУ МИРУ, который - есть ты. Весь остаток ночи я сидел, валидол сосал, в руке - взведенный "браунинг", а взгляд - на дверь. Толька под утро меня сон смо- рил. Но и когда проснулся, ночные страхи не показалиь мне такой уж дурью. Не без труда я сделал подвиг, затолкав снова вилку на место в ее гнездо. Молчит. А мне-то виделось уже, как он сейчас де прямо подскочит на своем звоне! Ну нет и нет, и хорошо. Теперь, наверно, надо как-то дальше жить? Допустим, выйду я отсюда, а - куда? К Ирочке после казуса вчерашнего идти нельзя. В котельную на смену мне - к восьми вечера. Шляться по городу в течение десяти часов? Ну, нет! И выходить за жратвой тоже не буду! Э, ладно, буду спать, читать, горбушка у меня осталась, вода есть. Начал по книжным полкам шарить, чего бы почитать? Однако не получилось, моя борьба с желудком. Он победил и пос- лал меня на кухню за хлебом. А там, жуя горбушечку, при свете дня, смотрю - на холодильни- ке лежит листок бумаги. Сердце затрепыхалось. Схватил. "Юра, Юр, ну, где ты? Я так хотела Димку показать тебе, когда ходила в консультацию. Ему бы твои усики, и был бы точь в точь ты! Как вылитый! Итак, поскольку по-другому что-то никак у нас не получается, я буду каждую среду в три часа дня на главпочтам- те тебя ждать, где письма до востребования получают. Целую. Л." Я так и сел. От волнения сжевал горбушку, не заметив, и лишь последней порцией едва ни подавился: хлеб зачерствел, а я же без воды... Потом целую кружку выпил от растерянности. И уж потом стал лихорадочно соображать, какой сегодня день недели? У меня с этим делом - с числами месяца всегда бывала затрудненка, а уж при непрерывном графике работы в котельной и тем более. Но все равно я был почти уверен, что, нет, сегодня не среда. И все равно решил - пойду туда сегодня. Зачем? Ну, пос- мотрю, где, что... В конце концов, а для чего мне здесь торчать без дела? От мо- его дома до "Чистых прудов" езды, наверно, минут сорок- пятьде- сят. Это же сколько времени мне еще здесь сидеть, чтобы оттуда поехать прямо на работу? Прячась от мыслей, я улегся спать. Но сразу, как расслабился, всплыла одна этакая штучка... То ли читал я у кого-то? Братьев Вайннеров? Жапризо?.. Не помню. А, может быть, и у тех и у другого, неважно, высказан был четкий постулат для сыскарей: если есть у разыскиваемого"богиня", то это - наивернейшая наживка для капкана, на это клюнет он, на это придет. Ч-черт его знает... Может, эти записки все Олег мне пишет сам? Умеет он. Его, думаю, и почерки подделывать учили. К тому же - так ли уж хорошо я знаю ленкин почерк? Будто мы с ней ког- да-то в переписке состояли?? Ночная телефонная атака очень подталкивала меня к тому, чтобы поверить в этот вариант. Но и не только это. Немного побезжалостней в себе поковырявшись, я понял - уж очень мне не хочется сознательного ленкиного участия в заманива- нии Юры Однодворцева? А что проще?.. Пойди к ней в комнату да поищи, найди какие-то ее писульки и сличи. Я так и сделал и, покопавшись полчаса, нашел там несколько ее размашистых, поспешных записей на фирменных проспектах, листочке из блокнота. Трудночитаемо, каракули... И тем не менее один и тот же почерк, что и на записках. Я - не графолог. Да и другое пришло в голову - заманивать меня ради убийства, наверно, нужно было бы в места более подходящие, чем консульта- ция и главпочтамт. У меня полегчало на душе: Леночка - не преда- тель! Пусть, дура, неосторожная, не хочет понимать, как страшно- мне... А в общем, одним словом - баба, чего другого от нее ждать? Она же идеализирует меня, не хочет понимать, что на ге- ройство я не тяну. О, есть идея! Сейчас проверить можно... Разыскал предлоследн- мю записочку ее с номером телефона консультации. Звонить? Стоп. Папашка-то ее Вадим был. А звали обычно Димой. Ну и что? Может младенчик и Дмитрием быть... Так что, выходит, я полного имени своего сыночка не знаю. Ладно, как-нибудь выкручусь. - Алё, здравствуйте. Зто консультация? Скажите, если вам не трудно, десятого числа, совсем недавно, к вам приходила госпожа Кипарисова с ребенком? Мадам на телефоне, похоже, несколько насторожилась. - А с кем я говорю? Я прямо будто увидал ее поджавшиеся губы!.. Что ей сказать? И, не соврав, отвечаю: муж. Вы с мужем говорите. Так что уж посмотрите в регистрационной книге, прошу. Мне показалось, что на другом конце провода заулыбались. - А что смотреть, будто я Леночку не знаю? Вы хотите точно знать число? Сейчас.., сейчас... Да, приходили с Димочкой десятого. - Спасибо, - говорю и кладу трубку. - Уф-ф... А я-то уж готов был думать, что и ребенка никакого нет! Но в чем-то, кажется, и ошибался тоже. Или же эта консуль- тация не слишком общаковская, или у Леночки с Олегом есть день- ги для подмазки обслуживаюкего персонала консультации? Иначе регистраторша из этой консультации простую прихожаночку с дитём не называла б "Леночка" и "Димочка"! Позолотили ручку бабоньке. Я же не первый день земшарик наш топчу, к тому ж еще - кавказского разлива человек, уж я-то знаю! Так что, выходит не вовсе плохи олеговы дела? Так, так... А почему бы не предположить, что ради любимого детеныша люди и не при слишком-то большом достатке готовы "подмазывать" да "ручки золотить", себе даже в чем-то отказывая?.. И вдруг наискось да вперекрест всем предыдущим мыслям подума- лось -эх, жаль нельзя было адрес госпожи Кипарисовой узнать! Какой же тогда "муж", если не знает адреса?! А то бы подкара- улить как-нибудь Олега и... (вот говорят, китайцы терпеливые. Я бы, как самый сверхкитаистый китаец где-то под лестницей или за мусорными ящиками и день, и три сидел в засаде, чтоб только уви- дать поближе ег широкую прямую спину!.. А после сделать еще контрольный выстрел в голову! И почему меня обязательно найдут? Я бы и "браунинг" там бросил, - на хрен он мне нужен? Что, я убийца, в самом деле? Да, мне нужно там оставить пистолет: тогда менты по серии и номеру сумеют вычислить, какая группировка приобретала эти "брауны". И станут ею заниматься. Или - не зани- маться... Но уже вне меня. Размечтался! А хорошо бы, правда, это сделать. Ведь Олег убьет меня, я в это ночью окончательно поверил. А если успею раньше - я, то никакого греха не будет в том. Это же вроде как дуэль у нас. Да, подлая, да, не дворянская. Так вон "какое, милые, тысячелетье на" подходе! Чего ж делать? А если б все же я его, а не наоборот, то Леночка ко мне бы вернулась... С Димочкой. И сам же удивился: разве когда-то рань- ше тебе нужны были детишки? А что? "Нет, весь я не умру"... Что-то такое все же и от меня живое здесь, на земле, останется. Но оказалось вдруг, что время меня поджимает, и,т если я хочу сегодня попасть на главпочтамт, нужно собираться и выскакивать. В автобусе доехал до метро бесплатно, пронесло. Около станции купил себе беляш. Хотел сначала купить два, но - слишком жирно будет. Лучше я потом в центре "хот-дог", и хлеба на ночь куплю. Давненько я на "Кировской", пардон, на "Чистых прудах" не был. Как там все выглядит сегодня? А выглядело все, как и положено. Главный вход не на "Кирова", пардон, - "Мясницкой", а с угла. Это понятно, ведь там, где раньше он был, теперь серьезное предприятие - " Товарно-сырьевая биржа". Ну, это все я уже видел. Ой, что же тут творилось, когда ску- пали ваучеры! Впрочем машин солидных и сейчас хватает, вон красненькая "Таврия" недалеко от нынешнего входа смотрится бедненькой родственницей рядом с ними. Зашел внутрь главпочтамта. Налево всяческие газеты продают, направо - отделы "ценных отправлений", "валютных переводов" и что-то еще. Народишко повсюду топчется, и очереди небольшие есть, но каждый человек отдельно виден, а уж знакомое лицо сей- час же в глаза бросилось бы. Около лестницы на второй этаж белым по черному другие разные отделы перечисленны. Идти сегодня "до востребования" разгляды- вать, что там и что - не захотелось. То ли скорую встречу предстоящую боялся сглазить, то ли?.. Да я и так тут обстановку выяснил. И подумал, что хорошо бы после встречи у Лены осторожно вызнать, где они обретаются с Олегом, и, наконец-то, в нашем с ним затя- нувшемся конфликте поставить точку. А то ведь он не даст житья! Это ночное нападение по телефону показывает, что он беситься начал. Наверное, по леночкиному настроенива догадывается, подоз- ревает о ее желании встретиться со мной? А кто ей может что-то запретить? Поэтому он постарается со мной разделаться. Потом я поинтересовался, как летом со стороны смотрюсь? Решил не уточнять, скорее всего, не важно... И еще - хорошо бы так на смену прошмыгнуть, чтоб с Ирочкой не встретиться. В котельную приехал я часа на два с минутами раньше, чем по- лагается: уж очень спать хотелось. Решил, что в раздевалке спря- чусь и посплю. Пробрался в раздевалку, сумку черезплечную, где мягкий хлеб лежит - под голову, и отключился. Ведь, считай, ночь не спал. Проснулся от чьего-то взгляда. Открыл глаза - Ира в синем халатике рабочем стоит и смотрит на меня. Ну, сел, конечно, глаза протираю для оттягивания времени: ведь сейчас слова какие-то придется говорить. - Что, ночь не спал? - она подает реплику. - Может быть, хочешь кофейку? - Спасибо. Обойдусь. Ты бы дала доспать мне, вот ей Богу! - Где ты был ночью? У кого? Врал ведь, что дома!.. Я... Я... - Губы ее дергаются. Сцену устраивать? Ругаться с ней? Спокойно говорю: я дома был. Ты - у себя дома с хирургом. А я - у себя. - Ты у себя дома был? Я тебе полчаса трезвонила, наверно, ночью! Никого... Где ты был? Она еще что-то все говорила, говорила, но я был полностью ошеломлен, меня хватило только на дурацкое: так это ты звонила, значит? - Да, Потому, что... Я отключился, звук выключил, как на телевизоре. Крутилось в голове: "Так... И тогда, значит... Получается"... Однако она мешала думать и я отмахнулся от нее. - Иди к котлам. А хочешь, пусть считается, что смену уже принял я. Иди домой. Ну, иди же! - Ты уже сколько смен один стоишь! И бабы говорят - ты спишь ночью у котлов. Да? Это правда? Ты знаешь, чем это может кон- читься?! Сегодня я с тобой останусь, поделим смену. Ладно? Нет, что-то мы никак с ней... Не найдем общее измерение? ... Платформу для переговоров. Надо спросить бы, "а что ж твой косметолог? Ушел с концами?.. И что ты хочешь, собственно говоря, от меня"? Снова "полусемейной" жизни? Или уже - полностью?.. Но я ничего подобного не спросил, а сказал, - помощники мне не нужны. Я хочу денег заработать. Она как-то надрывно вскрикнула. - Если ты уйдешь, то Скырлю раньше пристрели, как ты хотел сна- чала. У тебя пистолет есть, я знаю. Ты его перепрятываешь. Но я видала все равно. А Скырля... Не могу я возиться с ней! Убей ее. - Я не смогу убить собаку. Прявык уже к ней. Что ты дуришь? - Хлеб вытащил из сумки, отломил, жую. - Иди к котлам. Или домой. Молчим. Ирочка села, а то все возвышалась надо мной, как Петр 1 церетелевской работы! Вдруг она мне говорит, - Юра, мы с тобой люди одного карраса, давай уж... - Какой сегодня день недели? - спрашиваю. - Не знаю. Кажется, среда. - Не должно быть! Сегодня- вторник! - Да, Да, ты прав, кажется... Юра, мы же... - Ну, ладно, оставайся, если хочешь, А что это ты сказала - "каррас"?.. Откуда это? - А завтра вместе мы пойдем домой со смены, да? Ко мне, к нам?.. - Киваю бездумно. "Каррас" - это люди одной среды, одного мышления... Кажется так, из Куота Воннегута. Киваю снова. Похоже, мы и в самом деле с ней из одного "карраса". Она мне не сказала ничего касательно хирур- га-косметолога, я - о том, что завтра к трем часам пойду на главпочтамт. А я пойду туда?.. Да ладно, еще часов семнадцать-восемнадцать есть, решить ус- пею. Достал стаканчик-стограммовочку из сумки, когда Ира ушла, наконец, куда-то, воспринял в два приема, на большее не удалось мне растянуть. Вот так всегда с мечтами и планами! Может быть, просто после смены я посплю, а потом так, без всяких планов пойду пройтись по центру? А там посмотрим. Даже не буду бриться перед выходом. Хотя, пожалуй, можно и побриться, ни к чему это не обязывает. Нет, все же удивительную дрянь наливают в в эти капроновые стаканчики. Стоп, стоп, как говорил один приятель, водка бывает лишь хо- рошей и очень хорошей, а плохой водки нет вообще в природе, иск- лючено! Хорошо жить в хорошем настроении! Особенно мне грело душу, что завтра можно будет не к себе домой идти, где я недавно напрасных страхов натерпелся, а к Ирочке. Там уж привычно как-то и безопасно. Но разве настроение хорошее долго умеет продержаться?? Мысль о "напрасных страхах" другую потянула за собой. А много ли я выигрываю оттого, что мне звонил не вышедший из себя Олег, а истеричная девчонка, Ирочка? Значит, Олег не бесится, значит, мне нечего надеяться на какие-то его ошибки. Что ж в этом для меня хорошего? И легкий алкогольный кайф прошел, и уже вечер, скоро ночная темнота сгустится за грязными окнами котельной, и не читается мне что-то... Спустилась сверху заспанная Ира, поесть мне принесла. Оказы- вается, - зубешки мои покачиваются! А что? Пища безвитаминная. - Зубы падают, зубы падают, ветер стонет протяжен и глух. Кто же сердце мое порадует... - И дальше до конца строфы. Ира прислушалась. - Ой, чье это? Напомни. Вот так-растак, Курта Воннегута она помнит, а Есенина... Нет. - Иди-ка, Ира, дальше спать, балда! - Чего ты? Я к тебе как, а ты... Ты сам балда! -хихикнула. - Пора. Давно пора мне отвыкать от вас, молоденьких дурочек! До чего это может довести? Она кивает, улыбается и делает движенье, будто младенца дер- жит у груди. - До маленьких детей и алиментов, да? Не бойся, Юр, не такая я уж дура... Я чуть ни рявкнул на нее всерьез.Отослал спать. Один остался. В общем до половины третьего, пока был у котлов, меня, как маятник, шарахало то в жар, то в холод. На старом новоязе это когда-то называлось попросту - "манд- раж"! ххх Впрочем и в эти несколько часов и позже мандраж перемежался с такими странными явлениями, чему я и название не подберу. Где-то между одиннадцатью и двенадцатью часами мне подумалось, а что, если вдруг Лена что-то узнала и хочет сообщить мне, но я... меня же нет дома? Сижу в котельной, и пялюсь под монотонный шум котлов, на оранжевое пламя... И в некое мгновение, без всякого усилия, я увидел Лену в ка- ком-то ограниченном пространстве с размытыми краями... Я ведь не только видел ее, но и чувствовал! Мне будто передалось нервное ее раздвоение: совсем под боком, рядом с ней, может быть, за стеной находились какие-то ей очень дорогие существа, а ей всенепременно нужно было что-то мне сооб- щить, о чем-то предупредить... Зашрыл глаза и еще лучше разглядел ее. По-моему, она сидела в ванной комнате, с шумом текла вода... А-а, да, да, понятно, она там с телефоном спряталась, открыла краны, чтобы не слышно было в комнатах! Я почти вьяве видел мне совершенно незнакомый стеганный хала- тик жемчужного... да, почти белого такого цвета - и располнев- шую шею, очень знакомые, неизменившиеся, глаза в решительном прищуре, полную руку, нервно вращающую диск. Нет, нет, телефон не дисковый, а с кнопками!.. Я даже это рзглядел. Но, видимо, слишком сосредоточившись на внешнем, перестал Ле- ну чувствовать, не знал, что она хотела сообщить? Кому? Мне? И это очень нужно! Котельная, пощелкивает в трубах конденсат, пламя гудит, на теплых плитах пола спят кошки... Кому звонит Лена? А вот сейчас узнаю! И набираю свой домашний номер. И там за-ня-то. Короткие гудки. У меня волосы зашевелились на голове. Теперь уж не было сом- нения - я в самом деле только что видел Ленку! И это все поизошло со мной, - полнейшим материалистом!? Сижу и думаю, а ведь я подготовил себя к этому. То, что котельное сообщество именовало сном, ночной дремой у котлов, было по сути чем-то вроде медитации... Вот так... Но что же Лена мне хотела сообщить? Да разве трудно вычислить? Скорей всего она хотела предупредить о том, что Олег узнал, пронюхал как-то о нашей встрече завтра... И то ли отменить ее собралась, то ли, возможно, место изменить? А что еще? Ну, ладно, ну и не пойду. Если... Если, конечно, аномальное явление меня не обмануло? Не есть ли оно лишь хитренькое порож- дение мандража, моей испуганной души? Я все же как-то не очень в разные колдовские штуки верю. Встал, подошел к насосу высокого давления, на уровни воды повсюду глянул, объедки кошкам подложил. Но если я даже не верю ни во что ""такое", разве не ясно, в каком душевном состоянии сейчас Лена? Маленький Димка и возня с ним, и Олег наверняка не очень-то здоровый да веселый! А тут еще и я, желанье показать мне Димочку!.. А что же мне-то делать? Что?! Подохнуть срочно, послав ей предварительно уведомление об этом, чтоб она успокоилась? Ну, нету меня здесь уже на этом све- те, все, живи спокойно. Но, извините, не могу. Один раз я уже стрелялся. Хватит! И тут опять произошел прокол пространства! Словно сквозь вдаль утягивающий, трубчатый канал ствола я очень четко увидел Лену в полутемной комнате, тот же халатик был на ней, заметно пополневшей... И волосы по-новому, этакой гривкой отросли... Потом новая Лена очень бережно укладывала некий продолговатый белый сверточек в кроватку. Уложила. И вдруг уставилась в пространство,.. Да не в пространство, нет! На меня! И что-то прошептала, кивнула успокаивающе... Мне показалось, что я даже услыхал, как она шепнула: "завтра"... И покивала то ли мне, то ли себе? На этом - все, пространство захлопнулось. Стою офонаревший. Теперь уж не поверить трудно. А следующая мысль уже была вполне практично-сволочная, - а вот нельзя ли таким же образом подсмотреть улицу и номер лома? Это из-за Олега. Чтоб, если у меня получится, избавить Лену от душев- ной смуты и раздвоения личности. А если он-меня... Тогда... И в этом случае от раздвоения она будет спасена. Всполошив кошек, появилась заспанная Ира. - Иди, Юрий Сергеич, спать. Ты вахту сдал, я вахту принял. Чмокнула, щекой потерлась о мою макушку, - вот же Бог ростом наградил! - Иду, иду. Ты очень во время пришла. ххх Как только лег, тут же провалился в сон. Похоже, эти игры с дальновиденьем сквозь стены требуют очень много человеческой энергии, потому пробужденье было по варианту "как будто только что лег." И сразу Ира тормошит меня: вставай, Юра. Подъем! Бери шинель, пошли домой. И я даже спросонья понимаю, что главное для нее, конечно, "иди домой"! И очень неохота огорчать ее, противоречить, хоть почему-то мне надо бы поехать не к ней сегодня, а к себе домой. Но самого тянет в затерянную тихую норку, в безопасность. - Пошли. - Говорю. - "Беру шинель"... В метро Ирочка, привалясь доверчиво ко мне, сладко посапывала всю дорогу и дома тут же завалилась спать: две смены отпахала девочка, понятно. Я тоже знал, что, как поем немного, так обязательно и сам свалюсь на час, на полтора. Но вспомнились мне ночные чудеса и леночкино таинственное - "завтра"... Уже стараясь поуютней зарыться носом в полушку, я попробовал ввести себя в то ночное состояние, увидеть, что сейчас Лена де- лает? И вроде бы... Вот новая Леночка, которую, пусть располнев- шую, обабившуюся, я уже как-то принял в душу, мою дверь отпирает... Вот, шею настороженно вытянув, из маленькой прихожей пробует уловить, понять - я дома или нет? И вот, уже разочарованная, она что-то строчит размашисто, за- писку оставляет мне... Попытался рассмотреть, что написано? Мне же надо прочитать записку?.. Но... Но нет. Все это ни в какое сравненье не идет с ТЕМ, ночным! Жалкая профанация... Я просто проецировал нынешний образ Лены и вероятное поведе- ние ее на хорошо знакомый мне мирок моей квартиры. Халтура! Давай-ка спи. Так ты поедешь на главпочту или нет? А, еще пять часов в за- пасе. Потом... решу. Проснулся я от скырлиного подвывания-скулежа. Который час? Вообще-то я вполне могу успеть съездить домой и посмотреть, а вдруг на самом деле там окажется какая-то записочка от Лены? Но что-то Скырля воет и скулит так, что еще разбудит Ирку бед- ную, нехорошо!.. Пошел открыть дверь, чтобы псину выпустить, а та не хочет. - Ладно, сейчас пойдем, дура, не ори! С ней хорошо гулять, она свои собачьи интересы удовлетворяет, углы обнюхивает, кусты, а я, о чем-нибудь своем задумавшись, иду себе. Вернулись мы со Скырлей, Ирочка спит еще. Я бриться стал, побриться не мешает во всех случаях. А после на часы смотрю - - нет, домой я уже никак не поспеваю, если хочу попасть на главпочтамта раньше, чем прямо к трем часам. Да я туда и вовсе не зайду! Просто покручусь вокруг... Пос- мотрим, если я ничего хоть минимально подозрительного не замечу, тогда, возможно, подожду в сторонке где-нибудь, когда Лена отту- да выйдет, и, может быть, пойду за нею вслед, а уж потом, если опять же все спокойно... В общем, посмотрим. Там видно будет! ... И, глядя на себя как бы со стороны, поднялся я из метро прямо напротив входа в главпочтамт, через дорогу. Время - двадцать четыре минуты третьего. У меня ощущение пол- ной моей инкогнитости. Ну вышел себе из метро немолодой, однако молодящийся, мужчина в джинсах. Да мало ли таких? Ни я не нужен никому, ни мне никто не нужен! Ну сумка у меня через плечо... Так ведь никто не знает, что там на дне взведенный "браун" ле- жит. А сумки у мужиков через плечо - на каждом третьем! Передо мной поток машин рекой, не перейти. На левом берегу - заветный вход, на правом - я и рядом люди. Все очень хорошо как раз! Воспользуемся этой паузой, осмотримся. Возле главпочтовых дверей на сто процентов ничего нет подоз- рительного, народ заходит да выходит, вот и все. Из общего автопотока отделилась "Таврия" с изображением ко- ляски инвалида на стекле, припарковалась чуть правее входа, за ней черный обтекаемый "сааб" лихо притерся к тротуару. Оттуда, хлопнув дверцами, выбрались двое молодых дельцов. Они прошли уже, наверно, полпути по направлению к банку, а инвалид с черной повязкой на лице все еще выбирался из своей тачки, пос- веркивали хромированным металлом его костыли. Я в это время улицу переходил умненько-благоразумненько, и, минуя вход, пошел за угол вдоль стены, миновал ожидающих трамвая на остановке около рельсовой дуги, и дальше, дальше себе топаю. Подумал, наверно, хорошо бы не под стеной идти, а по проти- воположной стороне, но там прямо впритык к чугуной ограде "Чис- топрудного бульвара" проходят рельсы. если же по бульвару мне идти, то сквозь кусты не видно будет ничего на этой стороне! Нет, как-то эти рельсы, старинная ограда и брусчатка мне не нравились... А-а, видно, по ассоциации с булгаковским "Масте- ром", - кто знает, может быть, комсомолка Аннушка свое постное масло пролила уже? И вот-вот кое-кому отрежет голову?.. Пусть глупо это, но я в первый же переулок повернул. Трамвай прогремел сзади. Легкий шум. Наверное, какая-то машина за спиной. А куда же я этим переулком вый?.. Вдруг - удар в спину! И боль!.. Лечу куда-то вниз... Последняя шальная мысль - это трамвай меня... но как же он не по рельсам в переулок?.. А после - легкий звон, боль затихает, затихает... И... Ай, ма-ма-а!.. Поток, какой-то ветер утягивает меня в светящийся тоннель, как револьверный ствол он, а я - внутри... Лечу... Лечу. Внизу красная "Таврия" чуть наискось стоит у тротуара, а впе- реди нее, метрах в семи-восьми кто-то лежит, ткнувшись лицом в асфальт. Сумка потертая с плеча упала, отлетела в сторону, туфля с но- ги слетела, и видно дырку на носке... Ой, это же мои носки! Так, значит, там лежу... лежит... А из-под тела расплывается красная лужа, кровь алая с ка- кой-то темной смешивается, и много ее, много! Может быть, пуля со смещенным центром тяжести?.. "Таврия" двинулась, чтоб развернуться в переулке, из окна вы- сунулся сверкающий костыль, и что-то хлопнуло не громче пробки от шампанского, но тело в луже крови дернулось, будто его ногой ткнули. Дурак, меня ведь нету уже! Хотя ведь ты же профессионал, тебе "контрольный" надо сделать обязательно. Давай, давай скорей от- сюда убирайся! Не то вдруг заметут, прихватят, а тебе надо вы- растить. Ты сможешь? Ты - какой?.. Сейчас, несмотря на то, что красная крыша "Таврии" и тело в переулке, сам переулок, уходя вниз, все меньше и меньше станови- лись, вплотную приблизились и пальцы изуродованные, без ногтей, и перебитый нос Олега, и его одноногость... Так вот что с тобой на переезде и потом в аджаровой охранке сделали!.. Понятно... Поэтому, конечно, ты, такой, не мог не выиг- рать наше сражение за Елену, за Прекрасную. Что, я не знаю Лен- ку, что ли!? А теперь ты, такой, не мог себе позволить проиграть сражение уже и за Елену, и за Димочку. А к тому шло, ты знал. Ты тоже знал отлично нашу Леночку! Красная крыша, став совсем ма- ленькой, влилась в общий поток машин и затерялась. Что же ангелы-то не поют пусть даже "з-злыми г-голос-сами-и"? Лишь только шум какой-то, словно ветряной... А, может, это Скырля воет? * * * ... обыкновеннейшая вещь в глобальном масштабе - твой индивидуальный КОНЕЦ СВЕТА, личная МИРОВАЯ КАТАСТРОФА. * * * Без пяти три к главпочте подбежала Леночка. 27.07. 99. Александр Милькин