Но все уже не жизнь – просто ложь.
Ты по квартире по своей бредешь,
И разговор твой сам с собою – бред,
Поскольку в ней уже любимой нет.

Забрал ее безжалостный инсульт.
Наверно не болезнь это – культ.
Поскольку полную движений, сил,
Он как колосья в осень подкосил.

Подвижности лишенная, она
Лежит в палате грустная, одна.
И кнопочная связь ее – звонок,
Нелегкой жизни горестный итог.

И телефон и телевизор есть –
Из мира, что вовне, живая весть
Ее доступны разуму всегда,
Но это все не ощущенья – даль…

По жизни ходим мы с рожденья лет
Творя, трудясь, не ожидая бед,
А над любым, как прокурора речь
Висит, как я писал однажды, меч.

Что то ли мозга раком, то ль иной
Болезнью неожиданой, шальной
Тебя сразит – в кольце ты, окружен,
Ее ты милостивостью сражен…

Был человек умён, силен – не воск,
А на больничной койке только мозг.
Открыт, подельчив, в отношеньях прост,
А на больничной койке только мозг.

Одет как все, но знал и моды лоск,
А на больничной койке только мозг.
Умел к любым проблемам строить мост,
А на больничной койке только мозг.

Противник был застенков, казней, розг,
А на больничной койке только мозг
И ненавидел пустословья блёск,
А на больничной койке только мозг

И чтобы мысли из него извлечь,
Еще – спасибо! – сохранилась речь,
Умение – достались ей права
Им, мозгом, мысли обращать в слова.

Прекрасна жизнь – как-то я писал
И в это верил искренне и сам,
Прожив за девяносто с лишним лет
На мысль ту другой бы дал ответ

Кому на свете вышло долго жить,
Тому с болями выпадет дружить,
И жизни будет край не день – как ночь.
Мне долголетья суть открыла дочь.