Я этот плацдарм представляю в виде роскошного особняка, окружённого стенами из красного кирпича, ощеренного камерами внешнего наблюдения, украшенного поверху колючей проволокой под током и прочими сверхсовременными средствами защиты, включая, разумеется охранников в строгих костюмах с оттопыренными на боках пиджаками и красноглазых, словно вампиры, собак. Чтобы враг не проник!

Враг – это мы с вами. Те, кто читает и любит стихи и, вообще, настоящую, Большую Литературу.

Каковой факт затаившимся за двухметровыми кирпичными стенами хозяевам всего книгоиздательского бизнеса России совсем не по нутру, поскольку они-то как раз вышли из кругов, к Большой Литературе не имеющих никакого отношения, как и та тусовка, которую они ещё в незапамятные советские времена создали в виде Клуба любителей фантастики и которая с тех пор распочковалась на кучу разнообразных подразделений в лице любителей фэнтези, любителей мистики, любителей колдовства, любителей сатанизма, любителей поиграться в ролевые игрульки и т.д., и т.п. – так что термин КЛФ теперь уже весь этот сброд не охватывает, вот и понадобился новый термин, условно объединяющий систему реальную в систему формальную, словно замок Дракулы с близлежащими вотчинами. Так назовём систему Китчинганским плацдармом, а чего?, этот термин не хуже любого другого и при этом звучит так… по-военному, а ведь война за литературу – это всегда война за страну! За Душу народа!

Иногда мне кажется в русле высказывания короля Артура «Воля Господа осуществляется разными способами», что сам Бог специально подсунул нам кэлээф и затем позволил ему перерасти в Китчинганский плацдарм, чтобы мы не расслаблялись и помнили ежесекундно, что враги, тысячелетиями пытавшиеся подмять Россию, по-прежнему рядом, что ни от ненависти к нам, ни от психопатического стремления наконец-то нашу страну уничтожить, ни от шизофренических желаний наконец-то нас покорить они не излечились по сей день и могут вновь появиться на нашей земле в любую секунду… в любом облике. В облике кэлээфа и Китчинганского плацдарма, например.

Всесоюзный кэлээф, кстати, однажды был разогнан по личному указанию аж самого Юрия Владимировича Андропова в бытность его главой СССР – старый контраззведчик, десятилетиями стоявший на страже безопасности Державы, всё просёк раньше всех – причём, как я уверен, просёк не вследствие гениального озарения, а вследствие спокойного, внимательного, вдумчивого и скрупулёзного изучения агентурной информации, потому-то, едва придя на пост главы государства, приказал разогнать к едрёне фене клубы любителей фантастики и клубы самодеятельной песни по всей стране. Но, как я уже упоминал, Бог не хотел, чтобы мы расслаблялись в полной безопасности за крепкой спиной опытного солдата и настоящего патриота Ю.В.Андропова, потому-то всё повернулось иначе: Андропов умер, кэлээф вылез из своей родной сточной канавы обратно к нам, пролез в круги слюнявых комсомольских мажоров-функционеров, развесил этим недоумкам по ушам самое разнообразное дерьмо, заложил фундамент будущего Китчинганского плацдарма в виде созданного к началу девяностых Всесоюзного творческого объединения молодых фантастов при ЦК ВЛКСМ, получил доступ к книгоиздательским мощностям СССР, начал потихоньку проталкивать в печать сборники фантастики, а тут и перестройка тут как тут, и… осталось только протянуть руку взять. Что кэлээф и сделал, в одночасье подмяв под себя весь книгоиздательский бизнес разваливающейся страны и в мгновение ока завалив книжные прилавки всего постсоветского пространства совершенно неописумой дребеденью с ножами, пистолетами, звездолётами, ушастыми пришельцами, сисястыми девками и мрачными типами в низко надвинутых шляпах на сверкающих обложках и неимоверным количеством офрографических, пунктуационных, грамматических и стилистических ошибок, кишащих, словно блохи на Барбоске, внутри.

Каковую муть они продолжают подсовывать теперь уже нашим детям и по сей день – однажды «сев на жилу», кэлээф удерживает его стальной хваткой уже почти два десятилетия: треть человеческой жизни.

В тогдашнее Башкирское книжное издательство, кстати, председатель уфимского кэлээфа приходил тоже. С глубоко непристойным, я бы сказал, предложением издавать фантастику и прочую ахинею, тем самым зарабатывая шальные деньги и потихоньку уничтожая страну. Вот только башкиры – азиатский стиль! – оказались, в отличие, от всех прочих, не дураки и не торопыги и предпочли не бегать на коротком поводке у подозрительного гражданина с крашеными волосами, серьгой в ухе и в кожаных штанах, а поступить по-восточному, мудро – познать истину методом созерцания… в результате, по состоянию дел на сегодняшний день ГУП «Башкирское издательство «Китап», похоже, единственное в России, издающее книги не ради дурно пахнущих бабок, а ради самой литературы: ради души и менталитета российского народа.

Но «Китап» – то самое исключение, которое лишь подтверждает правило, а правило у Китчинганского плацдарма всё то же – издавать только низкопробную жёлтую дрянь и вовсе не по причине того, что русские писатели вдруг, словно сговорившись, перестали работать в серьёзной литературе (как замечательно выразился однажды крайне посредственный поэт-нобелевский лауреат, но довольно толковый мужик Иосиф Бродский, «пока существует такой язык, как русский, поэзия неизбежна»), а по причине лишь того, что у Китчинганского плацдарма, достойного наследника кэлээфа… сие есть правило: он стоит непробиваемой стеной на пути всего святого, светлого, чистого, доброго и хорошего в литературе, как когда-то непробиваемой стеной на пути всякой зловонной мути стоял советский Главлит.

И уж, конечно, не относить же к издательствам многочисленные провинциальные ксеро-точки, где издаться, всё равно, что трахнуть шлюху: строго по предоплате и желательно за наличный расчёт.

Узок круг неограниченных властителей книжного рынка России! Страшно далеки они от народа, хотя на народ-то, в основном, и ссылаются, когда возникает редкая нужда объяснить недоумевающей общественности, какого, на хрен, хрена они завалили все магазины всей вот этой вот хреновиной, демократическое объяснение у них всегда наготове – дескать, люди в большинстве своём деньги платят, значит, в большинстве своём того хотят, прямо в русле давнего и с годами неожиданно ставшего весьма актуальным для России высказывания братьев Стругацких: «Это что-то вроде свободных демократических выборов: большинство всегда за сволочь».

А больше в России нигде никаких издательств нет – точнее, они, наверное, есть, но их никто никогда не видел, и о них никто ничего никогда не слышал. Не говоря уж о том, что продукции этих самых загадочных и мистических «других издательств» в книжных магазинах не наблюдается даже в сильную лупу – вот вам, например, уфимские книжные магазины, смотрим внимательно: на всех полках продукция Китчинганского плацдарма и только она – АСТ, «Эксмо», «Олма-пресс», «Центрполиграф», «Азбука», разноцветные переплёты, звездолёты, драконы, пришельцы, гарри поттеры, антоны городецкие, какие-то бородатые дядечки с посохами и магическими кристаллами в руках… ладно хоть полуголых девок сейчас нет, и на том спасибо. Если стало очень интересно, можно пройтись вдоль стеллажей в более отдалённые места и местечки, а там немножко всякой остальной лабуды, например, англо-русских и русско-английских словарей, совершенно не пригодных к употреблению по причине того, что слова там внутри, в основном, те, которые лично я по-английски знаю и так, а когда мне понадобился серьёзный англо-русский словарь академического характера и энциклопедического формата, я слил семь потов, обегав все уфимские магазины и с огромным трудом наковыряв в букинистическом отделе превосходное бэушное издание советских времён.

Достаточно? Нет? Вас интересует, например, высокая проза? Углубляемся в душные недра прилавков ещё чуть-чуть. Ага, вот – тэк-с, Лев Николаевич Толстой, Фёдор Михайлович Достоевский и т.п., а также зарубеж, представленный Хэмингуеем, Драйзером и т.д. Даже Кафки нет!

Оооо! Что мы видим! Стеллаж с надписью «Современная проза», скорее туда! И снова – тээээк-с! Всё понятно с одного взгляда – тут представлены категории авторов числом ровно два: а). Советские прозаики, когда-то распиаренные всей мощью советского государства, например, Виктор Астафьев; б). Русскоязычные, будем говорить, авторы, когда-то раскрученные всей мощью советского андеграунда, трёх поколений русской эмиграции и западно-америкосской пропаганды, включая разнообразные цэрэу и «радиоголоса». Например, Василий Аксёнов. При этом, опять же – даже Владимира Максимова нет.

Зато Бориса Акунина целые горы, как раз и издаваемого теми самыми пресловутыми и загадочными «другими издательствами» в лице издательства «Захаров», нагло, хотя и не без логики, слямзившего логотип всемирно известной парфюмерной фирмы, при этом даже не схлопотав судебный иск по причине, как я понимаю, собственного ничтожества – не стала об «Захарова» руки марать всемирно известная парфюмерная фирма.

Что ещё вас интересует, г-н покупатель? Лично меня интересуют – очень-очень интересуют! – стихи! Современная русская поэзия, новые имена... Девушка, где тут у вас стихи? А вон у Вас прямо… за спиной.

Поскромничала девушка. Выразилась прилично. Вообще-то стихи оказались у меня прямо под задницей – три полочки длинной по полметра каждая, для изучения которых мне пришлось с трудом развернуться в узком проходе и присесть на корточки до упора. Ладно хоть изучать пришлось недолго, так что ноги не затекли – хрен ли там изучать: Пушкин да Есенин, да Гумилёв, да Ахматова, да все остальные всё те же (Бродского, кстати, нет – а значит, не берут назло всему пиару, а значит, не я один пришёл к вышеупомянутым выводам о его творчестве), причём, все представлены, в основном, худосочными сборниками, собравшими внутри стихи, которые лично я уже лет двадцать знаю наизусть. А если чего подзабыл – так есть у меня уже, на хрен, и Пушкин, и Есенин, и Гумилёв, и Ахматова, и все остальные, включая Толстого и Достоевского вместе с Виктором Астафьевым и т.д. Единственное, чего у меня нет – Бог миловал! – и, надеюсь, никогда не будет (не впаду же я в настолько глубокий маразм, прости, Господи), так это Ларисы Рубальской, занимающей в магазинах самые почётные места, я не шучу, там именно так: в самом низу в самом уголке Сергей Есенин и Анна Ахматова, а на самых видных местах Лариса Рубальская. О, Аллах, Всемилостивый и Милосердный, ну каким боком тут, при русской поэзии, Лариса Рубальская-то, известная, в основном, тем, что в отмороженные перестроечные времена была подачей с правой ноги вбита в нашу жизнь лабухом вполне кабачьего уровня уважаемым господином Малининым, знаменитым, в свою очередь, тем, что на заре своей шансоньетской карьеры зверски надругался над одним из лучших поэтических шедевров Сергея Есенина (эх, Серёга, Серёга, так и не дают тебе всякие суки покоя до сих пор)?! А ведь уважаемая госпожа Рубальская – ЕДИНСТВЕННОЕ новое имя в русской поэзии, появившееся на прилавках за последние двадцать лет – треть человеческой жизни. Кто-нибудь мне может сказать, почему.

Только не книготорговцы – их общее мнение общеизвестно, однажды сформулированное в личной беседе со мной одним из крупнейших в Башкортостане оных, владельцем сети громадных книжных магазинов: «Расуль, я твою книгу не читал и читать не собираюсь, для меня важно лишь то, что её охотно и хорошо раскупают, иногд заходят и спрашивают: а есть Ягудин? И… берут целыми упаковками, ходовой товар, молодец, а что там в твоей книге внутри, меня совершенно не интересует».

Ну, что тут скажешь? Идиот.

Жертва Китчинганского плацдарма.

А ведь ту же самую ахинею о том, что литература – не более чем товар, ничем не отличающийся от презервативов, и что самое главное – прибыль, как и при торговле презервативами, вам скажет на Китчинганском плацдарме хоть любой, хоть все сразу, а как же?, у них уже сформировалась своя жизненная позиция, своя философия, своя мораль, свои принципы, жупелы, идолы и фетиши, в корне отличающиеся от наших: «…русская книга №1 – «Мастер и Маргарита», это ж надо было такое ляпнуть, а я почему-то всегда полагал, что святое место русской книги № 1 уже не одно столетие занимает «Житие протопопа Аввакума», и последняя пара десятилетий – треть человеческой жизни! – в данном факте, к счастью, ничего не изменила, а вы как думали? – «До самыя смерти, Марковна», это вам не «Беречь твой сон (читай «командовать парадом») буду я».

И ведь бесполезно их переубеждать, бесполезно разъяснять и втолковывать, они, как и положено торговцам презервативами, так и будут нам талдычить о пресловутом большинстве, которое покупает, которое платит и которое всегда за сволочь, о финансах, балансах, дебетах и кредитах, так и будут похваляться прибылями и доходами и снисходительно посматривать на нас сверху вниз – если не словесно, то ироническим выражением лиц формулируя подлый америкосский аргумент «Если ты такой умный, то покажи свои деньги» – и это всё при том условии , что они ещё согласятся вступать в дискуссию, а не спишут нас тут же за лишние вопросы, как и положено плотно замкнутому на самое себя организованному преступному сообществу, в отходы – келейным решением горстки перечисленных несколькими абзацами выше уважаемых господ – вон, Сергей Чекмаев в своей статье в журнале «Мир фантастики» уже внаглую открытым текстом упоминает «пожизненный и неумолимый чёрный список», в котором можно оказаться за любой неосторожный вопрос или, вообще, за несоблюдение некоего негласного устава кэлээфа, выдержанного полностью в духе Основного Закона Курятника или нравов французского королевского двора: «Сри на нижнего, оттолкни ближнего и смотри, чтобы сверху не поднасрали». В связи с чем некоторого оптимизма придаёт факт, что французский королевский двор, позволю себе напомнить, очень плохо кончил, причём, кончил под революционной гильотиной.

Причём, в данном контексте под словом «кончил» я совсем не имею в виду оргазм.

Так что же нам теперь – революции ждать? С её неизбежной революционной гильотиной? Где выход из тупика, в который превратилась для овеянной многовековой всемирной славой русской литературы кэлэфовская стена из красного (жаль, что не жёлтого) кирпича?

Или попытаться пробить тупик методом Мартина Идена? Давайте попробуем.

Берём рукописи разных авторов (в портфеле журнала «Литературный Башкортостан» интересных работ хватает), молодого московского писателя в качестве проводника и отправляемся в поход по Москве.

Основной вывод такой – фуфло, которое нам впаривали о том, что якобы писатели со своими рукописями беспрестанно штурмуют издательства, есть фуфло в чистом виде. По всем признакам никто туда уже давно не ходит – попросту знают, что бесполезно. Каковой вывод подтверждается целой кучей этих самых всех признаков. Например, тем, что в момент нашего появления писателей в очереди везде без исключения наблюдалось ровно двое: я и молодой московский писатель, который пришёл вместе со мной. Не говоря уж о том, в какой шок повергло всех сотрудников всех издательств наше внезапное появление со стандартной, казалось бы, просьбой рассмотреть наши рукописи на предмет издания – это был натуральный гром средь ясного неба, видели бы вы изумлённое (а точнее, офигевшее) лицо восточной красавицы, сидящей за компьютером на входе в кабинет главного редактора АСТ уважаемого г-на Науменко. А ведь в АСТ на этаж нас, по крайне мере, без разговоров пустили, изъяв, правда, на входе паспорта. А вот в «Олма-пресс», например, нас не пустили вообще – так мы и стояли внизу, как бедные родственники в присутственном месте, пока к нам не выскочил на минуточку некий гражданин и, тоже с офигевшим выражением лица, не принял рукописи прямо возле вахты. В «Эксмо» попытались не пущать тоже, посоветовав оставить рукописи на вахте, по поводу чего прелестная юная вахтёрша, на которой я бы немедленно женился, если бы она согласилась, выразила вежливое и вполне логичное недоумение тем, что она, вахтёрша, должна за него, уважаемого г-на редактора Васю Мельника, делать его, уважаемого г-на редактора Васи Мельника, работу, за которую, ему, уважаемому г-ну редактору Васе Мельнику, вообще-то, платят деньги. Благодаря чему нам и удалось злокозненно просочиться внутрь.

Меж тем в местах, где действительно идёт плотный поток посетителей, как правило, система взаимодействия с ними отработана до мелочей: либо это какой-нибудь отдел писем, находящийся внизу перед вахтой, либо просто девчушка, нанятая специально, чтобы заниматься только визитёрами и больше никем и ничем... В Кабинете министров Правительства Республики Башкортостан, например, отделов по работе с письмами и обращениями целых два: один по работе с письмами и обращениями простых граждан, другой – по работе с письмами и обращениями организаций. В Администрации Президента Республики Башкортостан та же картина. Сразу видно места, куда люди действительно идут. В издательствах же всего этого нет по вполне разумной причине – на хрена, если туда никто не ходит? А не ходит в том числе и потому, что воспитанные люди сначала звонят и договариваются о встрече, в ответ на что им рекомендуется не приходить, а отправлять рукописи по электронной почте, нам так и порекомендовали, когда мы перед началом нашего похода начали трезвонить, и это при том, что к тому моменту мной уже было совершенно точно установлено, что рукописи, пришедшие по электронной почте, не рассматриваются вообще. Как, впрочем, и пришедшие по физической почте – во всяком случае, в кругу моих знакомых из числа пишущей братии никто ни разу на отправленные физической почтой письма ответа не получил.

Ладно хоть встречают в кэлээфовских издательствах, раз уж ты туда прорвался, вполне корректно и вежливо, держат марку!, по результатам же захода в уже упомянутые и по-прежнему пресловутые «другие издательства» – на сей раз в лице «Дрофы», куда я добрался уже в одиночку (у молодого московского писателя к тому времени лопнуло терпение, жидковат московский народец!) – основное, что отложилось в памяти: глумливые ухмылочки тамошнего бабья, ежесекундно готовые переродиться в издевательский гогот, хотя книгу для издания я им предложил, вроде бы, вполне по их «формату».

Ну и, разумеется, за три месяца, по прошествии которых я уже из Уфы обзвонил все охваченные первым походом издательства, нас повсюду успели напрочь забыть, и разумеется, на протяжении всех этих месяцев ни у кого времени почитать наши нетленки не нашлось.

Вывод! Глухо, как в танке.

Выход? Где же он?

А также ради того, чтобы отряхнуть прах Китчинганского плацдарма с наших ног.