|
|
| "Переправа,
переправа! Берег левый, берег правый, Снег шершавый, кромка льда... Кому память, кому слава,
Это было где-то в конце января, начале февраля 1942 года. Было задание достать труп немца, командира той группы, на засаду которой мы вчера наткнулись, что был убит сразу, но не был ею забран после – по сути – бегства в результате яростного, ответного огня нашей разведки. Немцы видели, что мы опережаем их, труп нас интересует, и держали нас под прицельным огнём. Вообще наши тропки в снегу узнавались легко – они были протоптаны валенками. Знать, что мы здесь были, а может и снова появимся – немцам было просто. Немецкие – сапогами, ботинками хоженые, были узкие... Мы, таясь, не единожды били их и брали. Но это к слову. Нам все-таки удалось утащить труп немца. Попробовал бы я вернуться без него... Но Занин, едва мы здесь заявились, все же сразу был ранен... Это происходило недалеко от их и нашего расположения. Там же – на Волхове, в районе станции Чудово, у деревни Пехово, что примостилась у речки этой самой, Пертеченки. Двое по её льду чуть впереди уже волокли труп немца. Двое другие их берегли, прикрывали, как и меня, волокущего Занина. Берега реки отлогие, и движение по льду заметно меньше, чем в зонах открытого, пусть и в редких, зимних скелетах деревьев прострела. Оставалось совсем близко. Но немцы вдруг накрыли нас минами, проявив и тут присущую им методичность: посылая их одну за другой с короткими, секунд в тридцать интервалами... Тяжело дыша, разогретый до седьмого пота, соскальзываю вдруг, поскольку пячусь же, не глядя, в воронку во льду, только пробитую одним из разрывов мин. А на мне автомат с диском, ещё пара запасных, пистолет, гранаты , не считая патронов по карманам. Потому тут же иду камнем ко дну речки Пертеченки – глубокой, но не широкой. Примерно, как главная улица в провинциальном городке. И становится мне вдруг дико холодно от проникшей к разгоряченному телу ледяной, речной воды. Коснувшись ногами дна, отталкиваюсь судорожно, инстинктивно, чтобы всплыть. И ударяюсь головой, то бишь, каской о лёд замёрзшей речки. Снова камнем иду ко дну так негостеприимно открывшей мне свои подлёдные красоты Пертеченки. Страшно необходимо вздохнуть. Но сознание подсказывает – нельзя, это будет конец. И еще на льду ярко видит оно оставленного мной Занина... И в голове вдруг мелькает фраза, что всегда произносили, уходя в разведку: "если меня убьют, считайте меня коммунистом..." И мысль – меня же не убили, тону... И стихотворные строчки рождаются – раз партия Ленина в бой нас ведёт// и Сталина гений – знамя,// мы знаем, мы верим, победа грядёт,// победа будет за нами...//. Дикие вещи с сегодняшней точки зрения, но так оно было. Психологи, невропатологи, психиатры объяснят, каким образом они произошли со мной, почему... Делаю ещё рывок к воронке, и – о, удача, о чудо! – чувствую чьи-то руки, выволакивающие меня на лёд, голоса, родной мат, могу жадно глотнуть морозный воздух, вижу лыжу самолётную, увозящую Занина. Были это миномётчики нашего полка, что увидели моих разведчиков с трупом немца. Это они бросились помочь мне и Занину... Ухватив за руки, содрав с ног валенки, заставили они меня бежать с ними вплоть до блиндажа моего, ещё снаружи обледенелую одежду мою – от портянок до последнего примерзшего клочка ткани с меня, тела моего скалывая, срезывая, срывая. Занин, раненный в живот, скончался на руках нашей полковой медсестры... Полезли за мёртвым – оставили живого... То есть, поменяли... Там же, в расположении полка и был он на другой день похоронен. Рядом с могилой лейтенанта Аведекиана, известного своей храбростью, бывшего командира полковой разведки, должность которого я и вызвался принять, после его гибели заявив об этом командиру нашего 1012 стр. полка майору Воробьеву и старшему политруку Веледницкому. Ужасно. Не забыть мне этого. Как и многого другого. И похуже случаи бывали на войне. А я – разгоряченный, неожиданно искупавшийся в ледяной реке, впоследствии даже не чихнул. Ну и ну... Такая разная судьба, оказывается, имеется у каждого из нас, справедливо это, или не справедливо. У смертных. Грешных...
USA |
||
|
|
| СТИХИ О БОЛИ
Сраженное болью, Ну что, чтобы было И утром и ночью, Тревожит, печалит, Еще не хотела Все звонче глядела Ее безмятежно- Когда я борьбы Как рухнул в момент И некуда деться – Живёт и сейчас, И все ж небогата Разведчик мой бывший, Но полное боли
Одесса |
||