Эпоха, в которую мы живём, повергает в изумление всякого мало-мальски думающего современника. Количество культурного опыта и технологические возможности его распространения обратно пропорциональны востребованности культуры. Подавляющее большинство средств массовой информации бесконечно тиражирует зрелища убийств и разврата. Управленческие решения в сфере социальной и культурной политики противоречат очевидным потребностям развития общества. Элементарный здравый смысл и житейская опытность уходят отовсюду. Наступает хаос.

А ведь нас предупреждали ещё на заре массового производства, в середине XIX века: недалеко время, когда ведущей и определяющей силой социума окажется «маленький человек», полномочный представитель массы, так называемого «Великого Среднего». Именно в таком мире мы сегодня и живём. С точки зрения «человека толпы» он вполне логичен и неплохо обустроен, и то, что мы воспринимаем как абсурд, для него просто удобный порядок вещей. Говоря о «человеке толпы», мы имеем в виду вполне конкретные психологические качества.

Что характерно для человека толпы, представителя массового сознания, на какой бы ступени социальной лестницы он ни находился? Самая главная его характеристика – противоречивость, обуреваемость совершенно противоположными страстями, которые буквально раздирают его на части, но, с другой стороны, хаотические усилия не дают сдвинуться с места и быстро вызывают усталость и апатию. Это первый бинер (неразрывная двойственность) массового сознания.

Бинер второй. «Маленький человек» вопиюще несамостоятелен и нуждается в неких «образцах», кумирах. Но наличие кумиров вносит в его внутренний мир существенный дискомфорт, занижает обывательскую самооценку. Поэтому кумиры нужны, но они подлежат разоблачению, ниспровержению и осмеянию.

Бинер третий. «Маленький человек» нуждается в комфорте, покое и стабильном благополучии. Но, получив всё это, он теряет ощущение полноты жизни. Пробудить хоть ненадолго этот «сон разума» способны только новости катастрофического характера. Поэтому человек толпы живёт под девизом «пусть весь мир летит к чертям, лишь бы у меня было всё хорошо!» и не понимает, что это невозможно в принципе.

Бинер четвёртый. «Маленький человек» требует доподлинной информации о происходящем вокруг, но поскольку не доверяет никому, охотнее всего пользуется слухами и сплетнями. Он отчаянно нуждается в обновлении впечатлений, но столь же отчаянно боится всего качественно нового, способного изменить его жизнь, – поэтому восхищается только формальными новшествами и особенно требует наличия их в искусстве. Основной эмоциональной пищей для человека толпы являются сенсации.

Бинер пятый. Человек толпы любит на досуге решать судьбы мира, но никогда и ни за что не принимает на себя ответственность. Его легко напугать птичьим гриппом, денежной реформой или прилётом инопланетян. Испуганная толпа - страшная сила, но опытные загонщики легко направляют её устремление в нужную сторону.

Бинер шестой. Будучи абсолютно не способным приспосабливаться к стремительно меняющемуся миру, «маленький человек» подгоняет всё – политику, экономику, искусство – под свой лилипутский «размер». Поэтому великое в его мире низменно, а возвышенное смешно.

И, наконец, бинер седьмой. Человек толпы считает себя венцом творения, но старательно лелеет свои тайные слабости: стяжательство, распущенность, душевную лень. В результате маленькие слабости становятся большими и норовят обрести культурный статус, стать субкультурой, нетрадиционной культурой, «авангардной» культурой, контркультурой и пр.

Перечисленных противоречий (хотя это далеко не всё) вполне достаточно, чтобы увидеть: да, постсоветский мир – это мир человека толпы, где литература с её нравственными поисками, анализом настоящего и проекцией будущего воспринимается не просто как бессмысленное занятие – от неё исходит очевидная угроза массовому сознанию: ведь литература заставляет сопереживать, думать, изменяться… Она показывает большие последствия маленьких слабостей, взывает к совести, наконец…

Но перечисленных противоречий достаточно и для того, чтобы понять: социум, выстроенный «под маленького человека», абсолютно нежизнеспособен: он стремительно разъедаем пороками, он не может развиваться, он абсурден и катастрофичен. Это цивилизационный тупик, из которого не удалось выйти ещё ни одной культуре. Приглядитесь к истории: развивается цивилизация до минимального обеспечения потребностей толпы – и гибнет от аппетитов и страстей раскормленной массы потребителей, воспроизводящих преимущественно свои потребности.

Таковы сегодня неумолимые обстоятельства, в которых протекает литературный процесс, процесс социально значимой рефлексии. Эти же противоречия наличествуют и внутри самой литературы, существенно осложняя и без того трагическую ситуацию. Все семь бинеров невооружённым глазом наблюдаются в так называемой «актуальной» литературе, которая делает ставку на хаос, разрушение жизнеобразующих смыслов, ниспровержение классики, формальные изыски, скандальность, безответственность и распущенность. Получается, что сегодня одновременно существуют две литературы: традиционная, так или иначе нацеленная на решение нравственных задач, и «новая», обслуживающая потребности обывателей, ориентированная на «самовыражение» в самом печальном понимании этого слова. И оба взаимоисключающих занятия называются одинаково: литература.

Человеку толпы ближе и понятнее «самовыражение», он его и поддерживает, делает имена и тиражи тем, кто «самовыражается» на полную катушку, усугубляя хаос и абсурд происходящего. Представитель массы не понимает, куда, почему и зачем движется жизнь, но он ведь и не нуждается в этом понимании!

Было, было сказано в XIX веке: «Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой», – однако это не про нас, сон обывателя душен, полон кошмаров, а ещё страшней, кажется, проснуться… Тем не менее, выход из тупика всё-таки есть. Помимо всех противоречий, Великое Среднее обладает глубоким инстинктом выживания, самосохранения, благодаря которому и терпит (правда, в весьма ограниченном количестве) духовные поиски тех, кто способен осмысливать происходящее. На этот инстинкт вся надежда. Во все времена у каждого народа есть пассионарии и обыватели, и количественным их соотношением определяется жизнеспособность данного народа.

Великое Среднее не есть зло, у него свои задачи: выживание и устойчивое воспроизведение человеческого рода, но если масса начинает диктовать свои вкусы, если культура начинает под эти вкусы подстраиваться – беды не миновать. И те. кто понимает трагедийный смысл происходящего, не противопоставлены Великому Среднему, они – авангардная часть его, в силу сознательности принимающая на себя ответственность за происходящее.

Литература сегодня должна терпеливо, кропотливо, последовательно вести широкую исследовательскую, просветительскую, пропагандистскую работу. У нас не много союзников: искусство, наука, образование. Государство всегда так или иначе обслуживает интересы Великого Среднего, а теперь вполне закономерно и состоит большей частью из его представителей, едва ли понимающих, что духовная аналитика и осмысленная проективная деятельность (что, собственно, и есть литература) сегодня – вопрос буквально выживания всех. Литература становится делом государственной важности.

Именно литературе предстоит ни много, ни мало – постепенно растить «маленького человека», человека толпы, зачастую вопреки его собственному желанию - растить в нём индивидуальность, личность, состояние сознательное и ответственное. Задача, сопоставимая по масштабам с «формированием нового человека» в начале советского периода. Но если тогда самоидентичность поддерживалась мощной идеологией, на этот раз осталась просто насущная необходимость выжить как народ, государство, человечество.