Тюрьма...

Это страшное холодное слово...

Она никогда не связывала с ним себя. Если бы Ксении сказали, что когда-нибудь ей доведется попасть в тюрьму, она бы ни за что не поверила. Слишком далек был ее мир от того, что обрушилось на нее сейчас...

– Снимай шнурки, шарф, выкладывай все из карманов, раздевайся! – следователь посмотрела на нее в упор, и повторила раздраженно. – Раздевайся, не заставляй ждать!

В кабинете присутствовали двое понятых. Одной из них была бабушка с заплаканными глазами. Она потеряла сына и пришла в милицию подать заявление. Старушка чувствовала себя очень неуверенно, и все время оборачивалась на дверь. Вторая же, здоровая энергичная молодая бабища, видимо, не впервые присутствовала при подобных процедурах. Обязанности понятого эта женщина исполняла как интересную и приятную работу.

– Давай, раздевайся, милая, – сказала она.

Ксения все никак не могла понять, что происходит. Только что она дала подписку о невыезде, ее собирались отпустить, и вдруг – арест? Мысленно Ксения была уже дома, и с болью пыталась придумать, как объяснить, как подготовить родителей к тому, что их единственная, их любимая доченька совершила преступление, и впереди – суд…

1. Саша

Ксюша росла болезненным ребенком, обожала животных и книги. Когда подросла, ее стали замечать мальчики – к шестнадцати годам Ксения незаметно для себя превратилась в яркую красивую девушку. Сейчас ей исполнилось уже девятнадцать, но в душе она оста­валась той же самой наивной и доброй девочкой, немного романтичной и открытой. Она умела любить только по-настоящему, всей душой, не скрывая мысли, забывая о себе, готовая отдать жизнь за любимого. Горечь разочарований и ошибок не разучили ее верить людям.

В этот раз ее снова захлестнула сумасшедшая, неразумная любовь, заставившая ее сделать то, во что она до сих пор не верила, не могла поверить. Еще вчера она жила в нормальном мире. Жила, погло­щенная своим чувством и верила только в него. Жила, стараясь не помнить моменты, когда Саша вдруг становился чужим, жестоким и циничным. Она гнала это из памяти, доказывая себе, что ее любимый не может быть таким. Он не может быть плохим, потому что любит ее, любит не меньше, чем она.

Они познакомились два месяца назад. У Ксении всегда было много знакомых парней, с ней часто пытались познакомиться на улице. Редкий парень отказался бы иметь такую подругу. Но она почему-то выбрала Сашу. Вокруг нее было полно красивых, высоких парней, надежных и добрых, а она влюбилась в какую-то невзрачную личность. Саша был невысок, – с нее ростом, кареглаз, темноволос, скуласт, с довольно приятной улыбкой. При этом не отличался ни атлетическим телосложением, ни умом, ни особым изяществом. Работал он на рынке, торговал в собственном киоске всякой дребеденью. Выпивал, курил, был не болтлив, но и не совсем молчун – обычный парень, каких сотни. Из всех ее знакомых он менее других был заинтересован в ней. Возможно, его равнодушие она приняла за независимость, чувство собственного достоинства, которые по ее мнению, должны быть присуще настоящему мужчине. Или он привлек ее так же, как может привлечь что-то недоступное, а потому и более желанное? Как бы то ни было, Ксения полюбила его.

И почти сразу же появился страх – страх потерять Сашу. Надо сказать, он и не пытался избавить Ксюшу от этого страха. Говорил, что любит, но в то же самое время всегда был недоволен ею. Ради него она стала носить платья самой нелюбимой длины – чуть-чуть выше колена, ни то ни се, а свои длинные красивые белокурые волосы завязывала в скромный хвостик. Ксюша знала, что у Саши была до нее другая девушка, которая его бросила. Он очень любил ее, и все еще не мог простить. Это она, та девушка, носила такие юбки и такую прическу. Иногда Ксении казалось, что, уродуя ее чужим стилем, Саша пытался создать образ, похожий на его бывшую. Но она старалась об этом не думать. Может, просто у него такой вкус. Ведь он говорит, что любит. Даже купил ей газовый баллончик и велел всегда носить его с собой. Значит, боится за нее. Ну и пусть он до сих пор так и не смог найти времени, чтобы познакомиться с ее родителями. Пусть его душа для нее абсолютные потемки. Ну и что, что ей не нравится такая длина подола, может, он просто хочет, чтобы она стала еще красивее в его глазах. А ради этого можно пойти на любые жертвы. Ради него она готова была на что угодно. Лишь бы видеть его, слышать его голос. Ради него она и сделала это.

Грабеж... Она – грабительница?.. Дико, нелепо, невероятно, но это было так.

Ему нужны были деньги, очень нужны. Чуть меньше месяца назад, в ноябре, Саша возил Ксеню в свою деревню под Куйбышевом. Там жили его родственники, и всю неделю, пока они там гостили, продолжалась дикая, буйная пьянка.

Еще в поезде Ксения сделала для себя открытие, увидев Сашин паспорт. Ее удивила пятая графа: чуваш. Она не имела понятия, чем чуваши отличаются от русских, да и не придавала этому особого значения. У Саши была совершенно русская фамилия Иванов. Внешность его тоже никак не выдавала принадлежности к какой-либо национальности. Поэтому, поудивлявшись немного, Ксюша благополучно выкинула это из головы.

В Сашиной родной деревне люди тоже оказались вполне нормальными – пили, по крайней мере, чисто по-русски, такими же объемами, если не больше. И внешне все были разными – русые, рыжие, брюнеты. Единственное, что их объединяло – рост. Все мужчины в деревне оказались не выше Ксении. И все очень много пили. Почему-то происходило это почти без закуски. Хотя кормили много и сытно, но строго три раза в день, а пьянка не прекращалась и ночью. Непривычная к столь обильным возлияниям, на четвертый день Ксения познакомилась с белой горячкой. Ей вдруг стало плохо за столом, в жарко натопленной избе, и она вышла в сени, проветриться.

В итоге просидела там целый день. Она сидела на корточках, уставившись в затоптанный пол. Лужи от растаявшего снега, нанесенная с обувью грязь и солома складывались в узоры, картинки, кривляющиеся и постоянно меняющиеся лица. Физиономии были по большей части незнакомые, но мелькали всякие – начиная от профиля Пушкина и заканчивая соседкой по парте в первом классе.

О Ксении, казалось, все забыли. Изредка выходил кто-нибудь, спрашивал, чего она тут сидит. В ответ слышал:

– Я потеряла…

– Что?

– Сама не знаю.

Когда стемнело, Ксюша вышла во двор.

И пожалела об этом. В неверном свете фонарей столбы вокруг ограды вдруг показались ей чьими-то зловещими силуэтами. Она замерла от страха, не в силах пошевелиться, только чувствуя, как бешено колотится сердце.

Через пять минут она все же набралась решимости и отвела взгляд. Но в тот же момент ее пронзил еще больший ужас, – под ногами у Ксении лежал труп. Разум говорил ей, что никакого трупа на самом деле нет, что ей это мерещится, но она не могла поверить – ведь мертвец выглядел так реально. Собрав все свое мужество и пересиливая панический страх, она резко присела и стала лупить руками по снегу, по тому месту, где ей привиделся труп. Она разбрасывала чистый, белый снег, и кричала сама себе: «Нет! Нет тут никаких трупов! Видишь? Видишь?» Лишь когда от снега заледенели руки, она немного пришла в себя.

Подобные галлюцинации продолжались еще около суток – она то видела крыс, то червей, и только на обратной дороге, в поезде, все прошло окончательно.

Город их встретил плохими новостями. Пока они ездили, Сашин киоск сожгли. Напарник, которому Саша на время отъезда поручил торговлю, ушел в запой и просрочил срок уплаты дани местному рэкету. Выяснилось, к тому же, что Саша успел залезть в долги перед поездкой, и теперь их нечем было отдавать.

– Возьми мои деньги, – предлагала Ксюша.

Но то ли долг был слишком велик, то ли Саше хотелось поиграть в благородство, – от ее денег он отказался.

У Ксении в декабре началась сессия. Училась она в одном из техникумов Челябинска, а жила вообще-то в области, с родителями. Сейчас, на время учебы, совсем переехала к Саше. Точнее, квартира была не его, а его отца, живущего в разводе с Сашиной матерью. Отец сильно пил и, в конце концов, попал в профилакторий для лечения от алкоголизма. Обычно Саша жил с мамой, но, раз отцовская квартира освободилась, то переехал туда, взяв с собой и Ксюшу.

Сгоревший киоск нарушил все его планы. Саша начал пропадать целыми днями. Уходя по утрам, говорил, что пошел искать работу, но в итоге возвращался вечером пьяный и злой.

– Дожил. Скоро уже пойду гоп-стопом заниматься, шапки снимать, – ворчал он.

Мысль о шапках засела у него в мозгах, стала навязчивой идеей.

Он часто недобрым словом поминал своего товарища, из-за которого сгорел киоск:

– Этот-то … в голубой норке ходит, а убытки и не думает покрывать. Надо с него хоть шапку эту снять, что ли.

У Ксюши дома лежали три шапки – две норковые и одна песцовая. Надеясь отвлечь Сашу от больной темы, она предложила ему свои головные уборы:

– Если хочешь, продай их, я все равно шапки не ношу, не люблю просто.

Но и от этого предложения он отказался. Самое интересное, что строгие принципы не мешали Саше жить все это время на деньги Ксении.

Когда-то давно Ксюше попался в руки журнал с тестом для женщин. По его результатам можно было узнать, кто она – женщина-дочь, мать, друг, жена или любовница. Выяснилось, что Ксюша принадлежит к среднему типу: женщины-матери и друга. Там было сказано: «Если ваш любимый решит совершить преступление, то вы не только насушите для него сухарей, но и будете стоять на шухере, пока он его совершает». Тест, конечно, глупенький, но доля истины в нем была. И теперь Ксюша, убедившись, что другого выхода нет, стала думать, как помочь любимому.

Последние несколько дней он прямо заявлял:

– Пошел снимать шапки.

Но приходил снова пьяный и с пустыми руками.

Переживая за него, как-то вечером, после занятий в техникуме, она решилась:

– Я пойду с тобой.

До последней секунды ее разум сопротивлялся тому, что от нее требовалось сделать. Но ради Саши, боясь, что он исчезнет из ее жизни, она переломила себя.