Пять мостов проложено, не так ли,
Через голубые реки вен?
Пять невнятных строчек в жанре «танка».
Шулерская нычка в рукаве.
Сломанных растений вздох сиротский,
Раненых зверей утробный всхлип -
Пульс мерцает. Он вот-вот сорвётся.
Скатится знакомой тропкой в Склиф.
Господи! Избавь меня! Зачем мне
Дар никчёмный, горький и сухой?
Мозг шнуруют строчечные черви,
Тёмные исчадия стихов.
Вскормленных печалью до удавов,
На исходе года, к декабрю,
Я перецелую их, рыдая.
И парик горгоний смастерю.
Знаю. Это сбудется когда-то,
Позову друзей родных ко мне.
Неразлучность. Навсегда. Константой
Мой нерукотворный сад камней.
* * *
В лучших стихах никогда не дано нам
согреться.
Их аромат нам не будет пропет и
рассказан.
Во временной промежуток длиной в
сигарету,
(Той, что даёт сердобольный палач перед
казнью),
Пишут их люди с привычною болью в
запястьях,
Или с мозолью, курком неудобным намятой.
Те, что имеют при жизни в словарном
запасе
Пайку сырых междометий, присоленных
матом.
Их прочитать сможет лишь любопытный
прозектор,
Вывернув веки клиенту разрезом
продольным.
Морг зазвенит вдруг такой красотой
предрассветной.
Правда и это убогий подстрочник. И
только.
