28.06.02 Вот я и в Канске, не прошло и десяти дней, как появился интернет. Адрес anubis2001@rambler.ru Все, кто здесь иногда читает: Пишите! Название реки Кан в переводе с татарского - кровь. Так что живу в городе "на крови". Летом здесь лучше чем зимой. Это не просто фраза: намного лучше, потому как весь город перерыт. Здесь два года назад была авария коллектора, с тех пор он так и не доделан, темпы жизни такие - года через четыре доделают. Хотя дело не только в темпах - как там у классика? - "воруют по-прежнему", кажется.

15 июня. Уезжаю в Канск. Как там будет работать Интернет – предсказать не может никто. Думаю, будет не слишком-то скучно. Во всяком случае, только в Канске у меня был начальник штаба, под столом которого лежал топор (однажды он этим топором разрубил кассету с видеороликом, что снимал изменивший нам журналист), и только в Канске за рулем присылаемой за мной машины (своим ходом в 44 градуса я передвигаться не решалась) сидел однорукий шофёр.

Да и здесь весело. Покупаю абрикосы – есть за 70 и за 60 рублей. Спрашиваю:

- Чем отличаются?

- За 70 – ташкентские, за 60 – американские.

Беру за 70, они порумянее, отмечая патриотично, в свете проигрыша наших футболистов:

- Наши-то все ж получше будут.

Продавщица:

- Конечно, на Кавказе фрукты вкуснее.

8.06.02

Парность случаев – снова история с клиническим уклоном. Сижу в поликлинике, отделение косметологии, жду Машу – ей выводят на пальце бородавку. Мимо проходит медсестра и мило мне улыбается:

- Вы – наша модель?

Отрицательно качаю головой, но душа поёт:

- Конечно, модель! Я ! Модель! (прямо героиня Гаршина: Я! Я – лягушка-путешественница!)

По Гаршину и выходит. Оказывается, в соседнем кабинете проходят учёбу будущие врачи-косметологи. То есть «модель» для них – какое-никакое живое существо, на котором можно потренироваться исправлять ошибки природы.

6.06.02

Маша, дочь моя, заводит знакомства по Интернету. А я, как выясняется, в иной весовой категории. Недавно, в метро: мужичонка приглядывается, вижу, сейчас знакомиться подвалит. Ну, думаю, меня-то удивить трудно. Однако удивил:

- Девушка, - говорит, - вы случайно в 74 больнице не лежали?

- Не лежала.

- Ну, в конце 90—х? – с надеждой смотрит.

- Нет.

- Ну, вы, конечно, в женском отделении… Лежали?

- Нет.

- А я, - с воодушевлением, - лежал! И в 97-м лежал, и в девяносто восьмом…

Выходит, мечтательно бормоча годы. Кажется, я догадалась с каким диагнозом он там лежал. Такой вот Интернет. Для бедных.

4.06.02 В Доме книги на Арбате идет неделя детектива. Рашн пиар – это нечто. В чем заключается «неделя» (о которой можно узнать, только если случайно окажешься в магазине или кто из издательства скажет, более никакой рекламы) – в том, что вечером выступают перед покупателями авторы. И все. Никаких тебе морковок вроде «купивший одну банку кофе, вторую получает в подарок», никаких лотерей, призов, зазывал-скоморохов и проч. И в том виноваты вовсе не ПР-отделы, где работают вполне активные люди. Все дело в деньгах. Наш книгопроизводитель до сих пор – уже тому 15 лет! – не понял элементарного: чтобы больше заработать, надобно прежде раскошелиться. А ведь уже довелось намедни услышать абсурдную фразу: «Детективы сейчас стали плохо идти». Ясен пень: во всем мире идут, а в России не идут. Конечно, лежа на складе, куда они пойдут?

2.06.02 Роман Проханова «Господин Гексоген». Моделирование прошлого со страстью. Велеречивость, отточенная в газетных колонках. Ни шага без метафоры. Много красок – но все они однообразны, словно художник пользуется жалким ассортиментом советских худсалонов. Все равно восхитительно, хочется читать вслух и учиться, учиться, учиться. Это не шутка – нашей прозе часто не хватает именно страстности, словно мы боимся собственных текстов, боимся, что они оживут и покажутся стороннему наблюдателю смешными. Проханов не боится. Про телевидение: «Среди белесых туманов и бегущих голубых теней тонко сияла останкинская игла, отточенная, как завершение шприца. Уже влита ядовитая ампула. Бьет в небо крохотный фонтанчик пузырьков. Подставлена исколотая, в перекрученных венах рука. Красный резиновый шланг врезался в дряблую кожу. В черно-синюю вену вонзается острие, медленно втекает желтоватый раствор. На измученном, изможденном лице наркомана, в голубых белках, как луна, восходит безумие. Огромное, волосатое, с красными губами, розовыми влажными клыками хохочет лицо Сванидзе». А ведь получит Проханов «Национальный бестселлер». И что занятно, кроме расхожей темы об издании книги в самом постмодернистском издательстве, - ведь Проханов пожинает сейчас лавры диссидента, хотя книга и издана в России, но все же по сути своей является крамолой. Что, кстати и делает ее привлекательной, потому как читать ее долго и нудно, а излишняя злобность, капающая с желтоватых клыков страниц, раздражает, так же, как и приторные слезливые речи о замученном демократами народе. Что-то не особо думал автор об народе, находясь на номенклатурных высотах.

25.05.02 Уже давно – с полгода – удивляюсь: отчего это в нашей массовой литературе, в криминальном ее ответвлении не наблюдается никаких свежих течений? Вроде бы как пора – известность всех ныне признанных авторов уже приелась, а ведь массовый молох требует регулярных свежих жертв. Ларчик открывался просто, что выяснилось при первом же контакте с крупным издательством: деньги, и ничего кроме. Размер сегодняшних стартовых гонораров столь низок, что делает бессмысленным писание ради не только наживы, но и просто для прокорма. На что, вернее, на кого надеются издатели? На раскрученных авторов? Они не семижильны. На энтузиастов? Их крайне мало. На графоманов? Их много, но ведь песок плохая замена овсу. Вот и получается, что не идет профессионал в детективщики – ведь труд его обесценен. Издательства боятся экспериментировать и рисковать, чем губят и без того шаткий русский жанровый роман. Обидно и странно, что за книгу в 15 авторских листов автор (пусть даже и детектива) получает как политтехнолог за несколько дней работы в избирательной кампании. Правда, в случае успеха книги автор имеет шанс на медные трубы, тогда как о лаврах политтехнолога догадывается лишь он сам.

4 апреля 2002 г., Москва, проездом из Переделкино Сейчас, не в сезон, здесь пусто - только несколько стариков. Удивительно, что сохранились места, где можно чувствовать себя неприлично молодой. Здесь даже еда для пожилых: мясо вареное, пюре, кашки. Делать абсолютно нечего - кроме как работать. В этом смысле, кажется, дом творчества остался именно что домом творчества. Ужасно интересно, что пишут, если пишут вообще, эти старики? Или они здесь живут, просто сбагренные из дома любящими домодчадцами? Ясно одно - жизнь жестока и никого не красит. Прочитала смешную статью Ивановой про симпозиум по Марининой. Оговорюсь - смешную, возможно, только для меня. Хотя и в самом деле - потеха. Куча умных, слишком умных людей (неприлично умных, то есть - пользы от их ума немного) собираются, чтобы обсуждать феномен графомании. Как будто не было Боборыкина и проч. Еще из смешного: сама Маринина назвала элитарными поэтами Врзнесенского и Евтушенко. Прямо прелесть! Этой сноской Иванова детективщицу прямо убила. Еще ненароком "прирезала" ее переводное будущее, рассказав почтенным собравшимся о положительном образе гэбэшника из последнего романа Марининой. Слависты прямо вздрогнули.

10 марта 2002 год, Мурманск Сакральное имя. История про Васю Иванова. Вася Иванов - реальный человек, занимается выборами, социолог-политтехнолог. Работали неоднократно в одной команде.

Однажды Большой Парень, глава кампании и компании попросил дать список людей, участвующих в избирательной кампании некоей партии. "Только чтобы были реальные люди, - предупредил Большой Парень, - а не какие-то там васи ивановы". Первым в списке значился Вася Иванов.

Сейчас, сидя за полярным кругом, получаем письмо: Вася в байкальских степях сидит и плачет: денег мало, никто не уважает,- "возьмите меня к себе", - просит Вася. В ответ пишем подробно, как работаем: завтрак (два завтрака), обед (из четырех-пяти блюд), полдник, файв о клок, ужин, рюмочка на ночь. И далее пишем, восхищаясь собственной добротой: а для тебя, Вася, здесь места нет! А после обеда разрабатываем план дальнейших сообщений: как мы едем во время кампании в Лапландию, на родину Деда Мороза. - Давайте попросим Деда Мороза что-нибудь пожелать Васе Иванову! - это приступ добродушия. И тут же следует мысль: а вдруг и Дед Мороз не поверит в существование Васи Иванова?

28 февраля 2002 г., Мурманск А вот ситуация в этой кампании. Национальный вопрос по-мурмански. Работаем с главным редактором местной газеты. Нормальный мужик, кажется,татарин - сужу по имени. Жизнерадостный - когда шутит, радостно и громко своим шуткам смеется. Звоню ему, прошу прислать журналиста. Спрашиваю, как опознать. Он: "да Вы ее сразу узнаете! Женщина такая - яркая, черная!" Я: "Негритянка, что ли?" Он: "Да нет, еврейка!" И хохочет. Значит, шутка. Наверное, смешно?

27 февраля, мурманск, рабочий полярный день На прошлой кампании - ситуация: даю задание журналистке собрать информацию о "добрых делах кандидата". Она приносит тексты. Добрые дела следующие: 1. Закрыт детский компьютерный клуб "Слоник". 2. Запрещена работа продуктового рынка. 3. Хорошо организована работа по перевозке трупов. 4. Перекрыт мост через реку, что отрезало целый район от города. При этом молоденькая журналистка воодушевлена чрезвычайно: оказывается, в городе такая была проблема с перевозкой трупов! а "Слоник" мешал целому дому! А рынок - антианитарный! а мост мог обрушиться! Вывод по мультфильму: хорошими делами прославиться нельзя!

26 февраля, вечный город Мурманск Надо предложить всем издательствам объединиться, чтобы издавать книжки иноземных писателей со сложными для произношения именами все-таки одинаково. Роальд Даль - или Роалд Дал. Себатьян Жапризо - или Себастьен Жапризо. Кстати, имя последнего по экспертному мнению аннотации "Азбуки" - анаграмма (если не ошибаюь, это именно так называется, а если ошибаюсь - то дико извиняюсь, причин больно много: грипп , видите ли, потеря вкусовых ощущений и пребывание за полярным кругом) из имени (точно не помню - грипп, потеря, место пребывания), буквы которого в русском написании не имеют практически ничего общего с именем Жапризо - ни тебе "ж", ни тебе "з".

22.02.02 снова Мурманск. Здешняя клавиатура пропечатывает не все буквы. Либо нужно стучать громко как дятел, либо тщательно проверять ошибки в Великих мыслях. Только вот - могут ли возникать ошибки, если Писатель столь же велик, как и мысли его (ее)? Может быть, это просто мурманский акцент? То есть: писатель ВСЕГДА прав! Мне приятна эта мысль.

20 февраля, среда 2002 года, город Мурманск. Вопрос: Должен ли писатель знать, что такое рыбные квоты? Ответ: должен, но не во всех подробностях, ибо знание подробностей рождает занудство. Разъяснения про квоты: рыбаки на судах разных калибров бороздили моря нашей отчизны, вылавливая всю рыбку (в том числе и золотую)на продажу злобным и прожорливым империалистам. Закрома родины тем самым страдали. И вот правительство стало продавать право на отлов рыбы. То есть: писатель Саканскй платит на аукционе 1000 долларов и за эти жалкие деньги имеет право выловить тонну мойвы и продать ее соседней, допустим Норвегии. А если у него нет этого купленного права, то плывет писатель на своем утлом челне мимо косяка доверчивой мойвы (или путассу)и ловить ее не может. И перепродать в целях наживы алчному государству Швеция тоже не может. Результат введения рыбных аукционов: казна что-то получает, рыбаки лшаются приработка. Чем не тема для социального романа? Только потенциальный читатель-рыбак не сможет купить сей роман - не на что. Идея вдогонку: может быть, силовым методом, силами государства, ввести насильсвенные "литературные" квоты? Чтобы издательства выкупали право у литераторов на издание их бессмертных творений? Первый лот: Дневник писателя Т.Морозовой на Сакансайте. Двести долларов! Кто меньше?

Test тест