| * * *
Бежит через
преграды и года,
из плесов,
перекатов череда.
К ней ни на миг
не явится покой…
И это
называется рекой.
Течет с
высоких гор, издалека
кипящая,
холодная река –
шумна излишне
в горной тишине, –
о чем она
кричит сегодня мне?
А может быть,
зовет на водопой
зверье, что к
ней идет витой тропой?
А может,
окликает издали
Иссохшие
подпалины земли?
Мол, я спешу к
вам, я вас напою,
Вам воду
чистую несу свою.
И эхо –
быстрокрылая сова –
Разносит всюду
добрые слова.
31.10.2002
* * *
В грядущее не
заглянуть,
Там — за
грядой гряда —
Через века
проложен путь —
Дорога в
никуда.
Иду,
достоинство храня,
Гнетут мороз и
зной.
А под ногами у меня
Весь в пепле
шар земной.
Но жаловаться
не с руки,
Что мир мой за
— межой.
Я — человек из-за
реки —
В любом краю
чужой.
Но и на вашем
берегу
Лица не
обронить:
Я шить, чинить,
лечить могу,
Пахать и
боронить.
И оттого, что я
извне
Убытка — ни на
грош…
Да
приглядитесь же ко мне —
Не плох и не
хорош!
Мне жаловаться
не с руки,
Что мир мой —
за межой,
Что к вам
пришел из-за реки,
Что я везде
чужой.
15.10.2002
* * *
Вот бредет по
Земле черный стронций,
Словно пан –
злые руки в бока…
Не затмит ли он
ясного солнца,
не отравит ли
нам облака?
Разошелся
воинственный атом
так, что
медикам не по плечу.
Говорить о нем
надо бы матом.
И поэтому я
помолчу.
Ну, а вы
расспросите японца
(был в стране
его опыт таков),
Как исчезло
веселое солнце
в смертоносной
гряде облаков.
4,5.04.2002
* * *
Все уже давным-давно
не наше.
Памяти лучи –
и те
не ярки…
Похоронен
дедушка Менаше
В ныне
зарубежном Красноярске.
Шумный ветер
не богат вестями,
Гонит пыль, как
будто гонит время
Над могилой
старого еврея,
Сосланного царскими
властями.
Красноярского
столба осколок
За едва
заметною оградой.
Век у деда
тяжек был и долог,
Шестеро детей
за то наградой.
Над могилкой
плачет только ива,
Да порой
холодный дождь прольется…
Может потому,
что мне сдается, –
Будто дед мой в
жизни был счастливым.
Несмотря на
нрав еврейский – пылкий,
Бесквартирье и
семью большую.
Даже несмотря
на эту ссылку,
И на жизнь
нагую и босую.
Пел нередко,
улыбался часто,
С шустрыми
детьми водил беседы…
Слишком мало
знаю я про деда,
Чтобы
утверждать, что было счастье.
1.09.2002
* * *
Говорите,
бедность – не порок?
Но скажите, что
такое бедность?
Может это кем-то
данный рок?
Говорите,
бедность – не порок?
Видимо, дается
как наследство,
Может быть, как
от зазнайства средство?
Или что еще –
нам невдомек.
Кто нам лжет,
что бедность – не порок?
Знаю точно, как
она жестока.
Из дому успей
сбежать до срока,
До поры, как
ступит на порог!
3.07.2002
* * *
За окнами – ни
проблеска, ни света,
Но вот уже
вскричали петухи.
Свидетель
столь воинственного века, –
О нем –
кровавом – я пишу стихи.
Про все его
заскоки, заморочки,
Про тот огонь,
что встал передо мной.
Пишу я, и – от
каждой новой строчки
Разит
остервеневшею войной.
Попробуйте-ка
боль мою измерьте,
Когда вокруг
народ горит живьем…
Нас приучают
жить в ладу со смертью,
Мы привыкаем,
стонем, но живем.
28.05.20002
* * *
Какой тебе от
кипятка навар?!
Над травами
проколдовал весь день я.
Вот замурлыкал
песню самовар,
Я так люблю его
святое пенье!
Парок окна
коснулся невзначай,
Оно тотчас же
стало мутноватым.
И все
заполонил таежный чай
Неповторимым
мятным ароматом.
Кто с нами пьет,
тот знает, почему
Мы возле
самовара не скучаем.
Ни пиво нам, ни
водка ни к чему,
Когда весь дом
благоухает чаем.
Какой тебе от
кипятка навар?!
28.01.2002
* * *
Когда ты
встанешь с зорькой ранней
в свои
непоздние года, –
все
сокровенные желанья
вполне
исполнятся тогда.
Как только
первый длинный лучик
стрелой
ударится в плетень,
поприглядись:
прекрасный случай
увидеть, как
родился день!
Как солнце
встало по старинке,
как птичий
гомон занялся
и как росинка с
паутинки
светло уходит
в небеса.
И ты услышишь,
как в
мгновенье
цикад
засеребрится звень…
И что есть в
мире сокровенней,
чем
зарождающийся день?
15.10.2002
* * *
Надоело мне
дрожать –
То от стужи, то
от страха,
А пророк
твердит, что краха
Нам уже не
избежать.
Смерть –
веселый брадобрей,
А вражда не
знает квиты…
Были б наши
ваххабиты
Хоть немного
подобрей…
И фантазия во
зле
Тоже мечется
тревожно:
Что в раю еще
возможно,
Не возможно на
Земле.
24.05.2002
* * *
Ничего-то мы
теперь не стоим.
День прошел –
поэт беспечно рад.
Веселись,
раешник, как солдат,
пляшущий
мазурку перед боем.
Лепесток
оливковый дрожит:
ненадежно в поредевшей
кроне…
Каждый день
кого-нибудь хороним.
Все из тех,
кому бы жить да жить.
День покоя
явится не скоро:
учат нас
соседи жить во зле,
разливая
черноту террора
По моей
истерзанной Земле.
28.05.2002
* * *
Пил я воду того
родника,
что бежал из
глубин рудника.
весь напитан
железной рудой, –
он гордился
холодной водой.
Тот упрямый
железный родник
Через толщи к
деревьям проник.
Он старался,
что было в нем сил –
Ненасытные
корни поил.
Зеленели,
собою горды,
Пихты, ели, от
этой воды.
Их железный
родник напитал,
а остаток
речушкою стал.
4.11.2002
* * *
Что с того, что
в миллионный раз
Признаемся,
дескать, все мы звери?
Для чего нам
мусор этих фраз?
Где взять
мудрость, чтоб в себя поверить?
Да, конечно,
истязаний тьму
Сами для себя
мы создавали.
Строили
огромную тюрьму,
Сами помогли в
ее развале.
Сколько лет и
сколько стылых зим
Наше воинство
отвоевало?!
Сколько
бухенвальдов, хиросим!
Оглянитесь!
Неужели мало?
Нынче атом
рвется на поля,
Небо в ужасе
затрепетало…
Может и не
выдержать Земля
Нашего
звериного накала.
21.06.2002
|