21 декабря 2002 года

ЦИТАТА ИЗ ДНЕВНИКА ВИКТОРА ЕСИКОВА

Просто очень понравилось:

"ПОЭЗИЯ – образное самовыражение. Когда творец в экстазе пишет стихи, Он уже не слабый, он уже не злодей, он уже не “ засранец “ , не уголовник, Так как в минуты творчества он очищается от скверны, к нему приходит покаяние. Если в этом озарении его понять, поддержать, он отречется от засранства. Самое великое милосердие состоит в том, чтобы он остался в состоянии боготворения мира поэзии. Обрел силу, благородство мыслить чистыми и красивыми, воздвигнуть свой поэтический Храм..."

20 декабря 2002 года

ПОЭТ... «ЗАСРАНЕЦ»?

ИЛИ БЕЗЖАЛОСТНЫЙ ЗАКОН ЕСТЕСТВЕННОГО ОТБОРА

Татьяна Калашникова удивляется в своём Дневнике, что, оказывается, Поэт может быть «засранцем». Иными словами, плохим человеком, редиской.

Когда задумываешься об этом абстрактно, то получается абсурд, поскольку Поэт есть творец Поэзии, а Поэзия имеет статус чего-то божественного, запредельного.

Теперь рассудим логически, холодно, без эмоций. Поэзия – образное мышление. Значит, поэт – человек, способный мыслить образно. А Поэт с большой буквы способен мыслить образно так, что у других дух захватывает.

Спрашивается: при чём же тут «хороший» или «плохой» человек? А при том, отвечают люди, что «плохой» мыслит так, что хоть и образно, но противно. И, тем не менее, существование хороших поэтов, которых можно правомерно обозвать «засранцами», увы, факт. Во всяком случае, мне приходилось сталкиваться с такими. Поверить было, действительно, трудно. Долго искал объяснения поступкам человека, чтобы его «оправдать» или смягчить вину, но в конечном итоге приходилось согласиться: редиска.

Теперь оставим «лирическую» сторону вопроса и попробуем спокойно оценить ситуацию. Например, классики. Даже те, которые самой первой величины. Если бы мы встретились с ними в жизни, были бы мы довольны знакомством? Ладно, если бы просто «не сошлись характерами». А если б они какую гадость преподнесли? Или невозможно это? Увы, возможно. За что, например, Пушкин и Лермонтов стрелялись? Не они ли были виновниками тех самых трагических дуэлей?

Вспомним, что недавно написала Эвелина: «А книг, как жил Губанов и Рубцов // Могу я не читать, в конце концов». Почему же? Противно читать про пьяный разврат?

Не хочу обзывать упомянутых классиков «засранцами». Упаси Бог меня вообще судить людей, которых никогда лично не встречал. Просто рассуждаю о том, существует ли на самом деле несовместимость гения и злодейства («злодейство» здесь, конечно, слишком резкое слово, но просто проецирую известную формулу на эту ситуацию).

Человеческая натура многогранна. В зависимости от ситуации она поворачивается к внешнему миру разными своими гранями. При этом, чем выше культурный уровень человека, тем лучше он может контролировать эти самые «повороты натуры». Чем больше человек слышал и читал о «добре и зле», тем более он способен отличить одно от другого и вовремя сказать себе: стоп! Добро и зло вообще ведь субъективные характеристики. Что одному нормально, другому может быть омерзительно. Но мы-то с вами понимаем, что такое зло, ибо оно дурно пахнет. В каждом конкретном случае понимаем.

Когда человек попадает в экстремальную ситуацию, у него включаются «защитные рефлексы». Иногда эти рефлексы могут привести к омерзительным поступкам. Если человек не обладает достаточной силой духа, чтобы справиться с худшими своими инстинктами, то и получается: засранец.

Итак, чтобы не оказаться «засранцем», необходимо обладать достаточной силой духа. Но почему же Поэтом не может быть человек слабый? Может, потому что и слабый человек может иметь интересные, глубокие мысли, ясно и образно их выражать, писать стихи, картины, музыку.

Для нас, любящих и почти боготворящих мир Поэзии, потому что он впечатан в наше собственное подсознание и связан с самыми чистыми и красивыми ассоциациями, каждый, кто является из этого мира, свят. Больно узнавать вдруг, что святость оказалась выдуманной. Этим как бы нарушается гармония самого поэтического храма. Однако, храм стоит и стоять будет. Он постоянно возводится из всего лучшего, что создают Поэты. А худшее просто остаётся за стенами храма.

Вспомним, например, как дело обстоит в христианской религии. Апостолы ведь грешили, даже Иисуса предали. И всё равно их почитают за святых. Потому что они построили Храм вместе с Иисусом. (Храм, конечно, здесь только метафора.)

В конечном итоге, самому читателю решать, может он оставаться почитателем творчества Поэта или нет, несмотря на личные качества Поэта. Возможно, это зависит от личных качеств самого читателя и от того, насколько близко к сердцу легло разочарование в поэте как человеке. А Время всё равно будет равнодушно к личности, а более сосредоточено на том, что не горит – на рукописях, на том, какую поэзию автор сумеет сотворить. Это и есть безжалостный закон естественного отбора в мире искусства.

18 декабря 2002 года

Комментарий к статье на Сакансайте: http://codistics.com/sakansky/paper/kuznetcov/vladimir01.htm

ПОЭЗИЯ... ТЕОЛОГИЯ... ИДЕОЛОГИЯ...

Упражнение в рассуждениях

По прочтении «философско-экологического рассуждения о порядке и приоритетах в структуре человеческих ценностей» Владимира Кузнецова под названием «Наркомания как искажение основы нравственного чувства»

Идею названия этого упражнения я взял у Татьяны Калашниковой, которая назвала одну из своих записок «Критик – Автор – Герой».

ПОЭЗИЯ

Две фразы этого «Рассуждения» произвели на меня впечатление.

«Ведь Огонь обязательно придёт, и останется лишь то, что не горит».

«...жизнь всей Жизни»

Это совсем не рассуждение – скорее, поэзия, образное мышление.

* * *

Ведь я не философ и не эколог. Что ж за цена тогда моим потугам на «философско-экологические» темы? Однако кто и возражать станет, раз цены нет?

В моих шедеврах – море ляпов. Я Ляпсус-Трубецкой. Дразни! Но при свободе слова кляпов На всех не хватит, чёрт возьми! Пускай стихи – белиберда, Всё бренно. Горе – не беда.

А что же это я всё про себя, да про себя? Поехали!

ТЕОЛОГИЯ

Итак, философско-экологические размышления. Философия, какая ни есть, а наука. Экология – тоже. Наука (по Ожегову, в главном значении) – «система знаний о закономерностях развития природы, общества и мышления...». Главное слово здесь – знаний. И вдруг, «Дух Святой Божий», «Царство Божие» и так далее. Ненаучная терминология. Религиозная, скорее. Религия – «...совокупность духовных представлений, основывающихся на вере...». Ключевое слово – вера.

Попробуем применить научный подход к религии. Вот, что получается. СКУЧНОЕ ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Это отступление рекомендуется пропустить, чтобы не заснуть, если Вы не тренированный математик.

Определение 1. Бог – непознаваемый и недосягаемый Создатель всего.

Определение 2. Религия – система представлений о мире, основанная на вере в Бога.

Определение 3. Наука – система (человеческих) знаний о законах развития...

Аксиома 1: Бог существует, или религия верна (две формулировки).

Аксиома 2. Бог и только Бог всесилен и всеведущ.

Теорема 1. Наука способна доказать существование Бога.

Доказательство. Наука – система (человеческих) знаний (по определению). Пусть возможно построить систему (человеческих) знаний, которая доказывает существование Бога. Тогда человек способен доказать существование Бога. Но Бог непознаваем (по определению), кроме как самим Богом (по аксиоме 1). Значит, человек должен считаться Богом, ибо только Бог всесилен и всеведущ (аксиома 1).

Вывод. Нам удалось доказать существование Бога при условии, что человек есть Бог. Поэтому теорема верна только в следующей формулировке:

Теорема 1, исправленная. Наука способна доказать существование Бога, если человек есть Бог.

Но это противоречит Аксиоме 2: человек не всесилен и не всеведущ. К тому же, это тавтология. КОНЕЦ СКУЧНОГО ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ Скучно, не правда ли, и результат нежелательный. Религия не выдерживает научного доказательства. По крайней мере, моего. Или человек есть Бог. ДВЕ ПАРАЛЛЕЛИ Наука и религия – две параллельные плоскости. Например, нельзя доказать или опровергнуть, есть ли Бог, научными методами. По определению, Бог непознаваем. Познав Бога, человек как бы сравнивается с Ним, что противоречит определению Бога. Религия – предмет веры. В науке нет места вере. «Всё подвергай сомнению». Есть место практике, доказательству, гипотезе, теории, даже догадке – но не вере. Например, Менделееву приснилась его Таблица. Здоровый сон – это научный метод познания. А чтение Нового (или Ветхого) Завета – не научный, а, скорее, художественный. Итак, мы пришли ещё к одному определению религии, которого нет у Ожегова: религия – один из художественных методов познания, основанный на аксиоме веры.

Параллельные плоскости, всё же, пересекаются. Но только в рамках геометрии Лобачевского. Религия, всё же, – наука, но только в рамках моего последнего определения. Но если так, то и искусство есть наука? Бред.

К сожалению, моё последнее определение имеет чисто художественное значение. А лучше бы «суп – отдельно, тараканы – отдельно» - так, кажется? Религиозная терминология дискредитирует «философско-экологическое рассуждение». Оно становится религиозно-философским, или религиозно-экологическим, или все три слова вместе. Такое тоже возможно, но тогда – долой науку, да здравствует поэзия! Цитаты Вот несколько цитат из «Размышления» с краткими комментариями.

Цитата первая: «Итак, вначале высший уровень, сверхценность – Бог. Значит, предпочтение в стремлениях и во всей деятельности надо отдавать миру духовному. Потом наша бессмертная душа».

Автор отождествляет Бога и «мир духовный» и рангом ниже ставит «нашу бессмертную душу». То есть «мир духовный» присутствует независимо от существования «души». Но тогда не материальный ли это мир? Просто мне казалось, что «мир духовный» и «душа» - одно и то же. Либо я что-то недопонял – вполне допускаю такой вариант.

Цитата вторая: «Само слово «наркомания» переводится с греческого, как пристрастие к оцепенению, или, говоря проще – быть в цепях нравится?!»

Вот, что гласит Новейший словарь иностранных слов и выражений (изд. Минск ХАРВЕСТ, Москва АСТ, 2001): «Наркомания – [др.греч. оцепенение+...мания] болезненное, непреодолимое влечение к употреблению наркотиков (напр., героина) в целях возбуждения.(эйфории), передозировки приводят к оглушению, наркотическому сну и смерти...» – и так далее. Автор «Размышления» вместо слов «непреодолимое влечение» использовал синоним «пристрастие». Невинная подмена, не так ли? Однако синоним не обязательно передаёт точный смысл оригинала. Тогда он называется частичным синонимом и имеет своеобразный оттенок – для того и существует. В поэзии это помогает передать авторское отношение, а в научном рассуждении – некорректный приём.

Цитата третья: «То есть психотропные вещества всегда были, а вот наркомания в своём ужасном обличие появилась только сейчас.»

Спорить не стану, поскольку не знаком с историей наркомании. Однако, уважаемый читатель, насторожитесь и проверьте: неужели наркомания в «ужасном обличие» действительно появилась только сейчас? И что такое «сейчас»?

Цитата четвёртая: «И может случиться так, что, например, грибы получат власть над человеком и будут делать с ним всё что угодно в целях своего собственного паразитического существования.»

Думаю, автор тоже улыбался, сочиняя этот параболический оборот. Однако, поэзия! Но, давайте останемся серьёзными. Грибы, по мнению автора, ведут паразитический образ жизни за счёт людей. Мне казалось, что грибы нас не трогают, это мы их срываем и едим. Они не производят никакой активности в наш адрес. Короче говоря, я ничего не понял. Извините.

Цитата пятая, главная: В «Рассуждении» использованы известные строки из Пушкина «Пока свободою горим...» и так далее, после замечания: «Пусть нас ведут наши дела, наша вера и наша любовь». И далее, после Пушкина: «...и не будем душить наши прекрасные порывы чёртовым веществом».

Теперь, кажется, понял: это рассуждение медицинское, точнее, воспитательное! Для того и объединились поэзия, наука, религия, медицина, чтобы вселить вражду к наркомании среди «подрастающего поколения». Ну что же, цель благородная. Если подобный пропагандистский приём работает, то и хорошо: «большому кораблю большое плавание» в бушующем океане предполагаемой аудитории.

Цитата шестая: «То, что экологическая катастрофа – это реальная угроза существованию всей жизни на Земле, и что причиной глобального разрушающего влияния на экосистемы планеты, и на всю биосферу в целом, стала современная цивилизация Человека Разумного – осознано, и уже ни у кого не вызывает сомнений».

Иначе говоря, «это ясно и ежу». С одной стороны, конечно. В России, например, положение катастрофическое. В Москве на Тверской улице скоро топор в воздухе зависать будет, как в мастерской Левши и компании, пока блоху подковывали. С другой же стороны, для Европы экология – приоритет номер один, насколько я понимаю. А в США, которых Европа же обвиняет в том, что они главные враги экологии, ситуация давно уже изменилась. Даже в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке воздух объективно чище, чем был двадцать-тридцать лет тому назад. И количество лесов возрастает. И нефть свою копать не разрешают «зелёные»: не дай Бог, говорят! Правда, нефть копают в других местах Земли. Но ведь это топливо скоро иссякнет, слава Богу, лет через двадцать. Тогда и проблема исчезнет. Хотя у человечества всё равно достаточно предпосылок и средств самоуничтожения. Скорее всего, так и произойдёт. Но об этом отдельную книгу писать надо.

К чему же я всё это говорю? Обратите внимание на последние слова из цитаты: «...и уже ни у кого не вызывает сомнений». Аналогично завершается абзац на той же странице: «...это очевидно». Наука не признаёт авторитарных формулировок. Они веют на читателя духом пропаганды, безапелляционности. Они отрицают необходимость доказательства. Они обезоруживают несогласных: «Вам не очевидно? Ну, вы отстали!» Это – интеллигентно выражаясь. Я проще, «ну и дурак же ты, братец, коль не согласен, глупее ежа».

Цитата седьмая: «А про наркотики и всуе с ними скажу, что обманывая природу, Бога не обманешь.»

Я бы добавил, что себя самого не обманешь. Человек знает, что губит себя. Хотя на заборах он пишет не об этом, и нам кажется, что он не знает.

И что такое природа? По мне, Природа – одно из воплощений Бога, один из способов моего осмысления Бога. Я не рассматриваю Бога в качестве категории «над природой». Он мне кажется внутри природы, а природа – внутри Него. Иными словами, они друг без друга невозможны – во всяком случае, в пределах человеческого осмысления. А ведь только в таких пределах мы и можем рассуждать, верно?

ИДЕОЛОГИЯ

Мне думается, идеология была движущей силой автора, хотя время от времени поэзия, то есть свобода, творческое мышление, брала верх. Это произошло непреднамеренно, не «на заказ», а совершенно искренне. Ценность идеологического труда ограничена узкими рамками ежеминутного заказа, хотя «минута» может оказаться и продолжительной. Наука и искусство ведомы иными силами, более влиятельными, долговечными и пространными. Идеология – кесарю. Поэзия – Богу.

Впрочем, если идеология действительно помогает кому-то исцелиться от наркомании, то почему бы и нет? «Цель оправдывает средство», – звучит зловеще? Главное, чтобы идеология вовремя сгинула с глаз долой и уступила место более возвышенным материям.

16 декабря 2002 года

ОТВЕТ ОЖИДАЕТСЯ

Говорят: самое трудное – ждать и догонять. Господа, будьте добры. Добры! Отвечайте на письма: ответ ожидается.

16 декабря 2002 года

ПОЭЗИЯ – НЕ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО

Стихотворение воспринимается субъективно. Автор, возможно, имел в виду одно, когда задумал написать. А по завершении творческого процесса получилось совсем другое. Однако читатель может увидеть в тексте то, что автору и в голову не приходило. Так происходит с любым произведением искусства. Так и должно быть.

Спрашивается: зачем поэт прибегает к «неродным» для поэзии приёмам внушения читателю своей точки зрения? Он не просто пишет стихи, но одновременно говорит: я имел в виду то-то и то-то. Или говорит так: мои стихи надо читать так-то и так-то. Поэт не только записывает слова, но и придаёт записи определённую форму. Он диктует свои условия читателю, ограничивает его творческую свободу. Ибо чтение, восприятие искусства – это тоже творчество. Или читатель глуп, до него «не допрёт», ему надо «разжевать», что ли?

Дорогие авторы! Не пишите «лесенкой». Пускай строфа будет похожа на строфу. Пускай слова и их сочетания говорят сами за себя. Поэзия – это изобразительное искусство только в метафорическом смысле. Ваша задача – слово-сочетание, а не графическое рисование. Оставьте постановку ваших пьес в руках профессиональных режиссёров – читателей, конечно.

Бывает и другая крайность: автор пишет весь текст без знаков препинания и даже без заглавных букв. К чему такие выкрутасы? Запятую в строке «казнить нельзя помиловать» вы разрешаете поставить самому читателю? Знайте меру, господа. Пускай вас ценят за умение правильно пользоваться родным языком. Не подавайте дурной пример школьникам, которые делают грамматические ошибки в диктантах. Иначе любой проходимец поставит вашу запятую в нужном месте, а вам потом расхлёбывать – да уже поздно будет.

Вот такой-то я консерватор.

15 декабря

При "как и"

Друзья, будьте осторожны. Не пишите "как и...". Не пишите "как а...". Это неприлично.

14 декабря 2002 года

ИНТЕРНЕТ СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ

Интернет свидетельствует, что Добро и Зло, Бог и дьявол неразделимы, что чёткой границы между ними нет. Например, благо ли существование ГестБука или электронной почты?

В «традиционном» мире, где есть лишь почта бумажная, у человека остаётся время на размышление. Он может сгоряча написать письмо, потом одуматься и не послать его. Обращение к собеседнику посредством письма – это целый процесс. Даже если письмо отпревлено, оно присутствует в единственном экземпляре, пока его кто-то не опубликует.

В «виртуальном» мире, набери несколько слов на клавиатуре, нажми кнопку «Пошёл!», и слово вылетает, его не поймать. Оно вылетает, обращается множеством копий, и падает, как снег на голову, на обозрение адресатам послания. Свалившись с неба, слово застывает и обращается монументом своему создателю. Монумент становится приговором. На «подумать», прежде чем выпустить воробья, которого не поймаешь, времени не остаётся. Алресаты вольны снова оживить «монумент», разослав злополучное слово по всему свету.

Появление Интернета – логичный и революционный этап развития человеческой свободы. За свободу приходится платить. За всякую революцию приходится платить. Свобода не вершит добро и зло. Она, скорее, выполняет пассивную роль индикатора, капля которого в разных средах окрашивается в разные цвета.

С одной стороны, Интернет создаёт условия для «суррогатного общенья». Это в основном свойственно области «чата» (chat). Люди общаются неизвестно с кем и отправляют в бездну Бог знает что. С другой стороны, есть ГестБук. Это явление иного рода. В него приходят те, у кого существует общий интерес не сиюминутной продолжительности. Они собираются вместе в виртуальной гостинице. Это подчёркивает грусть виртуальности, но поддерживает надежду и создаёт творческий повод.

14 декабря 2002 года

Первым блином – каждый блин.// Клин ломается о клин.

21 ноября 2002 года

Три еврейские истории

История первая. Каменный обелиск

Жил когда-то еврей, и накопил он приличное состояние. Незадолго до смерти приобрёл он большой слиток чистого золота, закопал во дворе, а сверху положил камень для памяти. Уже на смертном одре сказал он старшему сыну, что под камнем во дворе зарыт большой золотой слиток, но раскопать его можно только в случае самой крайней нужды.

Сын того еврея прожил долгую жизнь, а когда стал умирать, рассказал своему сыну, что под камнем во дворе зарыто сокровище, и нельзя его доставать, кроме как в случае крайней нужды.

Уважая завещание отца, еврейский сын положил рядом с камнем во дворе ещё один камень, чтобы лучше помнить о том, что ему было велено. И когда он умирал, то отдал аналогичные распоряжения своим потомкам.

С тех пор каждое новое поколение добавляло по камню на то место, где когда-то было зарыто сокровище. Уже давно забылось, как возник этот обычай, но традиция укоренилась, и «каменный обелиск» стал почитаться священным. Про зарытый клад забыли.

История вторая, испанская

В 1492 году евреев изгоняли из Испании. Однако у них был выбор: принимай христианство, тогда можешь остаться. Некоторые евреи официально принимали новую веру, но тайно продолжали молиться по еврейским законам. При этом, во время тайных молитв у еврея дома несколько человек оставались «на стрёме». Рассевшись около дома, они играли в карты для маскировки, а сами следили, чтобы никто из чужаков не появился поблизости.

С течением времени, когда пришли новые поколения, тайные молитвы прекратились, но традиция карточной игры на дворе осталась.

История третья, китайская

Говорят, что в Китае не было вражды к жившим по соседству евреям, то есть не было антисемитизма. В результате местные евреи постепенно приобщились к китайской культуре до такой степени, что даже перестали соблюдать собственные обычаи, бытовые и религиозные. Наконец, они забыли, что их предки были евреями. Они только вспоминали, что их деды по какой-то причине не употребляли в пищу свинину.

5 ноября 2002 года

«Инклюз из эксклава»

Посвящается Сергею Фаустову

Большинство, если не все, языки постоянно пополняются иностранными словами. Одни впитывают в себя подобные неологизмы легче, другие более разборчивы. Западноевропейским языкам, которые вышли из латинского, легко питаться друг другом.

Американскому английскому языку естественно заимствовать «иностранные» слова. С такой же лёгкостью американский народ принимает эмигрантов со всего света. Однако эмигрант во втором поколении уже не отличим от остальной публики, а вот слова не теряют самобытности дольше. Вернее сказать, они не теряют собственных корней так быстро, как первое поколение иммиграции сменяется вторым.

Язык, на котором говорят в Америке, – только средство передачи информации, не более. Американский народ не создал собственный язык, а заимствовал его у англичан. А значит, ему сам Бог велел относиться к языковым правилам проще, легче. Американский народ прославился другими бесценными творениями, главное среди которых – Конституция.

Для русских язык – основное достижение и оправдание. Помните, у Высоцкого: «Мне есть, что спеть, представ перед Всевышним, Мне есть, чем оправдаться перед Ним». Почему так? Из-за достоинств ли самого языка? По другим ли причинам? Не знаю. Мне кажется, есть черты, которые чисто технически помогают процветанию поэзии. Во-первых, обилие гласных звуков – это помогает мелодичности. Во-вторых, гибкость и изменчивость слов. Склонения, спряжения, приставки, суффиксы и окончания – всё служит тому, чтобы «стихийное творчество», то есть стихосложение, не иссякло. В-третьих, порядок слов в предложении не ограничен строгими правилами, как в английском. Можно начать с любой части речи и члена предложения: хоть с союза или наречия, дополнения или сказуемого. Такая гибкость сделала русский язык идеальным для поэзии. Процветание художественной литературы и стало главным вкладом русского народа в мировую культуру.

В разные эпохи русский словарный запас быстро обрастал корнями. Например, в начале XVIII века распространилась немецкая терминология вместе с реформами Петра Первого. В XIX веке модным был французский язык, а в наше время – английский. Слова приходят в русский язык отовсюду, но лишь некоторые оседают надолго. Остальные погибают, не в состоянии адаптироваться. Есть признаки, по которым можно предсказать шансы слова на выживание в русской речи.

Последние годы Россия с особенной жадностью впитывает все, что приходит с Запада. Эта провинциальная тенденция была всегда, но тормозилась идеологией. Когда идеология рухнула, российская культура наподобие губки стала одинаково жадно поглощать и вино, и уксус. Маятник качнуло величайшим землетрясением. Ниагара новых слов обрушилась вместе с новыми понятиями, предметами, идеями и модой. Эту Ниагару Лиля Хайлис назвала бы «поток Овна». Но маятник «качнётся вправо, качнувшись влево» (Бродский). Потом он успокоится, хоть на время. Останутся только слова, которые либо незаменимы, либо более-менее вписываются в поэзию русской речи. Например, слово «офис». Язык не повернётся величать современный фирменный апартамент конторой или служебным помещением. Офис – слово короткое, однозначное и легко произносимое. Поэтому его шансы на выживание велики.

Слово «эксклав», возможно, и существует только потому, что есть «страна Калининград». Кто знает, что случится в будущем? Например, Канада до сих пор формально является подданной английской королевы. И Австралия тоже. Но кто об этом вспоминает? Ведь они налогов не платят бывшей метрополии. А вдруг и про Калининград забудут, кому он принадлежал? Хотя с Россией всё иначе бывает. Но если вдруг забудут, то и слово «эксклав» окажется не у дел, пропадёт. Или ему найдутся другие применения? Уже нашлись, судя по Интернету. Но думаю, другие применения не выстоят. Слово корявое на русский слух, не привлекательное. Мода переменится, и слово это вымрет, как мамонт.

Со словом «иксклюз» сложнее. Оно ведь уже используется часто, особенно в форме «эксклюзивный». Обе формы корявы из-за нечитабельного слияния букв «кскл». Есть и заменитель для них: «исключительный». Это слово, возможно, само по себе родственно английскому exclusive, но связь эта ветхая. И контекст типа «исключительное интервью» не звучит. Возможно, зазвучит ещё когда-нибудь. Мне кажется, «иксклюз» и «эксклюзивный» - это второе пришествие слова «исключительный» в русский язык. На другом, «более высоком» (а как же!) витке спирали.

Вот такая диалектика получилась. Прямо по Канту – который жил в Кенигсберге – который нынче зовут Калининградом – который был анклавом, но стал эксклавом – в котором «продают янтарь с включенным в него насекомым» и называют это «инклюз в янтаре» – который и представляет собой ни что-нибудь, а настоящий «инклюз из эксклава». Диалектика права, а грубый материализм непривлекателен. Да будет славен Иммануил Кант ныне, присно и вовеки веков. И ещё пускай творческие люди творят и вдохновляют друг друга на новое творчество, ибо «свет рождает свет» (сколько же мне повторять одно и то же?!). Аминь.

23 октября 2002 года

"Голая правда в красивых одеждах ходила…"

По следам концерта Александра Зевелёва, прошедшего в Лос-Анджелесе 5 февраля 2000 года (написано 8 февраля 2000 года)

Облачённые в красивые одежды Сашиного слога, его песни обнажаются всякий раз, когда пальцы касаются клавиатуры. Правда - вот притягательная сила всего, что он создаёт. И не следует винить поэта за недостаток красок. Очерняет? Скорее, освещает. А освящать - дело священников. Саша Зевелёв - не священник. Не ему успокаивать нас, не ему призывать к покаянию.

Краски же переполняют его песни. Вот маленький Джонни в заплёванном скверике - что-то в нём от Чарли Чаплина, верно? А "педагог сидит, как идиЁт" - один мазок, и вся палитра исчерпана.

Кто-то острит о "процентном содержании алкоголя" в песнях Саши. Но на каждую каплю спирта приходится стакан одиночества. И мы слушаем и слушаем, потому что каждое слово входит в нас так, будто было вырвано когда-то, а теперь лишь заполняет пустоту.

Я слушал и слушал.

Хотелось сжаться в комок

И стать плюшевым,

Как тот щенок.

А когда смотрел на Марину Генчикмахер во время исполнения песен, то встречал её глаза и улыбку на сжатых губах - выражение лица.

9 октября 2002 года

ЧТО ПОДНИМАЕТ БОРИНО НАСТРОЕНИЕ

Когда я пришёл к Боре, он смотрел фильм о том, как в мае-июне 1939 года корабль с 900 евреями на борту плыл из Германии на Кубу, где им обещали убежище. Эта история описана, если я правильно помню, в книге Голды Меир «Моя жизнь». (Кстати Голда Меир, судя по портрету, очень похожа на мою бабушку.) Когда корабль достиг берегов Кубы, правительство неожиданно отказалось принять его (по политическим соображениям). Они поплыли в США, но и там им дали отворот: у Рузвельта шла избирательная кампания, было «политически некорректно» принять евреев в тот момент. Тогда корабль отправился обратно в Европу, где в последний момент несколько стран согласились принять беженцев. Естественно, вскоре началась большая война. Повезло тем, кто попал в Англию; выжили также и некоторые другие после фашистских лагерей. В живых осталась одна треть, около трёхсот человек. После войны капитана корабля (немца, ведь корабль плыл под немецким флагом) судили вместе со многими другими военными преступниками, однако выжившие пассажиры корабля свидетельствовали в его пользу. Они сказали, что он сделал всё, что было в его силах, в то время как его собственная семья оставалась в Германии – в сущности, заложником. Капитана оправдали.

Короче говоря, фильм достаточно тяжёлый, а Боря принимает лекарства от депрессии. Ему 64 года, он обладает гениальными на мой взгляд способностями и не утратил мыслительной силы до сих пор. Однако за последний год он потерял работу, семейное положение можно назвать критическим из-за болезней близких. Боря утратил много веса и физических сил. Я его спрашиваю: «Зачем вы смотрите этот фильм? Вам мало вашей собственной депрессии?» Он несколько раз отвечает, что обязательно надо смотреть, а потом добавляет, что это «ПОДНИМАЕТ НАСТРОЕНИЕ, ВЗБАДРИВАЕТ».

Философ, да ведь он прав.

5 октября 2002 года

* * *

Мы играли в футбол. Пришло целое семейство ортодоксальных евреев во главе с папашей. Они попросили у нас мяч и стали играть между собой в футбол. Вася не видел, как они просили, и решил, что просто взяли: у нас же валялось несколько свободных мячей. – Смотри, – сказал мне Вася, – эти вон, уже и мяч захапали. Никогда своего не упустят. – Кто ЭТИ-то? – насторожился я. – Ну эти.. евреи, – выдавил Вася, возможно, уже начиная понимать: сказал что-то не то. Я наорал на него. На этом моё «нормальные» отношения с Васей завершились. Хотя мы и продолжали каждую неделю играть в футбол, и здоровались, как ни в чём не бывало. Однако чувство брезгливости не покидает меня, когда встречаю его на футболе.

* * *

У Васи родилась дочь. Он говорит: – Я ей настоящее русское имя дал, Капитолина. – Какое же это русское, – отвечаю, – когда от греческого Капитолия? Вася не стал развивать эту тему.

5 октября 2002 года

ИСТОРИЧЕСКИЕ СОВПАДЕНИЯ

1492 год

1. Испания (экспедиция Колумба) открыла Америку. 2. Испания изгнала евреев из страны.

1812-1814

1. Война между Россией и Францией; пожар Москвы вследствие французской оккупации. 2. Война между США и Великобританией; пожар Белого дома и Капитолия вследствие британской оккупации.

1861-1862

1. Отмена рабовладения («крепостного права») в России. 2. Отмена рабовладения в США.

2 октября 2002 года

Г а в а й и , я з ы к, Д ж е й м с К у к , п р а в д а и в ы м ы с е л

Вика и Иден плавали в круиз вокруг Гавайских островов...

В гавайском алфавите двенадцать букв: шесть гласных и шесть согласных. В гавайском языке нет слов, в которых две согласные буквы стояли бы рядом. Их всегда разделяет гласная. Гласные же могут идти друг за другом.

Самое известное гавайское слово – «алоха», значит, здравствуйте.

Знаменитая гавайская гитара на самом деле называется «укулеле» или «юкулеле».

Джеймс Кук погиб на Гавайях. Его никто не ел. Поначалу дикари приняли Кука и команду за божественные создания и щедро одарили. Путешественники ушли, но из-за шторма вынуждены были вернуться. В результате трений между ними и дикарями, когда Кук пытался захватить местного короля в заложники, он был убит. Тело Джеймса Кука забрали его моряки и похоронили в море 22 февраля 1779 года.

Замечание... То, что произошло более двухсот лет назад, не может дойти до нас как достоверная информация. Даже современники не знают, что было на самом деле. Я постоянно убеждаюсь: нельзя доверять рассказам о том, что происходит по соседству, через стенку, не говоря о соседнем дворе или другой стране. Большинство информации о вещах, событиях и людях, отделённых от нас временем или расстоянием, – искажение фактов, легенда или выдумка. Верить можно только своим глазам, да ушам, да чутью, то есть опыту. Например, то, что я писал в заметках «Автостопом по Европам» - правда, и мне это известно, ибо я всё видел сам. С другой стороны, запись состоялась уже после путешествия, по коротким путевым заметкам. Таким образом, произошло несколько этапов искажения фактов: моё изначальное видение, запись по вечерам увиденного днём, составление «Автостопа» по заметкам уже после окончания путешествия. Безусловно, нужно верить моему тексту. Он написан откровенно, и верность подтверждена моей женой Викой – живым свидетелем и беспристрастным читателем. Она только сказала, что я забыл про то, и про это. Действительно забыл, но чему быть, того не миновать.

Когда-то Михаил Задорнов, тот, который юморист, утверждал, что Россия – «единственная страна с непредсказуемым прошлым». Это абсолютно неверно. Прошлое любой страны или народа «непредсказуемо». В том смысле, что никто не знает, как оно было на самом деле.

Кстати, о Задорнове. Он ещё говорил после поездки в Америку, в конце 80-х – начале 90-х, что американцы и русские очень похожи. Надеюсь, память меня здесь не подводит. Так вот – абсолютно неверное умозаключение. Американцы и русские – совершенно разные люди, как бы с разных планет. Хотя есть у них и межпланетные сходства. Но это просто общечеловеческие категории. Ведь правда всегда одна, в то время как неправд может быть сколько угодно. Например, если стена покрашена в белый цвет, то только одно утверждение будет правдивым: стена белая. А ложных утверждений можно построить много: стена чёрная, красная, разноцветная, полосатая, бесцветная...

26 сентября 2002 года

1 9 - й и 2 0 - й дни (записки "Автостопом по Европам")

Приближается к завершению наш трёхнедельный вояж. И что же в итоге? С чего начали, к тому же и придём. Выехали из Мюнхена, в него и вернёмся.

А пока – новый день и новый автопробег. Встали рано утром и поехали в сторону Австрии. Вот австрийская граница, а после неё вдруг оказались в Германии, так и не заметив, как это произошло. Чудеса да и только. Сегодня в программе осмотр «средневековых замков», как нам сказали. Замок оказался дворцом баварского короля Людвига Второго, середина ХIХ века. Снаружи красивый – белый, в несколько башен, возвышается на горе так, что за тридевать земель всё обозримо. Интерьер был куда менее замечательным. Королю хотелось сделать всё, как положено, с роскошью и прибамбасами. Он даже провёл воду, которая текла прямо из крана в его спальне – редкость по тем временам. И всё же, денег было мало, бюджет превосходил первоначальный план в несколько раз. Король въехал во дворец, когда большинство помещений ещё не были достроены. А ведь этот дворец строился не один – баварскому владыке для решения квартирного вопроса необходимо было четыре дворца, по числу сезонов. Дворцы вырастали среди альпийских хребтов, а власть утекала и утекала вместе с пустеющей казной. Пожил несчастный Людвиг в новом, ещё недостроенном, дворце, всего несколько месяцев, когда был низложен и убит в возрасте около сорока лет. А новые баварские власти от дворцов отказались, ибо кому же в цивилизованной стране нужен дом низложенного короля! Надо строить свои собственные, оставлять архитектурный след в истории Отечества. Так и вышло. Зато дворцы Людвига Второго открылись для народа, стали музеями, и я там был, хотя мёд не пил и снег не блевал.

Впрочем, обедали мы рядом с дворцом, в ресторане, где обслужили нас так скверно, что я даже чаевых оставлять не стал. Вот рядом сидели настоящие американцы, со звёздно-полосатым флагом на груди, вокруг них официантка и бегала. Я же ждал, ждал, когда она придёт, счёт принесёт, недождался, к ней сам обратился, голосом молвил человечьим. Вот, говорю, тебе моя кредитка, изволь-ка ты с нами рассчитаться. Рассчиталась она, воротилась. Забрал я кредитную карту, и пошли мы тогда восвояси. Только вышли на чистый воздух, как проверил я чек, что она всучила, оказался тот чек не на сорок пять, а на сто десять марок. Воротился я к ней, так и так, мол, и не наш это чек, ну ни капельки. Всполошилась официантка, сказала, мол, ошибочка вышла. Сей же час порвала ту бумажку, мне же новенький чек предложила, и на сей-то уж раз он был верен.

Едем мы дальше, хотим в кемпинге остановиться, переночевать в последний раз перед тем, как разбежаться в разные стороны. Только кемпинга всё не попадается. Наконец, встречаем местечко на краю поля, называемое кич-кемпинг. Видимо, это означает, что никаких милостей здесь ждать не приходится: ни стиральной машины, ни... не знаю, чего ещё. Впрочем, всё, что нам нужно было, оказалось на месте: и душ, и электричество. А в остальном – даже лучше, чем в других местах. Кругом тишина, только коровы переговариваются на том краю поля, да ветер. Рядом ещё один караван обосновался, да хозяева оказались наредкость тихими. Пейзаж и запах навоза опять напомнили мне нашу дачу в подмосковном Чкаловском. Хозяин, немец средних лет, всё показал и рассказал, правда, по-немецки. Мы, естественно, поняли. А наутро я объявил ему, что мы уезжаем и хотим заплатить. Он ведь ещё с вечера поставил мусорный бочонок посреди выезда на дорогу, не убежишь. Предъявил хозяин счёт, и было очень дёшево, около двадцати марок за всё и про всё. На том мы и расстались. Да, ещё он велел мусор разобрать, чтобы стекло отдельно, пластик отдельно, и остальное отдельно. А то ведь мы, некультурные, всё в один мешок покидали. Нам то что, коли велят, мы делаем, отчего же мирному баварину не угодить?

Ф и н а л (записки "Автостопом по Европам")

Было и ещё два дня, проведённых нами в Мюнхене перед отъездом. Простившись со своими спутниками, которые оставались на неделю в Германии, мы направились в город и пробыли в центре остаток дня и вечер. Гостиницу сняли тут же неподалёку, сделав для себя неожиданное открытие: в номере недешёвой европейской гостиницы в центре Мюнхена нет мыла! Что ж, мы туристы, и нам следует принимать все местные традиции, как должное. Центр Мюнхена запомнился мне огромным собором, многообразием пешеходных улиц (типа московского Старого Арбата), уличным жонглёром-китайцем и обилием «лиц арабской национальности» в тёмных одеждах. Обувные магазины тоже, безусловно, присутствовали, но теперь уже память отодвинула их на второй план.

Следующим утром мы, проснувшись и потянувшись, отправились в аэропорт, сдали там машину – и опоздали на самолёт. Нам благожелательно переназначили рейс на следующий день и посоветовали отправиться в пригородную гостиницу. Мы оставили вещи в камере хранения и сели на автобус, который и докатил до места минут за двадцать. Итак, ещё одна ночь в баварской гостинице была нам обеспечена, что оказалось в принципе тоже познавательным опытом. Мы позвонили в Москву, позвонили в Сан-Диего, сообщили «всему свету», что живы и даже здоровы, и пошли шастать по подворотням и площадям. Поели в ресторанчике за уличным столиком, а рядом, на церковной стене, висела мемориальная доска. Написано было по-немецки, а дата стояла времён Второй мировой войны. Хотел я спросить у официанта, что там сказано, да постеснялся. Только вспомнились опять мюнхенские Олимпийские игры 1972 года и палестинская расправа над сборной Израиля. И не хотелось об этом думать, потому что официант, парень лет двадцати пяти, был приветлив и старателен, и с удовольствием отвечал на нашу английскую речь, и дал я ему хорошие чаевые.

А нас ожидал следующий день: перелёт из Мюнхена в Сан-Диего с пересадкой в Филадельфии, и шторм в Филадельфии, в результате – опоздание на пересадку, длинная очередь, билеты на поздний рейс, и финальный полёт в Сан-Диего. Впрочем, этот эпизод уже и забылся, и только сейчас всплыл, когда желание закончить повествование принудило память напрячься. Мы прилетели домой и вздохнули с облегчением. С облегчением не от длительного перелёта или усталости, а просто от того, что дома.

Дома! Дома – это там, Где хочешь – спи, а хочешь – пой, И за вами по пятам Не слоняются толпой Те картинки, что, увы, Лишь мираж или музей. Лишь дома отдохнёте вы От впечатлений и друзей, И приготовитесь за год Уйти из дома - в культпоход.

Конец

24 сентября 2002 года

1 6 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

Бегом от ливня! Обувь тяжелеет на мокрых дорожках кемпинга, и грязь потом оседает на полу в караване. Грязи мы не хотим. Поэтому скорей уезжаем наверх, в горы, где дождя быть не должно.

И действительно, в горах солнечно и свежо, плюс 12 по Цельсию. А ещё вверх – лежит снег. Течёт каменная река. Теперь мне понятно это словосочетание, ибо я сам её видел. Речка бежит мелкая-мелкая, а каждый сантиметр дна занят камнем или камешком, можно перейти на другой берег, не промочив ног. Это мы с Иденом и проделали два раза, пока «наша мама», то есть Вика, ходила в обход, по мостику.

Теперь едем в город Бодос (Bodos), известный международный лыжный центр. По дороге остановились в горах, смотрели вниз и по сторонам, на соседние вершины. Ели в ресторане, где по-швейцарски дорого. В Бодосе – множество ортодоксальных евреев странствуют по центральной улице пешком, приближается субботний вечер. Помнится, в Святом Морице их было тоже много. Любят ортодоксы Швейцарию, наверно, их здесь неплохо кормят.

Приехали в кемпинг, и нас снова настиг дождь. Говорят, вчера его здесь не было. Прицепились к нам «тучки небесные, вечные странники». Что тут поделаешь: и дождик поливает, и в регистратуре кемпинга сидит хам. Почему хам, теперь уже не помню, но помню, что хам. Поедем-ка завтра из этой Швейцарии вон, аж в самый Лихтенштейн!

1 7 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

Ночью кончился дождь; к утру остались только прохлада и свежесть. Теперь едем прямо по направлению к Лихтенштейну. Как пересекли границу, сами не заметили. Остановились у замка на горе. Вся гора засажена виноградниками и плодовыми деревьями. Замок закрыт для публики, сбор с туристов не волнует местного графа (или князя). Он предпочитает заниматься виноградарством.

Остановились на кемпинге, который оказался самым чистым из всех, встретившихся нам – асфальт и зелёная трава. Оставили вещи и поехали в город Вадус (Vadus), столицу графства. Главная достопримечательность города – крепость на горе, в ней-то и проживает местный владыка. Есть ещё несколько музеев. Например, музей марок: в результате лилипутского размера страны, её марки – редкость, поэтому ценятся среди нумизматов всего мира. Так было прописано в путеводителе.

Здесь используются в основном швейцарские франки да немецкие марки, а своей валюты нет. Всё дорого, как в Швейцарии. А вот новость, можно сказать, сюрприз для нас: в кемпинге мусор можно выбрасывать только в специальных красных пакетах, которые необходимо покупать тут же, у администрации. Нам выдали один такой пакет бесплатно, когда мы только приехали. Вот жульё, подумал я. Про красные пакеты мне сообщил один постоялец кемпинга, когда я спросил его, куда выбрасывать мусор. Я в ответ засмеялся истерическим смехом и заявил, что нигде ещё такого не встречал. Он ответил, что, вероятно, я мог бы оставить собственный (не пресловутый красный) пакет где-нибудь в туалете, что я благополучно втихомолку и проделал. То есть повёл себя, как дикарь.

1 8 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

Утром мы пошли в кунст-музей, но он оказался закрыт – ведь понедельник! Я обиделся и покатался с детьми по городу на экскурсионном автобусе, пока другие родители отдыхали от «детского сада».

Итак, уже упоминалось, Лихтенштейн – графство (municipality). Монархия, естественно, конституционная с 1921 года, как и положено в ХХ веке. Парламент состоит из 25 депутатов, а в стране проживает около 30 тысяч жителей. По договору от 1925 года Лихтенштейн имеет общую экономическую границу со Швейцарией, вследствие чего никаких различий в уровне жизни и цен между двумя странами нет. Да и граница – чистой воды условность, флажок на шоссейной дороге. С невысокой горы можно взглянуть на всю страну, от Вадуса «до самых до окраин».

Говорят, что в Монако нельзя играть в футбол, ибо мяч улетает за границу государства. В Лихтенштейне гораздо просторнее: здесь построили стадион на шесть тысяч зрителей. Таким образом, пятая часть населения может одновременно приветствовать любимую команду...

Кажется, мы выдавили из лилипутской страны все возможные достопримечательности, и пора отправляться дальше. Тем более, что обувные магазины Лихтенштейна не менее безжалостны к посетителям, чем швейцарские – цены кусаются.

23 сентября 2002 года

1 4 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

Теперь мы едем на север через Альпы. В Вероне жарко, а наверху будет хорошо. Слева и справа – горы, впереди – идеальная трасса. Остановились в городке Брено (Breno), а ещё раньше проехали Бергано (Bergano) – помните, Труфальдино? Хотя Брено и украшает церковь 16-го века, мы решили не изменять традии и осмотрели сначала достопримечательности обувного магазина, а затем – ещё одного. Так сказать, идём на рекорд. Потом поехали дальше и ночевали на кемпинге близ города Эдуло (Edulo, а не какое не е-дуло), совсем рядом со Швейцарской границей. Эдуло, как и всякий порядочный город Европы (например, Москва), отличается старой церковью и крепостной стеной. Когда длинная стрелка башенных часов поднялась вверх и уставилась в небо, надолго зазвонил колокол. Во всех странах, городах и городках, которые мы успели посетить за эту поездку, была одна общая черта – звонил колокол. Каждые пятнадцать минут делал короткий перелив; а час отмерялся затяжными перезвонами. При этом точность времени соблюдалась не так строго, как постоянство традиции.

Кемпинг, в котором мы остановились на этот раз, оказался, к счастью, маленьким и тем более привлекательным, прямо над обрывом и с видом на соседние горы через долину. А внизу – городишко. К нашему удовольствию здесь температура была всего двадцать один градус, тогда как утром мы выезжали при тридцати одном. И под ногами теперь вместо липучего песка венецианского лагеря плотная трава этих бесконечных альпийских лугов.

1 5 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

Оказывается, высоту можно измерять не только в метрах и их производных. Мы измеряем высоту подъёма в градусах Цельсия. В нашей машине есть термометр. Вот мы выезжаем, и «за бортом» двадцать один градус. А когда поднялись, стало шестнадцать.

Мы преодолеваем Альпы, чтобы попасть из северной Италии в южную Швейцарию. Вот и граница, и даже шлагбаум стоит, написано “Italia” и перечёркнуто. Проверили наши паспорта и отпустили, мол, катите, куда хотите. Мы и покатили до самого города Святого Морица (St.Moritz), столицы двух зимних олимпиад. Ничего особенно достопримечательного мы там не обнаружили. Даже обувь такая же, как и прежде, на глаз. Только валюта другая. Город, конечно, вылизанный и предназначенный для людей очень даже небедных. Мы поскорее запрятали свои калифорнийские да израильские кошельки во внутренние карманы. Дорого здесь было практически всё. Потом мы поняли, что это характерно вообще для всей Швейцарии. Но Сант-Моритц был особенно «аристократичен», другого слова не подберу.

Иду я по улице и вижу: навстречу мне движется бритый наголо (не лысый, именно бритый) мордоворот в костюме и с коричневой сигарой в зубах. Эдак неспешно, размеренно переваливается с ноги на ногу, озирая окружающую действительность маленькими скучающими глазёнками. Хозяин жизни! За бугаём бежит длинноногая девица – вся в зелёном, хотя День Святого Патрика уже давно позади. Она его догоняет, но он не награждает её собственным драгоценным вниманием, а лишь снисходительно не возражает против того, чтобы девица засунула ему под локоть свою тоненькую ручку. Так они продолжают шествие и дальше. Можно сказать, что у меня состоялось немое свидание с «новым русским» на улицах заевшегося Сант-Морица. Нет никакого сомнения, что бритый мордоворот с сигарой – выходец из наших среднерусских болот мафиозного толка, и в своём наряде он очень подходил к окружающему городскому пейзажу. Прямо в десятку попадал.

Вечером начался дождик, а утром – ливень. Однако, это был уже другой денёк.

21 сентября 2002 года

1 3 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

С утра – в путь. На сей раз дорога ведёт вглубь северной Италии, в древнеримский город Верона (Verona). Диковинных сооружений здесь тоже, хоть отбавляй. Одно из главных – стадион первого века. Он сохранился таким, каким был создан две тысячи лет назад, только на каменных ступенях трибун поставили современные «кресла». Я думал о том, сколько человеческих мускул напрягалось одновременно, чтобы каменные глыбы становились друг на друга и застывали в вечной непоколебимости овальной стены. Мне казалось, что каждая такая глыба погребала под собой хотя бы одного раба, таким образом прилипая к соседней... Впрочем, та империя уже давно канула в Лету. Стадион же эксплуатируется и сейчас на полную катушку, но только для музыкальных, а не спортивных мероприятий. Размер его арены гораздо меньше современного футбольного поля.

Следующим объектом нашего внимания стал домик, в котором, если верить Шекспиру, погибли Ромео и Джульетта. Местные жители и многочисленные туристы охотно верят английскому классику; музей в домике, вероятно, даёт хорошую прибыль. Мы тоже посетили «сей блаженный уголок», но ничего «супер-дюпер» не обнаружили. Просто – восстановлена бедная обстановка городского хозяйства давних времён. Самым примечательным объектом можно было считать стену, на которой все приходящие «влюблённые» оставляют свой неповторимый след, наскальные рисунки эпохи раннего Интернета.

Обувные магазины Вероны ни чем не уступают венецианским; было бы несправедливо с нашей стороны не отдать им дань уважения и не оставить там на память каких-нибудь сто-сто пятьдесят тысяч итальянских лир. Так мы и поступили – исключительно из чувства справедливости.

Что есть справедливость? Уравниловка? Или «каждому по труду»? Мне кажется, что это вредное слово, ибо нет такой штуки в природе. Это слово годится только на то, чтобы переделать его в «справа двинусь».

20 сентября 2002 года

1 1 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

После пересечения итальянской границы сразу изменилась дорога. Я бы сказал, улучшилась. Появились бордюры по обочинам, особенно на горных трассах, где и обочины нет, а просто – обрыв.

Остановились в кемпинге около Венеции, на берегу Адриатического моря. Естественно, в саму Венецию надо плыть, а не ехать. Кемпинг оказался огромный и тесный одновременно, ибо отдыхающих было «пруд пруди». Жарко, а навязчивый песок пристаёт и норовит проникнуть в наше «жилище» на колёсах, ведь лагерь стоит на песке.

Получив информацию о том, как попасть в Венецию, мы сели на кораблик – эдакий челнок между знаменитым городом и «большой землёй», – и отчалили в сорокаминутное плавание с остановками...

Венеция буквально тонет, и мне трудно представить, как люди живут в её домах. Во всяком случае, на первых этажах теперь только складские помещения. Когда-то, скажем, лет пятьсот назад, город бурлил своими собственными делами. Теперь он полностью занят обслуживанием туристов. Население Венеции уменьшается и составляет несколько десятков тысяч человек. К вечеру здесь становится душно. Отражённые в большой воде и каналах каменные здания средневековья погружаются в ночь, площади и набережные пустеют до утра. Мы тоже покидаем острова, чтобы успеть вернуться до закрытия лагерного шлагбаума.

Когда все дети уже смотрели десятый сон и последний взрослый отправился «на боковую», около часа ночи, я решил проведать море, преодолев пятьсот метров бетона и песка. Пришло ко мне «лирическое настроение», и море оказалось тут как тут. Луна, несколько усечённая справа, повисла на высоте сорока пяти градусов и бросила дорожку на воду. Благодаря этой дорожке было заметно некоторое колебание стихии в темноте. Я разулся и вошёл в воду, оказавшуюся тёплой. Постоял минут пять, пошёл обратно. Навстречу слышу русскую речь. Две девушки идут в сторону воды. Потом ещё парочка, и на сей раз разнополая. Эта группа русских поставила свой автомобиль возле нашего каравана и развернула две обычные треугольные палатки. Я заметил их ещё раньше, на месте въезда в лагерь, когда мы уже обосновались, а они только что приехали. Выдавать своей причастности к тому, о чём они говорят, я не стал – «из ложной скромности».

1 2 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

Сегодня с утра мы плавали в Венецию. Утром и днём в городе не душно, и глаза разбегаются от обилия маршрутов в путеводителе. Мы плавали на гондоле, но гондольер ничего не пел, хотя иногда издавал реплики типа: «А вот это дом Марко Поло», – и мы, в качестве знатоков истории, кивали в ответ.

На посещение Венеции следует отвести несколько дней, ибо столько музеев, каждый из которых напичкан шедеврами. Побывали в соборе Дожей. Там есть экспонаты если не всех, то многих времён и народов, от древнеегипетских до средневековых. Собраны эти коллекции руками самых неожиданных персонажей. Скажем, Наполеон привёз сюда статуи, кажется, из Египта, происхождение которых относят к странам древнего Ближнего Востока. Ему, наверное, хотелось оставить свой просвещённый след в столь уникальном и утончённом уголке цивилизации.

Мне кажется, что по схожей причине Солженицын вздумал писать свои статьи о Бродском. Им овладела мания прикоснуться к большому, великому, глобальному: вот были уже «Архипелаг», и «Красное колесо», а Бродский ведь тоже приобрёл некий глобальный статус – классик. И по еврейскому вопросу Солженицын высказался всё по той же причине – мании величия. Ну что ж, большому кораблю – большое плавание...

Венецианская крепость и башня относятся к девятому веку. Подавляющее большинство европейских городов начиналось с крепости с башней.

По набережной Венеции – несколько ресторанов, один за другим. Мы хотели есть рыбу. В одном из ресторанов нас сразу «отшили», заявив, что «нормальное» меню у них бывает только вечером, после шести-семи часов. В другом ресторане официант хотя и усадил нас за стол, но внезапно исчез в тот момент, когда мы пытались договориться с ним о заказе. Потом мы его окликнули, но он лишь пожаловался на занятость и предоставил нас самим себе. Пришлось пойти в следующий ресторан, где нас обслужили, как надо, и получили за это хорошие чаевые. Мы ели рыбу и пили белое вино. Официант откупорил бутылку при нас, налил мне немного в бокал и остановился. Я сообразил, что мой долг теперь пробовать. Я попробовал и кивком изобразил, как всё замечательно, и дамы (в лице Вики) вполне смогут полакомиться итальянским нектаром. Тогда официант налил вина Вике, а затем и мне. Надеюсь, что я оказался «годным» к походам в венецианские ресторанчики на набережной и не ударил в грязь лицом как представитель малокультурной сан-диегской деревенщины.

Венецианские обувные магазины, обильные итальянской продукцией, не были пропущены нашим туристическим глазом, и мы их обследовали, неспешно и всесторонне.

Вернувшись в лагерь под вечер, мы искупались в тёплой Адриатике, а потом прогулялись по улицам городка. Они под вечер становятся пешеходными. Ели, естественно, пиццу, “due to the popular demand”, т.е. желание детей.

18 сентября 2002 года

8 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

Ночевали мы в кемпинге возле города Кримл (Kriml). Утром поехали дальше, к горному подъёмнику, который доставил нас наверх, где снег и зимой, и летом. Плакат гласил: «Ты сам можешь решать, какой сезон нынче на дворе!» Имелось в виду, что в любое время года здесь можно взять лыжи на прокат – и вперёд, на снежные трассы. Мы хотели проехаться по летнему альпийскому спуску, да времени не было, последний фуникулёр отправлялся вниз в четыре тридцать. А наши дети были в сандалиях и, кажется, уже с мокрыми ногами. Зато порезвились на снегу. «Триколор» обозреваемого пространства – голубизна неба, белизна вершин и зелень долины – мог бы стать флагом этих мест.

9 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

Город Кримл известен своими водопадами, и в этот день мы отправились их увидеть. Потом поднимались в гору пешком около двух километров... Больше я ничего не записал по лени.

1 0 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

Пересекаем Альпы по направлению к Италии. Это самые высокогорные места, которые мы «покорили». А вот и гора Гросглокнер, 3798 метров над уровнем океана. Её мы обозреваем со смотровой площадки на высоте около 2800. Кругом – снег и зелёная трава, да ещё эдельвейсы. Всплыли и задержались на поверхности слова из Бродского: «...чтобы слёз европейских сушить серебро на альпийском ветру...» К чему бы это? Нет покоя русскому духу, обернулся словом, привязался и шастает за мною по Европе, мешает «быть проще». Или это еврейская кровь поднимает со дна закодированные ассоциации? Однако, помните наш первый день и остановку на автостопе? В этой поездке мы, скорее, похожи на цыганский табор. В связи с этим нас одолевает «цыганская жажда к пространствам, внезапным и пёстрым» (Марина Генчикмахер), и с высокого Гросглокнера мерещится вся Европа, от Атлантического океана до Немана, Буга и Днестра.

А вот и три флага: австрийский – белая полоса на красном, швейцарский – белый крест на красном и итальянский – «триколор». Уже совсем рядом граница и первый итальянский город на нашем пути, Кортина (Cortina), столица зимней олимпиады. У детей при слове «Италия» возникла единственная и очевидная ассоциация – пицца. Всё остальное в этой стране они сразу объявили несъедобным, не оставив нам ни пяди маневренного пространства.

18 сентября 2002 года

7 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

Мы покинули окрестности Зальцбурга, предварительно обшарив обувные магазины в больших и малых пригородах. Путь наш вёл на юг, через Альпы, в сторону Италии. Горбатые и заросшие сосновой щетиной горные перевалы. Пенистые и шумные горные реки разбиваются о каменные глыбы – и это видимая часть происходящего вокруг. На самом же деле вода вновь соединяется в один поток и продолжает свой путь с новой мощью, а каменные глыбы крошатся в песок и оседают на дне водного потока. Разрушительная сила многочисленных водопадов меняет очертания гор. Такая картина вырисовывается в конце июля, а представьте, что творится здесь весной, когда тает снег...

Там, где реке удаётся разлиться, образуются озёра. Ещё на озере Вольфганга мы обратили внимание на изумрудный цвет местных вод, а в горных озёрах это проявилось даже отчётливее. Вспомнилась песенка, которую слышал когда-то в прошлой жизни:

Тайга, тайга, берёт от сюда Начало изумрудный цвет, А зеленее изумруда Ни дерева, ни камня нет.

По склонам гор на подходящих высотах, где ещё не холодно, но уже не жарко, пасутся коровы. Травы – сколько хочешь, причём её зелёный цвет сначала внушает недоверие: кажется, что покрасили. Так в СССР красили траву и листья перед приездом большого начальства. Сейчас, небось, тоже красят. В конце концов, традицию надо блюсти. В Сан-Диего, где каждый сантиметр не пустынной растительности искусственно поливается, подобных зеленеющих ковров от края до края просто нет. Многие из них были скошены, о чём свидетельствовали большие цилиндрические упаковки сена на полях, аккуратно завёрнутые в нечто полиэтиленовое на вид. А вот, медленные коровы; на каждой, а иногда только на одной в стаде, – по большому колокольчику. Пасутся, едят налитую кровью зелень, горя не знают. От того и сами кровью наливаются. Если открыть окно автомобиля, то пронзит запах навоза и сена, который запомнился с детства, с дачи в Чкаловском. «И дым Отечества нам сладок и приятен», – такие цитаты приходили в голову здесь, среди австрийских Альп. Близость среднерусской полосы, и в километровом измерении, и в природной схожести, бросалась в глаза в предгорных и более-менее равнинных местах. В хвойном лесочке мы нашли всё те же грибы, большой белый и огромный подосиновик.

Дороги Австрии не слишком широки, хотя поддерживаются в хорошем состоянии. Три линии – редкость в тех местах, где нам случалось быть. И это «автобаны», аналоги американских «фривеев». А бортиков по обочинам нет, даже на горных трассах.

Мы запарковались и пошли к речке. Проход закрыт. В окошке сидит Остап Бендер и продаёт билеты на «осмотр провала». Если быть точнее, на осмотр двух дорожек, ведущих вдоль реки и вниз к ней. Одна дорожка, та, что направо, – это короткий спуск к реке, минут 10 всего. Другая дорожка, налево, получасовая, ведёт вдоль реки по течению и постепенно спускается к воде. Потом она спускается к мостику и ещё продолжается минут семь. Наконец, можно попасть на небольшой песчаный пляжик, готовый принять желающих развалиться на солнце или окунуться в быстрый поток. Пока мы шли по этой тропе, мимо проплывали семеро на каноэ. Главная опасность – подводные глыбы в пенистом потоке. Прямо напротив пляжика они вылезли на берег. Кто-то забрался на ветку дерева, свисавшую над водой, и оттуда плюхнулся вниз. Они купались и отдыхали.

К вечеру мы пристали к кемпингу у реки и отправились в супермаркет за едой. Прикупили недостающих лисичек. Время было не раннее, семь часов вечера. Злые австрийские продавщицы хотели домой, к своим деткам, а мы их задерживали. Наша многочисленная команда с детьми, без стеснения болтавшая на иностранном языке, никуда не торопясь, не внушала доверия кассирше. В итоге мы оказались последними покупателями в магазине, готовом к закрытию на ночлег. Выпроводила она нас по-немецки, объясняя, что уже поздно. В Америке такое трудно представить себе в супермаркете. Если уж успел войти в магазин, обслужат, как миленькие. В самом крайнем случае аккуратно напомнят, что скоро закрытие. Это к вопросу о том, что в Европе «больше культуры» (“more culture”). Как всегда, многое зависит от способа измерения.

17 сентября 2002 года

5 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

Почему «вода камень точит»? Потому, что вода крайне дисциплинирована. Без устали она может выполнять одну и ту же операцию, то есть монотонную капель, на протяжении многих лет. Против такой дисциплины никакой гранит не устоит. Другое дело – человек, существо высокоинтеллектуальное и от того недисциплинированное. Возьмите хоть меня для примера. Три дня сряду ничего не записывал. Никуда не годится. Однако, отнесём это на счёт высококлассного интеллекта, которым, вероятно, оснащены оба полушария моего головного мозга плюс мозжечок.

В городке Бад-Ишль (Bad Ishcl), что около Зальцбурга, видел бабушку в шлеме и с корзинкой – на мопеде. Вскоре – ещё одну такую же. «Старые клячи», - почему-то вспомнилось название рязанского кино. Рязанского – это значит, поставленного режиссёром Эльдаром Рязановым.

6 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

В Зальцбурге на соборной площади – торговля сувенирами. Проходят русские школьники, человек двадцать (думаю, пятый класс). Сопровождающая их женщина говорит (по-русски, естественно): «Только ничего не хватайте, а то опозоримся». Кстати, русскоговорящих туристов по Европе много, везде их встретить можно.

Сегодня мы осматривали зальбургскую крепость. В музее истории крепости много фотографий ХХ века, напоминающих о двух мировых войнах. А вот карикатуры времён Первой мировой войны. На одной – русский царь Николай II, если сообразительность меня не подвела. А на другой – в чистом поле три берёзки, и возле каждой берёзки – по могильному кресту. Так сказать, «там русский дух, там Русью пахнет».

В кемпинг мы вернулись в 23:30, на полтора часа позже положенного, нашумели с нашими тремя караванами. Представьте, три громоздких коробчонка, и в каждом по нескольку лягушонков, квакающих на славянском наречии в полный голос среди умиротворённости австрийской полуночи. Такой хаос принесла в спокойствие «восточного рейха» израильско-американская шпана. И наутро оказалось, что аж четверо соседей настучали на нас в администрацию кемпинга. Парнишка из администрации пришёл, сообщил мне об этом. Я сразу извинился, сказал, мол, заблудились, успокоил, что сегодня всё равно съезжаем.

Насчёт «восточного рейха»: по-немецки Австрия пишется Osterreich, то есть «Ост Рейх».

Калифорнийско-палестинский <BR> Кагал на русском языке <BR> Буянил ночью. А австрийский <BR> Электорат бледнел в тоске. <BR> Пусть знает он, едрёна мать, <BR> Кого в парламент выбирать! <BR>

(На последних выборах в австрийский парламент победили крайние правые.)

16 сентября 2002 года

2 - й д е н ь (записки "Автостопом по Европам")

Границу пересекли без остановки. Таможня и пограничная служба на германо-австрийской границе бездействуют. Приехали в большой цивилизованный кемпинг в районе города Стробл (Strobl), что на озере Вольфганга (Wolfgangsee) около Зальцбурга. Петя заранее присмотрел это место для длительной стоянки. Предполагалось пробыть здесь несколько дней. Как описать подобный кемпинг, которых в Европе столько, сколько алмазов в каменных пещерах? Скопление автомобилей, больших и малых, окружённых палатками, а также и более замысловатыми сооружениями. К каравану присоединяются стены, и получается комната, в которой чего только нет, включая телевизор. Спутниковые антенны тоже возят с собой. Так проводит средний класс выходные дни, а может, и целые отпуска. Я бы назвал это суррогатной дачей, и ни о какой уединённости и оторванности от цивилизации говорить не приходится. Зато на лицо «все удобства» - горячий душ, стиральная и сушильная машины... А ещё нельзя возвращаться в лагерь на караване после 10-ти вечера, чтобы не тревожить спящих соседей.

Что касается городка Стробл, то местные жители, мужчины и женщины, ходят в национальной австрийской одежде. Колорита – хоть отбавляй. Примечателен городишко под названием Вольфганг (Wolfgang). Там вовсю идёт продажа товаров о Моцарте, вокруг Моцарта и даже из Моцарта. Шоколадные конфеты с его портретами, миниатюрные ликёрные бутылочки в виде моцартовых голов, не говоря об открытках, книжках и портретах национального гения. Страна Австрия чтит своих героев и умеет их продать любопытному туристу. От обилия моцартовой символики в городе Вольфганге рябило в глазах.

ОБ УВЕКОВЕЧЕНИИ ПАМЯТИ ГЕНИЯ Ликёр, конфеты, сувениры – Портреты ходят по рукам. В века ушедшие кумиры Приносят прибыль землякам. Да, всем торговцам городка Работы хватит на века.

Здесь же оказались и первые обувные магазины, которые нельзя было пропустить. Австрийская обувь – самая нужная обувь в мире. Об этом, видимо, хорошо знали наши израильские друзья, в особенности Таня. Осмотр и вынос «сувениров» из этих обувных магазинов-музеев стал своеобразным ритуалом. Стоит упомянуть, что цены в Австрии оказались довольно низкими и на еду, и на обувь. Ихний шиллинг примерно в шестнадцать раз дешевле доллара. Шницель в ресторане можно было взять за 40 шиллингов – копейки.

Прогуливаясь по побережью озера Вольфганга, мы встретили одинокую туристку из Москвы. Она сама подошла к нам, заслышав восклицания Идена по-русски по поводу больших шахматных фигур, расставленных на асфальтовой «доске». Женщина обрадовалась встрече с нами. По её словам, в течение двух недель отпуска она не слышала русской речи, не встретила ни одного соотечественника. Живя в гостинице, она изучала окрестности, включая Зальцбург, ездила на экскурсии, плавала на кораблике по озеру. Её удивлял зелёный отблеск огромного озера. Погода только что стала поправляться; до того постоянно шли дожди.

Примечательно, как человек выражает чувство оторванности от привычного мира. Первое, что слетает с его губ – это жалоба, мол, «не с кем поговорить на родном языке». Перемена пищи, климата, пейзажей – упоминаются уже потом. Специфика ли это русскоязычной публики или характерно для многих народов – не знаю. А, может быть, это более верно для урбанизированного населения, чем для деревенского? Во всяком случае, наш внутренний мир находится в прямой и глубокой зависимости от привычного языка. В иммигранских странах типа США это противоречие сглаживается, ибо инородный акцент не смущает окружающих, она воспринимает его, почти как атрибут собственной культуры. Это помогает жить.

15 сентября 2002 года

АВТОСТОПОМ ПО ЕВРОПАМ (З а п и с к и)

У в е р т ю р а

Где по тропам, где галопом, Жадные до новизны, Целым скопом по Европам Двадцать дней слонялись мы. Что видали, то едва ли Мы запомнили бы, но Всё ж детали записали На бумаге. Вот оно – Слово за слово течёт, Не поэзия – отчёт.

Н а ч а л о

С 20 июля по 9 августа 2001 года мы, то есть я, Вика и Иден, были в Европе по случаю отпуска. Три недели оторванности от ежедневной бытовой текучки, три недели обилия впечатлений, новизны пейзажей и ощущения собственной отрешённости от всего, что вокруг. Три недели цыганской непривязанности к месту. В первый день, по пути из Мюнхена на восток, к австрийской границе, мы встретили цыган. Вместо лошадей – два красных подержанных «седана». Мы тоже были цыганами: семеро детей, три «каравана» и ещё один «опель», который в Америке назвали бы небольшим «вэном», а в России – не знаю, может, «пикапчиком»?

1 - й д е н ь

После приземления в аэропорту города Мюнхена, первой задачей было взять машину и отправиться на поиски наших израильских друзей, Пети с Таней, вернее, того места, где они зарезервировали motorhome. Motorhome – большая машина, домик на колёсах, не только для передвижения, но и для жизни вообще. Израильтяне величают его караваном. Поскольку я оказался негоден для управления подобным средством передвижения, Петя взял двухкомнатный караван на две семьи. Дети в нём спали все вместе на нарах, прямо над кабиной водителя.

Прежде, чем мы нашли стоянку караванов, преодолели около восьмидесяти километров по лабиринтам Мюнхена. Наконец, остановились и спросили прохожего немца, указав ему на адрес. Он постарался помочь, но оказался в некотором затруднении из-за языкового барьера и неточного знания, куда всё-таки ехать. Тут подоспел его земляк, который по-английски заговорил куда живее. Он-то нам и помог, тем более что место наших поисков оказалось не слишком далеко. Я бы даже сказал, близко.

На стоянке караванов мы не обнаружили наших израильтян... Так кагал собрался вместе, и паломничество по перевалам и кемпингам альпийской Европы было торжественно открыто.

Кемпингов в Европе – тьма. Ткни пальцем в карту, и обязательно в радиусе нескольких километров будет кемпинг, а то и не один. Это ненаучная информация, ибо основана лишь на моём личном впечатлении за двадцать дней передвижения по пяти странам альпийской Европы. Пять стран – это германская провинция Бавария, западная Австрия, северная Италия, западная Швейцария и целое государство с длинным названием Лихтенштейн. За исключением Италии, население всего региона предпочитает немецкий язык, хотя и пытается изъясняться по-английски, если очень сильно попросить. Мы же не просили, а просто – ставили перед фактом, и население, скрипя зубами, напрягало память и отвечало нам «на чуждом языке, обманчиво зовущимся английским» (цитата из А. Маркмана). Или отвечало по-немецки, что было ещё экзотичнее. Подобным же образом, возможно, беседовал Джеймс Кук с аборигенами первое время знакомства. Впрочем, сравнение весьма приблизительное, ибо мне удавалось улавливать некоторые слова басурманской речи, и этого было довольно. Помню, как однажды, заслышав слово «цурюк», а потом «цванциг», я понял: нам надо вернуться назад на двадцать метров, чтобы продолжить свой путь в правильном направлении. Мне же приходилось уродовать свой американский диалект, дабы собеседник мог понимать, о чём речь. Например, вместо «Where is restroom?», – приходилось говорить: «Where is toiletten?» - что есть смесь английского и немецкого. Тёмные европейцы не знают, что слово «restroom» как раз и служит для обозначения места для отправления естественных нужд человека. Они и не подозревают, что слово «toilet» в Калифорнии, как и других братских штатах, обозначает не что иное, как толчок, то есть унитаз.

Попав в Европу, всякий раз, Когда на улице приспичит, Чтоб был вопрос не в бровь, а в глаз, Англо-американским «спичем»: «Хер Ганс, а где тут унитаз?» – Спросите. Но лицо на вас Пускай не выразит «атас» И остаётся без гримас.

Мюнхен – столица олимпийских игр 1972 года, печально известных расстрелом израильской команды. По словам наших друзей, в Израиле показывали документальный фильм об этом и отмечали, что городское правительство не сделало ничего для предотвращения кровопролития. Нам ещё предстояло вернуться в этот город для окончания путешествия, а пока мы направлялись на восток, к австрийской границе и далее в Зальцбург. На автостопе встретили тех самых цыган. Я обратил внимание на месиво барахла, царившее в их автомобилях. Больше никаких особенностей не осталось в памяти.

Учитывая усталость участников вояжа после перелёта (для нас – трансатлантического), мы остановились на ночлег не слишком далеко от Мюнхена, в кемпинге на территории Германии. Наутро предстояло пересечь границу и быть в районе Зальцбурга.

15 сентября 2002 года

Начинаю помещать в этот дневник свои записки о поездке в Европу летом 2001 года. Будут лишь незначительные сокращения по сравнению с оригиналом, который я рассылал когда-то друзьям и знакомым.

12 сентября 2002 года

В январе 2000 года Борис Гольдштейн предложил мне написать текст о книжке стихов Игоря Кузьмина «Новый день» (тогда Кузьмин жил в Варкувере, теперь – в Калифорнии). В книжку текст не вошёл, но попал на вкладыш кассеты Кузьмина, которая вышла одновременно с книжкой. При этом эпиграф убрали из-за недостатка места. Этот текст излагает мои мысли о поэтическом творчестве, поэтому здесь, в дневнике, ему и место.

Две строфы об авторе этой книги

Ваше неадекватное мышление Неадекватно моим мыслям и словам. Моё неадекватное мышление - Неадекватно Вам. В. Ромм

Время у него пишется с большой буквы. Он успел подглядеть за Архимедом, Плинием, Диогеном. Время, его личный путеводитель, берёт Поэта с собой на прогулки туда, где можно встретить образы, живущие вечно. Такие путешествия доступны только тому, кто способен чувствовать движение Времени со скоростью переворачивающейся страницы. А когда Время теряет свои привычные очертания, то и место становится неопределённым. Откуда он, этот житель литературы? В Берлине, Риме, Москве, Нью-Йорке, Кёльне, Буэнос-Айресе или Вашингтоне блуждает по переулкам эхо его замысловатых словосочетаний? Память многослойна, и когда откалывается штукатурка, то за слоем является новый, а за ним - ещё и ещё, и так до конца, которого нет. Он живёт уже давно, не год и не два, а с тех пор, как нетронутое тело Природы познало экстаз первого наскального рисунка…

Таков поэт - Игорь Кузьмин.

Поэт - это не тот, который рифмует. Поэт - это тот, который мыслит образами. Поэту являются слова не потому, что были дороги, друзья, обстоятельства. Просто захватывает дыхание, предметы теряют свою конкретность и перевоплощаются в образы, слова затевают кромешную чехарду, мысли разбиваются о бумажную твердь - и диктует Муза. Что такое - Муза? Не поэтический образ, не безликая абстракция, не выдумка романтизма и не продукт интеллекта. Муза - это объективная реальность, которая материализуется в большинстве из нас. Муза - это творческая сила. В некоторых она развивается настолько, что лишь "добраться бы до бумаги". Она является частью нашей сущности помимо желания и воли. Как сила тяжести влечёт предмет, оторванный от Земли, обратно к поверхности, также и Поэт - пожизненный невольник - "всегда совершает то, что предначертано мудрой Паркой"…

Таков поэт Игорь Кузьмин.

11 сентября 2002 года

Есть такая Laura Slessinger, известная в США под именем доктор Лора. Она ведёт радио- и телепередачи, посвящённые вопросам семьи и морали. Лично меня её позиция абсолютно устраивает, а для либеральной прессы она враг номер один. Недавно, отвечая на телефонный звонок, она высказалась следующим образом. Радиослушательница жаловалась, мол, муж ей не сочувствует, когда она рассказывает ему о своих эксцессах на работе. Жёны часто обижаются на мужей за «отсутствие сочувствия и внимания». При этом они рассказывают о проблемах на работе, мужья стараются понять, что происходит на самом деле и дать практичный совет. Совет не всегда может быть в пользу жены. Например: «Не делай замечаний Стиву в присутствии его подчинённых». А женщина ожидала, что муж просто её посочувствует. Это противоречит мужской логике. Доктор Лора сказала примерно так. Дорогие женщины! Если вы хотите услышать непредвзятое мнение и совет, говорите с мужем. Но если вам нужно только одобрение и сочувствие, жалуйтесь своей лучшей подруге. Поскольку женские гормоны и мужские гормоны работают по-разному.

mromm.san.rr.com

10 сентября 2002 года

Коммерческий роман (рассказ)

Создать коммерческий роман... То есть такой, чтобы продавался. Ясное дело, в центре рассказа необходимо убийство, и для верности – эротический антураж. И держать читателя в напряжении – до самой последней буквы повествования. То есть, соблюдать законы жанра. Сюжетную линию необходимо скрутить в спираль и сдавить в пружину, которая бы разжалась и распрямилась вдогонку эпилогу, когда уже опустится занавес.

В начале книги надо сразу сокрушить читателя неожиданностью, поймать голубчика на крючок экстравагантности. Например, так: «Когда Пьер вошёл в комнату, Жаклин была мертва». Но ведь это же плагиат... Ничего, изменим чуть-чуть, и кто придерётся?

* * * Когда в понедельник утром Пьер перешагнул через порог родного офиса, Жаклин по привычке показала ему белоснежные зубы и произнесла: «С добрым утром, Пьер». Она ещё хотела продолжить обычное приветствие словами «как вы провели уикенд», но что-то ей помешало. Неестественная улыбка застыла в искажении маленького рта, но не скрыла ужаса на румяном лице слабой женщины. Жаклин взвизгнула и бросилась вон, зацепилась за ножку конторского стола, упала и ахнула. Когда на крик сбежались сослуживцы, они увидели её маленькое тело на полу перед секретарской конторкой. И ни единой души вокруг. «О, мой Бог!» - воскликнули все по очереди, потому что правый зрачок бедняжки закатился и, казалось, собирался вывалиться на пол. Последовала минута молчания. Первым опомнился Джимми Кук, известный своими занимательными рассказами «из прошлой жизни». Он протиснулся к телу и перевернул его на спину. Сослуживцы отшатнулись, и вторичное «О, мой Бог!» разнеслось по помещению. Левый висок был заляпан кровью, которая капала на серое ковровое покрытие. А проворные пальцы Джимми уже нащупали телефонную трубку и набирали 9-11.

Когда приехали «скорая» и полиция, а это произошло через девять минут и одиннадцать секунд, все уже поняли, что Жаклин мертва. Джимми опустил её веки своими корявыми пальцами и пошёл отмывать руки от крови. На этом рабочий день в офисе закончился, всех отпустили по домам, и место происшествия опечатали – до выяснения обстоятельств...

* * * Вот и завязка романа. Не хватает только антуража. Эротики, то есть. Можно ведь было раздеть секретаршу, прежде чем убивать. Тогда перед секретарской конторкой сослуживцы увидели бы маленькое обнажённое тело с закатанными глазами. Ведь если не учесть эротического момента сразу, то потом, когда кто-то станет переделывать роман в сценарий, непременно добавят. Лучше уж самому, чтоб другие не марали.

Итак, после реплики «С добрым утром, Пьер», Жаклин должна по какой-то причине раздеться, а потом уже сигануть прочь и расшибиться насмерть. Но какого рожна ей снимать с себя одежды? Был бы я талантлив, придумал бы в полсекунды. Ну, ничего пусть она раздетая сидела уже в тот момент, когда Пьер появился в дверях... Или ещё лучше. Пускай она сидит за секретарской конторкой в блестящей блузке и с губами, накрашенными под цвет блузки, а Пьер появляется в дверях абсолютно голым. Жаклин, естественно, не ожидает увидеть знакомые мужские черты при столь неадекватных обстоятельствах, она пугается, бежит вон и расшибается вдребезги. Пьер исчезает, следствие закрывается очень быстро «за отсутствием состава преступления», но бывший капитан австралийской полиции, а ныне – новый американский иммигрант Джимми Кук не удовлетворён результатом. Он начинает собственное (независимое) расследование, и тогда каша заваривается такая, что не только на роман хватит, но и на целое собрание сочинений. Потому что Джимми Кук будет обладать уникальным свойством ввязываться в криминальные истории и распутывать их. А причиной всему станет не только его чекистское прошлое, но и заклятие, произнесённое тридцать три года назад шаманом аборигенского племени над крошечным телом новорождённого Джимми в тот момент, когда будущий «новый американец» ещё не успел расстаться с пуповиной.

Друзья мои, к чему такие страсти? Я начинаю говорить штампами. Мне становится скучно. Я не чувствую, а знаю, чем это всё закончится. В конце романа Пьер будет мёртв, но мафия, которая за ним скрывается, бессмертна. Джимми Кук станет героем дня, но приобретёт пучок седых волос, кучу врагов – и среди мафиозных структур, и в рядах полицейских чиновников, – а потом... Читатель захочет продолжения, и оно возникнет, но будет слабее первой книжки, ибо так бывает всегда. Однако реклама поможет популярности и второго романа, и третьего, а каждый роман – это целое полнометражное кино. Это большая слава и большие деньги, и большое плавание большому кораблю. Вокруг тихо и спокойно. Все в доме давно уже спят, один компьютер зудит, вращая обоими своими жёсткими дисками. Под эту колыбельную я засыпаю тут же, в кресле, а идея будущего романа ускользает от меня навсегда – туда ей и дорога.

Тест Test - 8 сентября 2002