22.03.2003 Малый Пес Хрен господень – собачья пахота. Как палка в жопе. Как трубчатая кость курей. Отпидарасили поганого Бобика. Еще щенком заставили жрать фивскую человечину. Грудку, ягодицы кадмического олене-оборотня разодрала парочка приблудных псов. В оливковом лесу. На водопое. У пещеры. Потому что жирную грудастую бабу увидел козел-мужик. Хря. Гав. Гугу. На песьем языке воет Бобик. За собственным хвостом кружится в танце облезлый здоровый Барбос. Нет могилки у съеденного Охотника. Кусок человечины красуется у Великой Охотницы во рту. Кровища течет по подбородку. Бабья свита хохочет. Чернокорень, как песье язычило, торчит в Южном звездном округе семейством-бурачником. Песколовка гладит песколюба и тянет щетинистого червя пескожилу. Пескоройка из отряда миног точит зубами, зарывшись в Млечный грунт, метаморфоз. Над грядущей гибелью всех богов сверкает повадырь Процион, предвещая знойный Сириус.

16/02/2003 Северная корона В плотоядном гелио-ионизиации всего пути от одного протуберанца воспылал электрический ветер. Коронер с допросом пришел уже после сжигания женской массы. Коронный следователь, как фраунгоферова линия, должен будет назначить Великому Эксперту вскрыть труп и вытащить из Смерти наследника Солнца. Но оглашение излученного вердикта является лишь фазой конечного пути, дугой на коллизии к Змееносцу и прощальной Песней быко-чело Звездного. Венец был выкован Великим Кузнецом из чистого корония. Этот гипотетический элемент с высокоионизированным числом всего лишь один и в один миг из Вечности выплодили Горы. Среди железа, никеля, кальция и аргона Солнце выпестовало себе в Горах Великий металл. Вышедшая из Горна Северная корона осветила Лабиринт. Умерщвлено и мертво Чудовище. С мечом в бычьей морде лежит в центре мирового клубка внук Солнца и сын Морского Колдуна. Убийца бычари в руках держит клубок корональных линий. В его рту ревут и шипят переднеязычные корональные согласные р-р-р-р, ш-ш-ш-ш. Клубок-Корона выводит корабль Героя с Чужой Женой на остров Великого Алкаша. Бросил на этом рифе один Мужик сонную Бабу, а другой Бухарь поднял ее и винищем угостил. Вокруг всякие козлы забегали с коронными электросепараторами. Очищают высоковольтным устройством воздух от взвешенных твердых частиц (пыли и золы) и делают чистый спирт. Безумные бляди толкутся вокруг с присемянниками и каранкулами в руках. Каждая прошмандовка мечтает о коронке или привенчике в половой щелке, в попке и в других дырочках. Каждый козел мечтает забуриться своим рабочим наконечником в виде цилиндрического кольца в породу телесного Субстрата-Супца. И у козлов, и у блядей: на зубах - золотые коронки со звездами Гелиоса, на черепушках – клетки оогония, как у водорослей лучиц. Главный Бухарь коронным вольтметром отмеряет галлоны и бидоны чистейшего Винища. Прибор неточен, но Алкашу по хрену: бочка - туда, цистерна – оттуда. Пьяная жизнь – это коронарный сосуд, питающий сердце-Извечное Солнце. Пей! Веселись! Звездный подлючий мирюшка! Залупился Великий Пьянарь на вперившийся на него откуда-то от сраных людишек коронограф. Жахнул в коронограф стаканом и разбил целостат. Либо бухай! Либо таращись! Голая Баба стоит перед Алкашом. Бухарь хватает ее за жопу, гладит груди, дергает за соски. Ла-фа! Великий Пьяный Кормчий венчает Жену Северной Короной. Бухие Все! Светится Звездная Извращенная Пьяная Сальная Байда!

02/02/2003 Волосы Вероники Жила-была девочка Вероника на самом северном полюсе Галактики. Выросли у милой чертеночки на голове роговые нитевидные производные кожи. Шелковистые, льняные, бархатистые, белобрысые. И назвал Великий Ученый все выросшее на черепе у Вероники – волосяной покрой. Быстро и бурно покрылось тело девочки растительностью. Подросла и сама маленькая засранка. Бегает-прыгает вне эклиптики ласковое волосатое чудовище. Пукает своей нерастраченной красотой. А как выйдет молодица утром к млечному ручью расчесать свои волосы, покровные, пуховые, осязательные. Тут как тут уже весь волосяной сход собрался на водопой. На волокуше приезжают Волосатые лягушки. Из личинок мотылей, стрекоз и поденок вылазют круглые черви - паразиты Волосатики - и плодятся в темно-синих водоемах неба миллионами мельчайших яиц в виде молочно-белых шнурков. Двумя рогами неуклюже качает Волосатый носорог и пережевывает волокнистую хвою, тилландскую бромелию и пальмовый мох. Закрепляет прибрежные пески злаковый Волоснец и топорщится на галактическом ветру. Плещутся в пресных морях матово-серебристые саблевидные рыбы Волосохвосты. Зачарован звездный Феб-Мир шерстью, волосом, мехом Вероники. Невооруженным глазом видны в длинных вибриссах внегалактические туманности и небольшие звезды 4-й величины. Рядом с Вероникой Великий Ученый сядет, как придурошный влюбленный муж. Гладит правой ногой левую ногу девицы. Раскручивает девственницу на точное значение Пи. Но не хочет делиться Вероника со своим многомудрствующим мужем волосатым колдовством. Ее губы и чресла закрыты. И Великий Ученый вынужден двинуться в поход: за изложением прямолинейной и сферической тригонометрии, за таблоидностью синусов, за астролябией и за стенной круг. Плачет, убивается Вероника. И дает зарок: остричь всю свою волосяную поверхность, если вернется Любимый из-за долготы с широтами, со щитом на эвекции и с разложением по эксцентрикам и эпициклам. Муж возвращается, бросая к ногам Вероники Мэгистэ, Аналлему, Тетрабиблос, Гипотезы. Бреет гелиоцентрическим ножом Влюбленная свое девственно-бледное тело. Сливаются - поверхностно и внутренне - Ученый и лысое бабское туловище. Произведение длин диагоналей вписанного в круг четырехугольника = сумма произведений длин его противоположных сторон. Волосы Вероники парят, опутывая сцепившееся любовное чудище. В древнем Египте господствует теперь геоцентрическая система будущего, как первый и один элементарный комп.

01/02/2003 Ворон Сидит ворон, зооморфный трикстер-дружок. Сцепляются в нем две спиральные галактики ЭнДжиСи в одну галактику, в один пророческий пуп земли. В поисках новой суши демиург-ныряльщик, ловец старой земли, оперяется из белого в черный, как вечное противоборство или собственное наказание. Он - древний Кутх и участник пунической войны, заклинанье первопредка-шамана и первый океанский с приливом отлив. Своим клювом водит Куйкынняку шорох света на абордаж. Дырявит черную плоскую мессу и пузо голодного Волка. Из отверстий выскакивают Солнце, поднимается Луна, загораются дружеские созвездия, сверкают вражьи сияющие затоны. Йель любит инжир, вяжущие фиги. Он проклят на жажду взбесившимся белым божеством. Сидит черный ворон на пальме, облопавшись сладкими финиками. Синим зраком водит в поисках небесного утоляющего жажду ручья. Стальной отлив его оперенья привлекает Гидру-врага. Шипит чудовище, обкручивая звездную Чашу с живительной влагой, не дает подойти. Плачет Ворон жгучими слезами: Воды! Куркыль готов пойти на любой коварный обман, но сам одурачен. Патриарх всего вороньего народа куц. Помимо желания Влаги у Ворона голод после того, как он съел коросту с рыбьей кости. Но Папа северного народа – это Мама южных миров. Ворон прожорлив. Его слезы – это смертная кровь. Это огонь, который он дал своим народам. Во веки веков Черный Ворон застыл и на бардовом стяге Звездного Потрошителя. Щит – вороная сталь. Оперенье на шлеме Убийцы-Бога. Лапа – когтистая культя. Жрать! Пить! Двойная, единственная, яростная похоть. И Ворон еще пока не меняет свой пол. Он дрочит.

26/01/03 Волк Я устал. На бесплодное время. И жду Времен. Сучий фиолетово-бардовый кентавр каждый день протыкает мое горло. Проткнет и глумиться, поворачивая жало копья по окружности. За это я откусил ему правую руку. Я родился жалким человеческим существом с волчьими волосами на макушке. По ночам я проглатывал Солнце, иногда проглатывал Луну. Я ем человечье мясо. Я пью человечью кровь. Мой отец мог рассмешить любую великаншу, привязав козлиную бороду к своим яйцам. Я же вынужден смешить исследователей небесных сфер, привязанный к зодиакальной оси гремящей на весь Гороскоп цепью, которую выковали черные карлики из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, медвежьих жил, рыбьего дыхания и птичьей слюны. Я Серый Волчок. Я схаваю сраных карликов. Я откушу сначала их красно-желтые жопы. Потом я сделаю яичницу на сковородке Солнца из гениталий пузатых низкосраких цвергов. Солнце будет снова в моей утробе. Я проглочу и Зодиакальный диск со всеми Стражниками. Переварю. Часть высру, а часть отрыгну своему ребятенку-волчонку. Пусть жиреет. Опять вскорости я разгрызу плоть сынишки. Отварю из его потрахов в подземном чане хагис. Мой отец когда-то висел на кишках своего сына и моего брата. И в харю ему впивалась змея: не полосатый волкозуб, а очковая ядовитая кобра. Я отомщу. Кишки моего дитя положу в детский желудок. Прокипячу. Достану из чана и оболью забродившей сыновьей кровью. Однажды Стражники уже слопали дымящийся горячий хагис из моего волчонка. Переблевались, падлы. А Змееносец из рвоты собрал моего сына: Белого Полярного Волка. И оживил. Пусть бегает под улюлюканье -ковшик о ковшик- Большой и Малой Медведиц. Все равно сожру. Вурдалаками, упырями, своими волчьими оборотнями я населил и человеческий мир, и мир 88-бесконечности. Пусть убивают людишек-таракуль, клопов поднебесной и сосут из древа жизни фиолетово-бардовый сок. Я опиваюсь кровавой жижей и рыгаю. Желтая желудочная слизь и белая берсерковая пена льются с моих клыков. Бесконечное количество раз рожденный слепым в логове Бешеной Волчицы, я прозреваю на 12 или 19 день. Я весь в предвкушении Последней Битвы.

25/01/03 Песни и Пляски хаоса В рвань варановых вывртов, в двуликую грядь языки-песни коснулись грядущего зева неб. Разлитой воздух, как континиум без разрывов и пустот, прыснул каплями первого всеградусного яйца. Х-чудовище, сущность которого пустота и ничто, повернулось в своей промежности, расщепилось на любовь, ночь и тьму, вставляя в свое бездонное ухо расчлененную Песню первостихии. Языки пламени Плясок, как инфузории-человечки, захороводились в оседании хаоса. Все Песни сплелись с Плясками сначала в двуликом иле, а после уже Пляшущие и Поющие изгибы костров закружились на отвердевшем из ила краю-берегу одной жизненомертвой темы: Зевающий Пустой Океан. Жили Песни и Пляски, как удача человека и небесного народа. Жили, разворачивая Млечный Путь во всей красе и предавая его уничтожению. 88 густолап. Лики закрывающиейся и открывающейся громады-Космоса. Корчатся Пляски, живородя мировое яйцо. Тренькают Песни, выплевывая землю. Рождается из сплетения двух П одно Л. юбовь. Или хаос есть возникшее до разделения Влага. Сидят Песни и Пляски в беспредельном хаосе времени, играют в домино, выкидывают пустышки. К ним все равно никогда не подкрадывается Вечность. Они – вечное Ничто. А вокруг извечное Нечто.

17/02/02 Рак (тропическая опухоль Стражи) Алмазное колесо выбрало Рак, как свою генетическую нулевую точку. Угроза всего живого человечества погрузилась в воду на дно и терпеливо сторожит зодиакальный круг, шевеля протоцефалоном. Рысь запрыгивает на спину Пса. Лев хватает клыками крутящуюся черную гидру. Из тропика Рака один раз спускался на землю небесный разведчик. Но его двукратность поменялась на кратность трех, и Пернатый Змей разрезал пополам изменившуюся раковую сущность. Рак не хотел убивать людей. Змееносец пытался оказать разведчику медицинскую помощь: вылечить от рака рака и людей. Никогда. Великая Сущность не позволит не сторожить движение сущей окружности. Напустит полипы и лейкоплакии на эпителиальные ткани. Тропическая раковая опухоль любит все водянистое и слизистое. Бросится митозом на открытые полости, щелкая клешнями. Проломит живительную скорлупу. Разгрызет воровато жизненный кокос. Проглотит жизнь. Сожрет бессмертие. Оставит Рак только ошметки: высосанные раковины желаний, никчемные рожки и ножки человеческих надежд. Змееносец сделает из ракового шлака бусы-раковинное письмо, посадит в каждую мертвую ракушку по амебе, искушая мертвую плоть сном жизненных надежд. Рак продолжит движение задом по кругу, вне времени будет дробить свое яйцо. Появятся на звездный свет серебристые науптилиусы, чтобы, перерождаясь в тропических раков, вверить человечью жизнь в невозможность остановить смалывающее колесо судьбы.

02/02/2002/ Водолей (акваманил Стражи) Эоны скачут по радиантам метеорных потоков. Вокруг водяная пыль в водяном лесу восходит от водопада, как воздушный символ Водолея. Два акварида окружают кольцом бронзовый акваманил. Рыбы плещутся, запутываясь в клостериумах и каулерпах, в фукусах и саргассумах. Кит, соседнее звено зодиакальной эволюции, хрумкает планктон и выпускает аквапыльный столп. Орел кружит и клацает глюком в голубом. В голубом, синем, буром, черном звездном небе. А за окружность уходит землянистый сменщик: стражник Козерог. Ваше воздушное величество. Ваше время на стремя, на цикличный шухер. Снится героям, похотцам Гороскопа, бронзовый или глиняный сосуд. То ли рукомойник-зверюшка, то ли спасительный винный сосуд. Пир закатывает алмазное кружко. Водоохранный, смертельный. Чтобы угостить и напоить всех жаждущих зодиакального света. Усыпить и выпустить бардовые кишки. Из аквамильчика омоем жадные руки, из амфоры угостим кисло-сладким вином. Заснули, собаки-недолюди. Из укропницы швырнем на кожу укропом-кипятком. Обожжем. Кожа волдырем. Шипит и пупырится, лопается. Ха-ха-ха. Срам рубанем и опять же кинем самим же, собакам, на съедение. Водолюбы заползают по горам отпировавших трупов. Попеременно двигают черные жуки-водолюбы правой и левой ногой. Растительной пище нет. Нитчатым водорослям, куколкам комаров откажут жуки при Вашем воздушестве в поедании. Отложат яйца для вывода молоди в плавающий кокон, в каждый мертвый слюнявый рот. Личинки у водолюба хищники, поедают собачьи мозги-моллюски. Водорадость. И приснится же акваманил в виде зверя, птицы и всадника им всем, бесправильным в правиле и правильным в бесправильности. Сияет сосуд водянистым белым светом, окруженный водоносной паренхимой. И появится от сонного созерцания у исследователей Гороскопа к паренхиме адская похоть. Захочется им нажраться толстой мякоти алоэ и кактуса, запивая тяжелой водой. А тут как тут и Водолей. И за спиной у него клопы-водомеры. Маленькая гетероптера, бескрылая с тонким вытянутым телом и длинными ногами. Быстро скользят водомеры по водянистой поверхности. Их тело в бархатистом пушку. Сосут мгновенно и живых, и мертвых. Яйца свои таскают на себе. Вот он, водоводный горизонт, насыщенный двумя изотопами межгалактического водорода. На случай, если уж совсем одолеет падаль Зодиак, Водолей взорвет водородную бомбу. Пусть пока санитар Змееносец омывает трупняк перекисью. Может вытащит из мертвечины водородистые металлы. Уважает Водолей гидриды и водородный у Змееносца термометр. Все ж таки свой, родственный. В десятичном логарифме концентрации водородных ионов Водолейное Воздушество весел. Его водородный показатель велик и ужасен. Без ила, без дна и до самого водного дна.

27/01/2002 Скорпион (яложад Стражи) Когда наугольник двигается по восточной песчаной косе вокруг красного сверкающего антареса, тропический лес двинется в жертвенный белый-белый туман и расступится вдоль жертвенника. И от волка не ушел далеко Скорпион. Заклали космические силы беспозвоночного яложада на круглую вечность. В экваториальной пустыне сидит паукообразный защитник окружности под щербистым желтым камнем. Мухи вьются на страже, угрожая ротовыми грызущими частями. Мекоптера и уропиги трутся друг о друга: одни – паукообразным жгутоногом, другие – хоботовидностью перепончатых рыл. Весь чешуйчатый скорпио-мир на карауле. Потянулась голая рука или часть человечьего тела к алмазному диско-достоинству. На волосок от ядовитой косы смерть голой кровавой плоти. И не погладишь. Жал-бросок, яло-выпуск, удушливый хлюп, спазмы мозга. Все одна, одно, один, вокруг. Жадность знания, жизни, Смерть. Пустыня. Самка Скорпиона шмыгнет мгновенно, оставляя узор ядовитого жала на песке. На спине скорпионихи только что живорожденные из желтых яиц самцы. Клешнями перерезают членовредители земных многоножек. За дело, за мысль, за правду-мать. Куражатся. Жалами-локаторами покручивают и чешут крючковатый шип. В течение всей окружности не узнают никто и ничто (за исключением Змееносца) нахождение на Скорпионе двух гребешков на брюшном сегменте чудища. Навсегда защитят яложады Гороскоп от падали и падонков. Убьют уколом, разгрызут жалом, разорвут щупальцами и закопаются в песок. Песчаная буря не страшна, и не страшен бурый соседний волк. В ископаемом состоянии Скорпионы превращаются в каменный уголь, но пришла стрелка времени-час – и беспозвоночные хвостатые Стражники оживают. Правда рядом притаился Змееносец. Яд он может отобрать специальным ненаучным прибором. На опыты. Припарки из яда делать мертвым. И сгнившие волосатые трупы оживлять. Берегись, древний паукообразный народ. Менжуйся и ты, человечество. Скорпион на Страже. Можно только жрать пыльцу времени. И внутренне разлагаться в надежде, что Змееносец спасет. Не всех, не тебя.

Лев (царский саваннец Стражи) Он рождался четыре летомунния. Рождался зрячим в кошачьих муках пятном огня. Он вылезал голубым регулом, насыщая рыком трапецию звездной саванны. Рррррраздражаясь. Львеночек на солнышке в травушке, как яркий уголек, мамкину сиську полсвета ососет. Сосет, не пересосет, когтистый царчик. Вокруг сучьи волосы Вероники путаются. Мешают кувыркаться в млечной мгле. Когтем их малышок цап. Секстантом невидимый главный сектант пытается хрясь по башке. Увернутся львенку не трудно от запука. И твердым кистью-шипом по конструкции ба-бах. Пролетело мимо рядом с эклиптикой угломерное отражательное созвездие. А сектанту угрозить лапой ууууу глуха рыча. Вконец подлая гидра лезет щупальцами целоваться. В чаше-соседке крови граальной нахлобучится склизскими гидроцальцами и в морду львенку (пока еще не волосатую) тыкать. Да сгинула бы вся. Галиматья. Последней обниматься желает большая медведица. Говорили ей: не надо. Саванна, полупустыня, пустыня населена огненным львенком, мелким и царственным львом. Куда медведю в адскую жарищу. Зимуй себе на полярной зимовке под северополюсной звездой. Только пусть Стража стоит. На караул сдают раз-два и принимают три-четыре Рак и Дева (зодиакальные друзья, стихийные враги). Львеночек песенку свою урчащую спел, прокатился на черепахе, напугал жирафа, реванул на попугая. Короче быстро вырос. Лапа вооружена громадными втяжными когтями. На туловище половой диморфизм: темнобурая, почти черная грива. Огненный страх вселяет зодиакальным сталкерам царский саваннец. Зебру на клык, антилопу и буйвола. Нажраться свежего мясо, напиться теплой кровью. Не пустить гадов нечеловеческих к Гороскопу, тем более лев сам звездный человек. Настигающий прыжок длинною с созвездие. Коготь утопить в плоть, клык перерезать аорту. Радость большому кошаку. Предупреждение исследователям алмазного диска: всяким мышевидным грызунам, падали, мелким позвоночным и саранче. Огненный Лев трудится всю ночь, весь свой угол окружности. Все переел, раскусил и выловил. Не тронул одного колониста Змееносца в пробковом шлеме с микстурами, скальпелем и ланцетом. Он вроде и не поймешь, кто такой. Пусть недоеденную падаль изучает и тыкает своими приборами. Пора Леве погрузиться в сон. Пришла его девственная смена. Ложится огонь в ясли, царский саваннец. Одним глазиком-угольком шуршит и похрапывает. И будет следующий. РРРРРРРР. Клык в плоть, коготь в мясо, кровь в пузо. МММММММ. Царский удел и разврат.Львиная похоть.

21.21.2001. Рыбы (рептилии Стражи) Ох уж эти рыбы. Однажды задумал Великий Кот мормышкой сделать свою лапу. Но не видать охотнику за налимом кровавого карася на когте. Сначала горячий сладкий чай с лимоном или бидонное молочко слизнуть с блюдца шершавым языком хлюп-хлюп. Не напомадишь. Не наповертишься вокруг кошачьего туловища за собачьим хвостом. Одно придется – бросаться на туловище и руки дерева от иззеня-зеленого страха, как собственный кошачий глаз. Анабис и цихлоп растут в замкнутом стеклянном мире. Трубки с кислородом направлены в замкнутый аква буль-буль. Каллихтовый сом проплывает, усом пошурукивая, в охранке водной стихии. Панцирь Стражи на рыбешке и три пары нащупывающих гниль усов. И по суше проползет, и в воздухе дезертира-насильника прихлопнет. Грунт вспуржит, сожрет любого зодиакального паразита. Только дружок-рак по днищу ползает и донные грузила, как минный тральщик, перекусывает. Одно слово – водный корешок. А сволота-квакша от Змееносца, от рептилий отхлобучиться в пытке жалкой пытается. Геккона, она, однако, цеклопалая, не дендробатес. Котяра-охотник и маску с фланцами на харю обветренную натянет, мечтая о клеве. Легко и надежно трубка с маской в рыболовную лузу встанет. Одна надежда у насильников Зодиака проникнуть в типа слабый водный Стражи знак. Думают, что самое время. Хрум-аллюминий, хрясь-медь, дзвынь-стекло, жвачка-резина. Погибла вся антиихтиандрова дружина. Не любве, рыбакам, рыбы. Любись рыбасе и хеку хитонаво костяшко. Линь в водоеме завелся. Не трудно обнаружить его место. Плохо линь кочует, все в ил илистый въиливается. Руками его лови. Все рыбами придумано для рыбака-дурака. Для Великого Котища. Но Стража не дремлет. В клуб 69 или 96 отведет забавника за рыбьей охотной природой. Ох уж там кошаки и кошачки вывертываются. Сплошная забава. Рыбы, видимо, за целый рыб-день ни одного хвоста и плавника не поели. Все уже поздно. Сварят Рыбу из любого рыбака, не пожалуются на речную водичку и обожженный котелок. Вскроют пузо любому охотнику за воздушным пузырем. Хочешь пива со скумбрией? Посмотри в глаза Рыбам. Глотни ячменного колоса и радуйся. Рыбы любят всех, и пока всех не сожрали. Ох уж эти Рыбы. Ласковые, грустные, молчаливые. Их не 1, а 2.

16.12.2001 Овен (нуль-рогоносец Стражи).Нуль-реле в башке козла отказано. Признать нулевым нулем рога барана. Копытцом цоп-цобе белый чертенок поискривает, топоча им, как реостатом по медным жилам. Трезубцем турдым по охраняемому алмазу – проверка на прочность. Кристалл был (будет) нулевым эффектом и нулевой связкой. Не страшна нулю нулевая флексия. Ни жара, ни холод, никто и ничто не подпустит чертяга к квантовому механизму судьбы. Рогами-круглешками внутри нуля упитанный барашек водит во все стороны, из передних копыт направлена на черно-белый цвет трезубая вила. По краям нуля два костра, пылающих на ледяном хворосте, где в мерцающей огненной мгле два медных котла, где в жидком азоте обломаны надежды всех горделивых подонков. Чхали стражники на всех докторишек, композиторов и писак. В минусфаренгейтовом взваре закопытит Овен любую к Гороскопу сласть и похоть. Клекотала Стража равнодушно на миг мгновения. А нулю-рогоносцу и в стойле, и в карауле не спится. А и не должен Овен храпеть во всю ноздрю. Только баран может мечтать о горной травянистой пасеке, о набивании пуза зеленой травой. Как река Лимпопо и речка Замбези, несется и падает время с нулем глубин в нуле функции. Все время в Зодиаке приближается солнечное равноденствие по ходу неправильного круга. К концу караула нуль-рогоносец особенно опасен. Народы земли приближаются к огню со своими праздниками. Воскрешение мертвых (людей и богов) происходит в момент смены Овена и Золотого Тела (следующего рогоносца). Змееносец и здесь перестарался, воскрешая ненужные существа, со своими микстурами. Желтое светило пополам рассекает зодиакальный круг. Вся космическая природа напрягается на мгновение в нуллификации мира. Зависло. Глюк. Но огненный белый чертенок щелкнул нагайкой-хвостом, перекинул Солнце со своих рогов на рогатые ветви Тела и заблеял, как вулкан. Служба исполнена: ни один докторишка не прорвался в Зодиак, только тусуется и воскрешает в Гороскопе всяких хмырей Главный Доктор. В карауле Овен огнен, как первородная лава. На следующие 12 циклов (после смены) он приближается к нулю, чтобы снова всю подлую научную детвору жарить. Холодом. Пытливо. Ласково. Любя.

14.12.2001 Дева (красная шапочка Стражи). Или нарциссик пахучий распустится, или ландыш звенящий из-под снега высунется – все рай для радующейся девочки. Для кого-то осень, для кого-то весна – земля благоухает либо от дождя, либо от капели. Мигнет Дева искристо огненному Львенку и заступает. Тысячи образов (блондинки, шатенки, брюнетки, рыжеволосой) отражаются в холодной речке времени. Вздрагивают видения в волнистом омуте. Кап-кап. И кружочки бесплотной любови расходятся, как центробежный канкан. Все бабье лето. На юг пойдешь – черномазая лапочка бананом угостит и подсластит ананасом, на север двинешься – пухлая тетенька парным молоком напоит с теплой булочкой и в хрустальную розетку положит из морошки варенье. Вкуснятина. Ух и страшен Серый Волк, размалеван. Да и он на пироги с яблоками и с брусникой может угодить. Сварит Дева целый жбан волчатины, чтобы неповадно было злому зверью зубы точить на Гороскоп. Одно слово – Изабель, или Натали, или Шапо Руж. Возьмет девочка жестяную кружку, кинет туда медную монетку, зазвенит, запоет грустную песенку, как старая облезлая шарманка. Про рыцаря и русалку, про старика и старуху, про свадебный пир и разлуку с суженым, который идет на войну. Смерть. Судьба. Время. Рассекает их алмазный диск, как коса траву на сенокосе. Пошла мать-прародительница пшеницу и рожь в поле жать, наточив лунный серп. Змеи Змееносца в колосьях выверчиваются. Землю любимую нюхают. Яйца пытаются отложить. Дева любую жизнь любит и привечает. Стоит посреди степи уставшая, красная, пот рукой со лба стирает. Снопы уложены. Хлеб скоро печь. Красный серп пока не остыл от жатвы. На закате ворожит расскаленностью. Прошла девочка свои день и ночь, превратилась в пылающую деву. Сколько пошлых надежд разбилось об ее жаркую красоту. Только равному может открыться соль земли. Только тогда, как источник и средоточие любви, притопает малыш. Всему своя смена. И в книжице своей судьбы между страниц всегда натыкаешься на закладку из бутона тюльпана. Как бы не был горек замкнутый круг, в нем всегда есть место любви и деве.

12.12.2001 Весы (обвесчицы Стражи). Стоишь тута на угловой, кис-кис ирис вывешиваешь. Андраноиды сурьезные, хмыри, так и вьются со своими контрольными закупками. Чай не на бахче здесь пупырюсь, и не на цветной капусте. Замешали меня административными штрафами обехеэсэсовцы. Рвану, как амстердамский трамвай, траву-дураву развешивать. На ярмарке-продаже яблок чуть не погорели да на картофане. Целую полвечность из своего круга до тружбы на лотке фасовкой занимались. Заведующий приказал. Ларь то все равно без меня не откроется. Воздуха не хватит меня в торг на съедение нечисти антигороскопной сдать. Разбежаться. Противно еще всем голытьбе астрологической сдачу давать. Говаривали мне рыночники, что на проспекте Шота Руставели дают один рубль за Космос (70 коп стоит в просторечии), а сдачу не берут. Заподло восточным красавчикам-астрологам. Убалюкать весовщиков пытаются. А мы их гирей с оловянной вставочкой между сознаний. Не лазь. Весы потихоньку свои и контрольные подкрутим. Все ж опять таки нам, зодиакам, выгода. А человечкам и покупателям отсос. Заведующего я, конечно, люблю. И директора нашего кружного магазина, хоть он и женского рода. А нач.торга районового ненавижу. Все они там в фланочках и по фланочкам ходют. Плакаты междисковые вывешивают посменно. Будто незнакома мне никака ответственность. Я свое место знаю. Коммерческий директор райторга всю нашу службу знает. Как растяжки липовые контрольных закупщиков обойти, от штрафа увернуться и уголовки. Взвешали мы его между своих божественных весоног. Угрюм, но любвеобилен. Одно слово, как левое место. На всю нашу братию столько дармоедов со своими комиссионными. Ладно, пора опять мне в смену. Жучить у мудофилов копеечку, чтобы ни одна падла не приникла в наш богатый алмазный диск. Подходи, народ. Ириски и карамельки сегодня в реализации. Взвешу то, что слева, как то, что справа. Все едино. Все равноценно. Как мой взвешенный символ. Как воздух.

09.12.2001

Близнецы (сиамская часть Стражи. У них все общее. Только Францу улыбается лезвие дамасской алебадры, а Фриц уповает на адский шерстень. Сиамцы воздушны, как азиатские кошки. Их прыг-бросок продолжается микромгновение, и тела жадных авестийцев уже разваливаюся пополам, и черепа похотливых зороастрийцев раскромсаны. Грязь, кровь, мозг – удел любого покусителя на алмазный зодиакальный диск. Когда Франц жаждет вывести из себя жидкие испражнения, то Фриц жаждет пить. Оба не могут срать и блевать одновременно. Сиамская жизнь заставляет жрать в отведенное для смены караула время. Именно когда приходит сладострастие пуза, языка и членов, их воздушество пропадает. Всякая падаль лезет из щелей (клопы-тараканы, изуверцы и исследователи Гороскопа). Но слабостью Близнецов невозможно воспользоваться, потому что радиус прохождения их службы неумолим. На смену под дежурный пароль приходит водяное чудище – серебристый Рак, точно также как Фрац-Фриц заменяют золотое Тело. Пол одного раза может предоставиться за биллионы дежурных смен для земных узколобых засранцев приникнуть к алмазному диску, прогрызть орешек знаний Гороскопа. Исключение – это всего лишь правило другого порядка. Близнецы всегда кого-то любили. Они допускали до своего единого воздушного тела Великого Кузнеца. Он ковал им орудие, башмаки, пряжки и аммуницую. Они горячительно надували ему меха и охлаждали его мускулистое допотопное туловище. По отношению к Великому Кузнецу между Фрицем и Францем пробегал параноидальной искрой синдром их межполовой любви. Но их воздух, щекоча, облегала в рубашку Великая Мама (она же вся жена). Любили ли Близнецы воробьев, синиц, канареек, которые чик-чирик кувыркались в их ушах и легких? Неумолимый диаметр поставил Близнецов напротив противоположного отрезка Гороскопа, который расщепился на 2 неравных существа. Тринадцатый врач-Змееносец на несколько дней нарушил ход межпланетной ходьбы. Зачем? Почему? Решил стать правилом другого порядка. Тринадцатым между двенадцатью. Встал, гад, со стреляющим кентавром рядом и изгибается своими змеиными руками. На груди Змееносца золотая манишка со всеми жилами Всей Судьбы. Змееносец самостоятельно придумал болезни и целительные препараты. Правда, всему кругу было понятно, что здесь не обошлось без ковки Великого Кузнеца. И Близнецы в свободное от Стражи время плакали. При несении караула Франц посвистывал своей алебадрой, Фриц поигрывал адской шерстерней. Их глаза были сухими, но их дух рыдал. Им казалось, что от неразделенной любви.

Змееносец (один из Стражи)

07.12.2001

И отросток чьей-то ненужной жизни иногда (что может быть скрыто в этом иногда) присобачивает одно совиное перо к перу филина. Мать-самец, отец-самка. И с высоты птичьего полета мир также непрогляден, как и с высоты летящей птицы. Ржаной колосок пробивается сквозь многосоточный сорняк. Лямбутония замещает эрос союзовидальный. Крыкваскония камбафляжится как трумбофлебит. Фоносемантика соприкасается с темой текста (прозы или стихосложения). Слава мира застывает, и похотливое зерно казалась бы бессмысленной связи и жизни кручевернивается вервием вокруг баобаба действительности. Птичка прыгнула на листок. Трехжильная лапа с задневекторной пяточкой. Хочется всем воеводным войскам жажды сласти ссосасться с орудующей партией. Катарты, мрази, тьмы. Слазь, катамышка, марашка и цапочка. Курам кам. Затруби на всевыданье. Одно продолжение из третьего ряда приглашает к аргентинскому танго и чиканью ножичком. Мам марук. Что нагадает цыганка, когда линии судьбы наверстают и кряжму и кусок муры. Он говорит. Иногда говорят и другие. Змееносец.

24.11.2001 Три абзаца Голубой бубенчик позвякивал на ее красной шапочке. Она была сладкой, как дюймовочка, как колокольчик. Ее розовые нежные пальчики совсем замерзли без перчаток. Субботнее утро. Заснеженный Ковенский переулок. Желтое солнце и синие небеса. Она бежала на первое свидание. Она запыхалась, повернула направо и приостановила шаг. Еще 200 метров до памятника Маяковского. И, наконец, при минус 12 по Цельсию ноябрьский поцелуй. Куда делись все голуби? Он прислонился к заиндевевшему розовому граниту лысого памятника белой полипропиленовой подошвой желтого замшевого башмака. Одно наглое воронье. Кар! Черные торчащие тополя, белый снег и прозрачный лед. На свою остановку приграхотал блестящий красно-белый трамвай (двенадцатый маршрут). Мальчишка в коричнево-белом клетчатом пальто, зенитовской розе и шапочке разбежался и со свистом прокатился по накатанной в садике дорожке-льду. Нетерпение, ожидание, опоздание на 13 минут 29 секунд. Поцелуй под кряхтение и причмокивание сидящих на скамейке двух укутанных в польта старух. Жизнь сочилась сквозь длинные музыкальные пальцы и маленькие нежные пальчики. Сочилась выспренне, как пыхтящий утюг. Отражения сочащихся кровавых сердец ритмично бушевали переплетением пульсирующих вен и аорт в зеркалах, смазанных жирным любвеобильным маслом, и распадались ненасытным сближением в трупный прах. Продолжение стояния в длинном ноябрьском поцелуе двух сердец и в дружном сжимании ровно двадцати пальцев венчало жизнь-встречу двух людей, как пояснительный абзац. Ура!

25.11.2001 Похождения шариковой ручки Двадцать пятого одиннадцатого две тысячи один в десять двадцать шесть Екатерина родила. Мамаша поступила против всяких правил. Каждый любитель правописания мог плюнуть ей в лицо: ты не права. Хмурым утром под стальным небом Василеостровской уключины в указанный час родилась рука. Катя-подлюга прикоснулась к вырождению шариковой руки. Не ручка, не золотое перо. Просто шариковая ладошка с двумя пальцами (мизинец и безымянный) без двух фаланг. Чистоплюи и люди с собачьими головами в праздничных мундирах всегда несли свои гусиные перья, как сатисфакт. Но протабаненным ноябрем в огласовке рождения шариковой руки их спесь могла и улечься в ложбинное всепринимание. Поздно чиновничьим душам локать чернила. Скрипите своими гусиными перьями. Очередной перепас сделала гадалка-судьба, чтобы рядовой читатель узнал о похождениях и завоеваниях шариковой любви. Чурание шарика с поверхностью проскакивало безусо, безбородо, как гладко выбритое лицо. Водит-хороводит рука по бумаге, по нейлону, по волосам. Везде синий след-черный цвет. Даже Медный всадник покосился на проблески шариковой руки по набережной Невы. И купол Исаакия покачал головой. Ну, собака. Кони храпят. Вырисовывает их рука. Тужно, с обработкой детальки. Кони храпят, копытцо у них не выводится. Только грива трется о синюю шею. Побежали на Невский. Зырила Катька, принюхивалась к своему безперьевому выродку. Страху нема. Как Жучья какашка, эта ручка-сручка. Хрясь ей по пальцам-подушечкам. Рука шипит, отползает, хвост за собой чернильный тянет. Покажет она еще мамке и куську, и жучку, и квасные хлебцы впридачу. Залезла рука под лавку, таращится. Ах ты, жах ты. Перевыплюнулось Екатерине за медвежью помощь всех пролетарско-крестьянско-буржуйских пространств. Сразу на корню бы исчехвостилась испердолить зародыш-ладошку из своего продолговатого пузика. Продаст. Ой продаст, жизнь-кутерьма. Трумбальдино балалаечный мимо пробегал. Мимо хором Катькиных провафлил сперва удалой. А потом глядь в окошко. Красавица-ручка в стеклышко пялится, нацарапать ничего не может, расстраивается. Охренела сручка от взгляда аленького, повалилась на бочок, пальчики кверху. Трумбальдино уже через двери ломится. Лапочку свою укусить в ладошку, пососать безымянного рисовального мальчика. Екатерина на дыбы. Кака така женитьба. Только, гаденыш, вылупилась. Деньгу мне еще не накарябала. Вот отъестся на харчах, тогда и свадьба. Без сватов Трумбальдино не получит ласковую семейную жизнь. Приданное граждане ждут, гостинцев, сивуху и малосольный огурчик. Рука плакала за свое достоинство. Екатерину, маму свою, ночью в глазик большим пальчиком, в носик указательным, в ротик безымянным, в ушко мизинцем. Протянула клешни Катюша. Свободна шариковая ручка. Хочешь в гамаке лежи, желаешь на качелях болтайся. По та ле. Крутняк. Имущество мамкино перепись опять таки надо составлять. И разбежаться же. Задохнулась Катенька от бездушной своей, бесчувственной доченьки. Нечего из себя пакость всякую предъявлять сине-белому пространству. Поплатилась за связь с прогрессивным гусиным пером. Ретрограцию в себя не пустила. В наше модернизационное время мутанты так и прут, как 3 метра колючей проволоки. Вскоре и у извозчиков дети будут рождаться. Тьфу. Пошла гулять рука по Невскому, запуржилась, забыла Трумбольдино своего. В Валхале меню выкристализует, в Голливуд Найтс в счете разрисуется, в Голден Долс книгу отзывов экстазом испохабит. Не рай, а супер райт. Встретила как-то на прогляденье шариковая рука заморского ежа. Еж и этак, ежу понятно. Усмотрел заморская птица усовершенствование письма. Приглашает за руб еж. Запатентуем твою золотую ручку, отлицензируем. Подкаблучивается засранец иностранный. Так и вертится, как уж на противене. Рука клонится-клонится, почти все чернила еж-замарашка из дурашки высосал. Осталось только расщепить шариковую руку. Узнать, где механизм, кнопка, шлепка и шариковое дерьмо-ядро. Силы у ручки на исходе. Все мамкино имущество кудлатая жизнь центровая сквозь пальцы просеила. Бритвой по нутру и сигануть в Неву. Либо в бизнес-омут заморский с головой. Деньгу-капустень в свой огород, в свою дубовую бочку на засолку. Рисовать ручке и дальше просится. Подписывает шариковая рука подметные письма и зарубежные каракули. Куражься еж, проглумляйся рука. Лихая нарисованная тройка скачет по графитной Невской мостовой. Пляши, гурьба. Продала ручка свою душу за вседенежное бессмертие. Трумбольдино волосы на груди и лопатках рвет. Упустил руку-красотульку за хрен единый. Плачь, Трумбольдино. Вертыхайся, пуржи и ласкайся с зачерченным штифелем образом. Брось свою любушку в качель, в промозлый ноябрьский воздух. Медный всадник за спиной. Нева бередит твою человеческую душу. Бурая волна тащит льды с Ладоги в Финский залив. Плачь, Трумбольдино. Не из-за, а вопреки.

test тест