Как в любом из городов советского союза шофёров такси то тут, то там, пусть изредка, но грабили и убивали. И в Одессе бывали случаи нападений, грабежей, угонов машин для совершения крупных ограблений с убийствами, и убийств водителей с дальнейшим угоном машин. Всего не упомнить.

А вот мой, особый случай в память, как в глину сырую впечатан.

Были мы на техуходе. Мы – это я, мой напарник и, главное, наш автомобиль. Техуход – это профилактическая, ежемесячная работа с машиной, когда проверяются все её агрегаты, узлы, идёт замена износившихся деталей.

Обычно его проводят специальные автослесари, но свою машину, автомеханик сызмальства, делал я сам. Напарник выступал в роли снабженца и помощника.

Закончив где-то все работы часам к пяти, я уже было направился в диспетчерскую за путёвкой, чтобы все же выехать на линию, как подошедший ко мне водитель"безлошадник" (должна была прийти новая партия машин, и он пока выезжал "на подхвате") сказал мне – Михаил, дай выехать, ты же отработал смену на ремонте, после второй – опять выедешь поутру? Подойди лучше к "Давиду" (так звали русского парня Володю, наливавшего у ворот сто-двести грамм, плюс солёный огурец, плюс кусок колбасы , шмат хлеба) и валяй к дому, отдохни лучше... Обрадовавшись – не пропадет смена (я имел право после Т/У не выезжать – но бригадиры и начальники автоколонн это не любили), довольный, что есть возможность хорошему водителю после техухода отдать машину, я с удовольствием позволил ему выехать за меня на своей.

Было это летом. Выезд мой утром следующего дня был где-то в шесть утра. Выхожу из дому (жил я на Коблевской-44), сворачиваю направо на улицу Толстого (к гаражу хода минут 25) – улица безлюдна, пустынна – и едва по ней прохожу десяток метров, идущее в этом же направлении такси тормозит, и шофёр кричит – садись, Михаил, мы в гараж. Подсаживаюсь. Рядом мальчик лет 12-ти. Молодая женщина около шофёра. Молчание. Тягостное. Ну висит словно что-то темное и тяжёлое в воздухе...

И тут с удивлением замечаю, узнаю, что это МОЯ машина.

В недоумении спрашиваю шофёра – почему ОН на ней выехал, ведь после техухода я отдал её САШЕ! 

А это – говорит – жена Саши. А с тобой рядом его сынок. А его, Сашу, убил ночью солдат у молокозавода, угнал машину, поехал к своей возлюбленной, убил её и кого-то ещё заодно. Его уже задержали. А меня послали на твоей привести в гараж его жену.

Мороз по коже? Нет, не этот холод пронзил, слова о нём.

Это было жуткое, необъяснимое чувство.

Но тогда я ни о чем другом ещё и не помыслил...

Приехали в гараж. Жену погибшего встретило начальство гаража, работники ОББ (отдела борьбы с бандитизмом), милиции. Помедлив немного, поговорив с водителями, что были уже в курсе случившегося, направился в диспетчерскую за путевкой – жизнь идёт, машины не должны простаивать – в ужаснейшем состоянии и настроении выехал на линию...

Через пару дней состоялись похороны.

Не впервой таксисты автопарков города провожали своего коллегу в последний его путь...

Автобусы были полны – сотрудники, родственники, знакомые убитого, жильцы соседних домов.

Очень городские власти не любили эти похоронные процессии с гулом автомобильных гудков и сирен, светом зажжённых фар, лишавшие город порой на часы транспорта. Потому что хоронить коллегу съезжались таксомоторы не только автопарков – чужие, хозяйские водители тоже.

Порой даже автобусники уводили машины с линий...

Голова траурного шествия была, естественно, у автопарка. Был он на улице Средней, граничащей с Балковской. На ней жили, в районе именно нашего автопарка, цыгане.

Чем ещё занимались нынешние, "оседлые", что ли, Богу одному известно. В основном же они торговали цветами, анашой, (да наркотиками и покрепче) во всех районах города, к примеру, в Красном Переулке, против Госавтоинспекции (!), в основном...

Были щедры. Считались хорошими клиентами. Напарник мой за рулём на нашей машине в общей колонне траурных.

С другими сотрудниками по работе забрался я в один из стоящих автобусов у ворот нашего автопарка. Ожидалось после окончания траурного митинга начало движения к кладбищу.

Я мало курю нынче, тогда – запоем. Прикуривая очередную цигарку, поднимая глаза и делая первую глубокую затяжку вижу перед собой старуху-цыганку, только, очевидно, ставшую на подножку автобуса, глядящую на меня в упор.

И, вдруг, в упор мне же и говорящую – а это тебя, милок, должны были нынче хоронить заместо Сашки...

В это время кто-то взял меня за плечо, резко потянул, повернул к себе, чтобы прикурить. Поневоле, еще не осознавая сути слов, ею произнесенных, от неё отвернулся, ими уже пораженный.

Длились жуткие секунды.

Когда обернулся – старухи на подножке не было!

Исчезла. Сошла. Сквозь землю провалилась! Растворилась в толпе запрудивших улицу людей, что были из соседних с гаражом домов.

Будь я трижды проклят, если в этом рассказе-воспоминании есть хоть единое слово выдумки или лжи!