Посвящается
маме
1
Одесса
Когда-нибудь приеду я в Одессу,
Мой дед Арон там в юные года
В театре выступал, в балетных сценах,
А в море заплывал так далеко,
Что берег виден был, как горизонт.
Когда-нибудь приеду я в Одессу,
Но это будет город уж не тот,
Что дед однажды, 75 лет назад,
Оставил, перебравшись в Третий Рим
И там создав семью.
Его отец
И мать
В Одессе жили до войны.
Однажды
Пришли нацисты, и последний мост
Москва-Одесса
Был навеки взорван,
И никогда потом уж, никогда
Мой дед не возвращался в этот город...
Мой дед жил долго, умер в новом веке.
Меня в Одессу он не приглашал,
И я там не бывал.
Когда-нибудь...
2
Музыка
Недавно я был на концерте
оркестра Андре Рею
И видел там деда Арона, который давно в
раю.
Увы, я не знал его в прежние годы, увы, не
знал,
А тут распознал вдруг по силуэту...
А этот зал,
И каждое кресло, и каждый проход меж
кресел
Был весел мажорной музыкой, жутко весел.
Я тоже был весел и пьян разноцветным
светом,
Но деда припомнил, увидел – лишь
силуэтом
Меж кресел в зале. Мой дед подпевал
оркестру,
Особенно в такт "Болеро" это было к
месту,
А также, когда заиграли "Полюшко-поле",
Я вспомнил подругу седых волос его, тётю
Полю.
Но всё это – я, это детство проснулось,
юность,
И кровь моих предков одесских тоже
проснулась,
И кровь моих предков, которые по пустыне
Ходили когда-то, а я ведь хожу доныне,
Я с ними хожу впотьмах, борода седая,
Всё тот же еврейский мякиш в душе снедая.
3
* * *
Чем меньше слов,
Тем звонче речь.
И мой глагол
Пора пресечь.
Пора уйти
От тех длиннот,
Что нас влекут
В тоску болот,
Пора понять,
Что краткость есть
Полёт пера,
Длинноты – жесть.
4
Москва
Когда-нибудь, встретившись с
дедом снова,
Я попрошу досказать мне один рассказ...
Лето. Полдень. Влажность.
Москва. Кусково.
Гости столицы. Дети. Рабочий класс.
Старые клёны, дубы, берёзы поменьше.
Посередине поляны – главный вожак.
Лес был, но так себе лес был, и жил там
леший,
Так себе леший, вполне рядовой лешак.
Старая песня была ему слаще новой,
Но за железной дорогой, что в двух шагах,
Город гремел, и, ко всему готовый,
Леший безропотно прятал по дуплам страх.
В юности было светло, не свербило в
подкорке,
Песни слагал про любовь и письма писал.
Но укатали и сивку крутые горки,
Леший познал, кто лорд здесь, а кто
вассал,
Позеленел, чтоб навеки с листвой
сродниться,
Чтоб не лежать в светлое время суток
ничком.
Ибо лицо – не то, что людские лица:
Кровь зелена и вздёрнутый нос сучком.
Он растекался по древу, любя порядок,
Всем улыбался и кланялся, и шутил,
И оттого был людям почти не гадок,
Даже детей своих лешенских окрестил,
Чтобы никто не смог углядеть в них порчу,
Чтобы жилось его детям легко, светло.
Дожил до старости, умер беспечно ночью,
Зимнею ночью, и снегом его замело.
Через три месяца снежный покров растаял,
И на поляне, той самой, где умер он,
Дерево выросло. Крона его густая...
Странные сказки прятал за
пазухой дед Арон.
5
Панихида
Дед был добряком и душегреем,
Не любил рисковых авантюр,
Средь евреев не был он евреем,
В сущности, пройдя антигиюр*.
Дед мой человек был осторожный:
Никогда не лез он на рожон,
С давних пор остался в нём подкожный
Страх, который мог бы быть смешон,
Если б не московская прописка,
Да ещё на Набережной дом...
Чёрный ворон опускался низко
По ночам над Каменным мостом,
Краткий шум на лестничной площадке,
Тишина к утру на этажах…
Новые жильцы. В сухом остатке –
Идеалы, идолы и страх.
Страх туманом утренним садится,
Москвичей в заложники беря.
Каждая истории страница
Вышла из страниц календаря.
Дед был человеком с чувством долга,
Никогда не верил чудесам
И не знал, что проживёт так долго,
Что потом дивиться будет сам.
Он не опускался до обиды,
В разговорах был, скорее, нем.
Пережил такие пирамиды:
НЭП, социализм и МММ!
Странные дела происходили,
Всех не рассказать в один присест…
Что ещё припомнить? На могиле
Был начертан лазаревский крест.
Дед мой был большой любитель правил,
Но в одном – чудовищно не прав:
Мемуаров так и не оставил,
Хоть и был изрядный каллиграф.
Путь от правды к мифу есть крещендо,
Вот, и дед мой тоже мифом стал.
Пусть живёт семейная легенда –
Голос предков, ледяной кристалл.
6
Кода
Вот проплыла и эта полоска
света,
Что остаётся, когда позади сюжет?
Что есть поэзия? Кроме души поэта,
Нет ничего. Поэзия – сам поэт.
Как хорошо, окончив трактат о
Боге,
Песню о жизни, сказ о родной стране,
Перевести дыхание в эпилоге,
С новорождённым оставшись наедине,
В этот момент посмотреть на
зарю заката,
Перелистать страницы черновика
И улыбнуться, и выпить бокал муската –
Всё, что ты выжал из русского языка.
21-26 марта 2013 года
*Антигиюр – слово,
придуманное автором. Гиюр – процедура
обращения нееврея в евреи.
|
