Виктор Есиков

НЕРВНЫЕ УЗЛЫ ЭВЕЛИНЫ РАКИТСКОЙ

Пойдешь налево – пусто с трех сторон,
пойдешь направо – воздух смертью дышит.
Пойдешь ли прямо – черный крик ворон
( про этот крик поэты вечно пишут )

1984 - 2002

***

Мне страшно быть другой,
когда в полночный тамбур
ползет колючий свет,
лучами шевеля,
а электричка мчит,
выстукивая ямбы,
дождливою страной
в холодные поля.
Мне страшно быть другой –
закрыть глаза и уши,
чтоб только со стихов
проклятие ушло…
Мир доверяет мне
свою больную душу,
я на нее смотрю
сквозь мокрое стекло.
. . . . . . . . . . . .

Еще чуть-чуть – и все:
Поверю и раскаюсь,
И выдохну строку:
Ничем помочь нельзя.
. . . . . . . . . . .

Не вспомнят обо мне
те, для кого писала.
Бесследно голос мой
в твои поля ушел…

Прости меня страна…


Я завтра улечу –
И мне какое дело,
Как общая вина
разделится на всех?
. . . . . . . . . . .

с тех пор я каждый день –
как будто уезжаю.
Приходят провожать
Меня мои друзья.
И я их так люблю,
Как будто провожаю…
Нельзя не уезжать
И уезжать – нельзя.
. . . . . . . . . . .

Застывшим взором я
прикована в востоку
и лишь последний путь
вернет меня туда,
где родина моя, как небо, одинока…

***

Я хочу быть такой,
чтоб меня принимали за эхо,
чтобы кто-то локтями
меня отовсюду пихал,
чтоб на каждой строкой
критик мой, столбенея от смеха,
морщил лоб и вздыхал:
я уже это где-то слыхал…
Я хочу умереть,
всем понятной от корки до корки,
чтоб со всех сигарет
падал прах мною сказанных слов,…

***

Я отрекаюсь каждый день
и отречением горжусь.
Меня пугает даже тень
Людей, которых я стыжусь.

***

Мне тяжело смотреть на них –
кто очень на меня похож.
Я этих комплексов боюсь:
Они заразны, как чума.

***

Когда мне будет сорок лет,
Когда я первой окажусь,
Восстановите мой портрет
Из тех, которых я стыжусь.

***

Потом прочел свое стихотворенье
Про жимолость какую-то, и мне
Так было грустно, как в тот день творенья,
Когда все пусто было на земле.

***

Надо быть живою мамой –
Остальное все равно

***

Я думаю об этом только ночью,
Когда никто не может подсмотреть,
А днем я знаю совершенно точно,
Что здесь нельзя ни жить, ни умереть

***

И странное со мной бывает чудо –
Когда-то кем-то брошенная тут,
Мне кажется, я не уйду от сюда
Когда и все хозяева уйдут.

***

На гостей не сердись –
Каждый гость в этой комнате лишний

***

Любовь? Не надо никакой любви.
Плоть в камень незаметно превращая,
а душу – в то, чего нельзя спасти,
как вечный снег, страна моя большая
стоит по обе стороны пути.
И в этой замерзающей отчизне, -
уже не размыкая синих губ, -
мне все равно: гранитом стать при жизни
или до смерти превратиться в труп…

***

Когда-нибудь меня разоблачат
и растрезвонят весело повсюду,
что мой так называемый талант –
не Божий дар, а цирковое чудо…

***

Когда-нибудь меня вернут назад,
Как слово, убежавшее из песни,
Так в утренний, холодный детский сад
Приводят после месяца болезни

***

Я знала, что Россию не люблю
( любить себя – что может быть глупее?)-
поскольку объяснить, за что люблю
еще труднее и еще страшнее.
Я знала, что куда не кинь глаза,
Везде застыла ясность ледяная,
И ничего благословить нельзя,
Одновременно с тем не проклиная.

***

… как я плюю на эти небеса,
смеюсь в ответ на вечные вопросы,
сама себе, пуская пыль в глаза,
чтобы из них не выкатились слезы.

***

В стране, где можно рукопись продать,
Да и себя – в придачу к вдохновенью –
Не стыдно даже Ленина читать! -
И помнить наизусть определенья.

***

А вас я попрошу стихи мои,
Которые лежат в “ архивах личных “,
Не размножать на ксероксах в НИИ
И не сжигать на площадях публично.

***

…уж слишком я люблю
тепло и красоту!
Я так люблю июнь,
когда цветут сады,
и яблочный шампунь, и белые цветы,
но розовый шампунь
в тюрьме нельзя достать
и как цветет июнь –
в тюрьме
не написать…

***

. . . . . . . .Над родною страною
плачет небо и нету спокойного дня…
но такого навеки не будет со мною –
я еврейка, и родины нет у меня.
. . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . .мне любить не дано.
. . . . . . . . . . . . . . . . .

Я еврейка, мне верить России нельзя,
Мы с Россией друг друга еще не простили
И, взаимные счеты взаимно храня
мы молчим. А чтоб в памяти волки не выли,
этой памяти тоже лишили меня.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Мне Россия вовеки родною не будет,
Ни одной моей жертвы она не возьмет.
И руки не дадут, не поверят на слово,
Все, твердя о своем в полупьяном бреду.
Я еврейка – мне брать не велели чужого:
Ни чужого куска, ни чужую беду…
Я иду по земле гордой, дикою кошкой
От любви и от гнева себя берегу.
Чувство родины – это великая роскошь,
Я такого позволить себе не могу.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

мне почудились легкие дальние страны
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

где я буду гулять по невидимым крышам
никому не заметной
сама по себе.

***

Не этот, так другой меня обманет.
. . . . . . . . . . . . . . . . .

но вся моя свободная судьба
свободно умещается в кармане.
. . . . . . . . . . . . . . .

Вот роза у меня в стакане вянет
И я давно предвижу свой конец.
. . . . . . . . . . . . . . . .

Мне хочется в старинные аллеи,
В поместия, где статуи Психей.
.. . . . . . . . . . . . . . .

Моя рука ничьей души не ранит.
. . . . . . . . . . . . . . . .

хоть я принципиальна, как змея,…
… . . . . . . . . . . . . . . . .

Я так мала – меня почти не видно.
Мне это ужасающе обидно:
. . . . . . . . . . . . . . . . .

И потому я доводам не внемлю,
Пока еще жива еще моя душа.
. . . . . . . . . . . . . . .

несу в себе воинствующий дух –
да вообще имею некий шарм.
. . . . . . . . . . . . . . . .

И оживу я в каждом разговоре,
Но все мое прижизненное горе
Свободно умещается в карман.
. . . . . . . . . . . . . . . .

А если плачу иногда у гроба –
Лишь потому, что плачут все вокруг.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Обычно я ленюсь, но вас люблю,
И слушаю, и иногда хвалю,
И потому вас иногда заносит.
. . . . . . . . . . . . . . . . .

И я пуста, как весь мой женский род,
Люблю Христа за то. Что был он молод
И пострадал при этом за народ…
. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Любовь не может трижды повториться.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Учительница входит, как на сцену, …
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

уж лучше рассказала обо мне!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я не жалею самое святое –
Себя!
И, накурившись, как свинья,
Сама себе чахотку я устрою,
О, как вам скучно будет без меня!
. . . . . . . . . . . . . . . . .

Ни сил и ни желанья больше нет
Играть, как в дочки матери, в пророки…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Поэзия моя великой станет,
Однако в ней пока чего-то нет…

***

Мне в судьбе моей серой досталось плохое:
Не писать про любовь, а писать про другое,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ну и что, что не вспомнит никто обо мне?
Ну и что ж, что не верю я здесь никому?

***

И сердце брошу в сторону одну,
Я душу брошу в сторону другую…
…потом себя увижу на песке:
как медленно ладони разжимаю
и как любую родину ч тоске
упавшими руками обнимаю.

***

Я похожа на сумерки зимнего дня, -
Где бесплотные тени ползут по стене,
Где холодное время стоит в полусне
И часы отбивают звенящий покой…

***

Меня спасет лишь пустота в груди
И взор змеи – рассеянный и мудрый.

Но нет, еще не сделалась, еще
Я с каждым днем свободнее и злее.

***

Лишь холодный туман да вороны в окне.
Ну и что ж, что не вспомнит никто обо мне?

***

Разветвленная и неуклюжая,
как сосна у небес в глубине,
как любовь моя – вовсе не нужная
в этой тянущей душу стране

***

Бездонное спокойствие храня,
лепечем мы смешно и подневольно
и люди сквозь тебя и сквозь меня
пройдут.
И нам не сделается больно.

***

Я снова прячу голову крыло,
Едва коснувшись правды в этой жизни.

***

Но в душу мою, белую, как снег,
Чужих вершин, нехоженых дорог,
Теперь не забредет: ни человек,
Ни зверь, ни Бог.

***

Меня не узнает ни кто,
Проведшую годы на небе.

***

И крылья мои сожжены
И так одиноко и страшно,
Как будто пришла я с войны,
Считаясь безвестно пропавшей.

***

Глаза, заслоняя от света,
В далеком небесном краю
С тех пор я ищу, как ответа,
Пропавшую музу мою.

***

Как стыдно мне!
Но чувствую душою,
Что в это и сокрыта тайна вся,
Что я должна быть гордой и большою
И что проситься в эту жизнь нельзя.

***

Но я пройду, став недоступным звуком,
Сквозь двери все и через все сердца…
И час пробьет. Когда-нибудь вечною,
Как дивная бурлящая гроза,
Я оживу над сказочной страною
И вы меня увидите иною,
Случайно в небо обратив глаза…

***

…в себе не в силах жалость побороть,
лишь для того ты выглядишь телесной,
чтоб одарить их жертвой бесполезной,
которую вручил тебе Господь!

***

И все - таки, я так себя люблю!
Мне тут ни с кем не будет по пути.
До слез я в звезды вечером смотрю
и жду лишь приказания уйти.
Я притворяться не должна,
мне человеком все равно не стать
я вам никто:
не друг и не жена,
не женщина, ни мать.
Куда меня дорога привела,
похожая на глинистую хлябь?

***

Я река. Я теку и мелею.
По камням, разбиваясь, лечу…
Я легко вас люблю и жалею,
Даже если жалеть не хочу.
. . . . . . . . . . . . . .

Я такая. Я очень плохая.
Доброта моя – чистый расчет.
По пустынным полям протекая,
Я втекаю, куда повлечет.
. . . . . . . . . . . . . .

не ищу я любви и свободы,
не хочу я, как птица летать.
Я теку неизвестно откуда
И теку неизвестно куда
. . . . . . . . . . . . . .

И покуда вам, кажется, просто
Возвратиться, чтоб снова испить,
Поднимаясь до вашего роста,
Я в себе вас могу утопить,
Если близко подступитесь вы
. . . . . . . . . . . . . . . .

Я вас черной тоскою замучу,
Вы со мною сойдете с ума.
. . . . . . . . . . . . . .

***

По пустыне, как мой древний народ,
Я иду одна, без древних чудес,
И растет мой непомерный живот,
Повторяя форму свода небес.
. . . . . . . . . . . . . . . . .

Путь по краю мой, по краю скользит…
Влево шаг ли, вправо шаг –
Не сбежать.
Ни за что меня никто не простит.
Да, наверно, и не надо прощать…

***

……Ветер носит в чистом поле,
Что хочу то и мелю.
А не все ли мне равно ли? –
Все равно друзей люблю!

***

Но я все мечтаю –
Про дальний полет –
Кто знает, – тот знает.
Кто хочет – поймет.
А кто не поймет и не надо.
Чужая планета, и римский конвой…
Что Темза, что Теза,
Что Сена с Невой,
что щит на вратах Цареграда –
какое мне дело?!

***

Покуда толпа осаждала ОВИР,
Кричала про цены, летела до Вены,
я долго жила. Я не резала вены,
не лезла в пролет между лестничных дыр.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

“ Пока Эвелина рубашки плела
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Такого конца я, увы, не ждала,
Но чудо уже не имеет предела,
О, дикие лебеди, в этом ли дело,
Что я наконец-то рубашки сплела?
. . . . . . . . . . . . . . . . .

Я чуда такого, увы, не ждала,
Рубашки плести я уже не умею,
Я только немею и молвить не смею
Всю правду – откуда погибель пришла,
Когда Звелина рубашки плела…

***

Кровь стынет в жилах у меня,
когда я думаю об этом…
Прах неизвестного поэта.
И пламя вечного огня

***

Ни от кого я не держу в секрете,
Что я давно погибла как поэт.
. . . . . . . . . . . . . . . . .

Моя улыбка расцветет потом.
. . . . . . . . . . . . . .

Мне это предназначила природа.
. . . . . . . . . . . .. . . . .

Кто пишет неприличные романы…
Последнее – вообще не для меня.
. . . . . . . . . . . . . . . .

И сердце мое кроличье немеет,
Но виду мне показывать нельзя…
. . . . . . . . . . . . . . . .

По жизни провертела я хвостом
И все.
. . . . . . . . . . . . . . . . .

Как я жила вы вспомните… потом.
Да и жила ли? – если я фантом?
. . . . . . . . . . . . . . . .

Мне скучно, бес! Я не слежу за модой,
А в остальном – все дрянь передо мной…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Меня, ругая, вы теперь не правы,
Что я стихи дурацкие пишу,
Я только выражаю ВАШИ нравы
И ВАШИМ взором я на мир гляжу.
. . . . . . . . . . . . . . . .

А в результате вышла героиня,
Что водку пьет и чуть не героинит…
И кто-то верит в этот дикий бред.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Терпеть я не могу верлибры эти!
. . . . . . . . . . . . . . . . .

Нет ничего духовного на свете.
А, впрочем, есть –
Стихи мои вот эти.
. . . . . . . . . . . . . . . .

Друзья мои, я вас всегда любила,
Вы можете писать умней чем я.
Во мне жила немыслимая сила,
Но – лопнула поэзия моя!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Клянусь вам честью, вот моя рука! –
Вы не дождетесь третьего венка!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Есть мнение, что я сошла с ума.

***

“ На свете есть воля и разум,
а долга, родимая, нет.
Его заколдованный терем
Тебя уже сводит с ума.
Он был и останется зверем,
а ты, в эти бредни поверив,
чудовищем станешь сама “
. . . . . . . . . . . . . .

Тоска подступает стеною.
Смеркается… Сил уже нет
лить слезы, бороться с запоем
и слушать бессмысленный бред.
. . . . . . . . . . . . . . .

Но там, под оставленной кожей,
есть кто-то другой,
непохожий,
кто слышит небесный язык…
. . . . . . . . . . . . .

как будто боюсь я подслушать,
как кто-то звенит и поет,
когда их забытые души
уходят в бесцельный полет.
. . . . . . . . . . . . . .

У всех у нас общая водка,
А, стало быть, общая кровь.
. . . . . . . . . . . . . .

И кажется – мир предо мною,
взрываясь, сгорает дотла.
Ах, как я довольна судьбою –
я правильно жизнь прожила.

***

Они стреляли
Я стихи писала
Про долг поэта говорили мне.

***

Дверь нараспашку – входи и бери.
Стыдно снаружи и тошно – внутри.

***

Все знаю я: что будет и когда,
И отчего бестрепетно и немо,
Горит на вами белая звезда,
Что назовут звездою Вифлеема…
Я вижу души под покровом сим,
Который мам не видится покровом,
Я вижу ясно то, что вам самим
Века спустя, взойдет созвездьем новым.
( еще я вижу с именем Христовым
смерть понесут одни стада – другим.

***

Пока они поют про ямщика,
Мне душу рвет вселенская тоска,
Сжимает сердце в каменный комо
Чтобы тоски никто узнать не мо
. . . . . . . . . . . . . . . .

но я не знаю в чем моя вина.
Я жить хочу. Оставь меня стран


ПОЯСНЕНИЕ

Дорогая Эвелина Борисовна, я вспомнил мое давнишнее увлечение. Решился использовать Ваше творчество. Использовал только стихи, посланные вами по электронной почве мне и “ венки “, с трудом найденные мной в сайте Саканского.
Я хорошо понимаю, что каждое произведение автора – это единое, органичное, выстраданное “ дитя “, которое не выносит купюр, выжимок и уж тем более толкований построчно. Вот почему, я и не пытался, заниматься столь неблагодарной работой. Пусть этим занимаются критики. Мне же хотелось выделить те образы, ассоциации и т.п., характеризующие поэта, интересного именно для меня своими: индивидуальностью, талантом и тем, что можно прочитать между строками собственным воображением. Я понимаю, что все поэты, особенно талантливые: немного фантазеры, немного лгуны… Меня привлекает интрига в творчестве и то – насколько ч приблизился, приобщился к тайне неординарной личности, с ее тонким, богатым, противоречивым богатым миром. Что получилось – судить не мне, да это уже наверно не так важно. Как только творец решился выпустить “ свою птицу” из плена собственности, она уже свободна от любых обязательств, привязанности и летит туда, куда ей заблагорассудится. Возможно то, что сделал я, может оказаться осколками разбитого зеркала, отражающего объект в искаженном виде и таких разбитых зеркал может быть очень много. Но мне кажется: чем их будет больше – тем богаче палитра творчества. Хотя в современном мире преобладает тенденция: говорите что угодно, только говорите. Если мой экскурс в Ваше творчество покажется Вам Любопытным – буду очень рад, так я руководствовался Исключительно симпатией и добрым отношением к Вам.
Эвелина Борисовна, посылаю Вам небольшие Посвящения.

***

Интернетная любовь заразила вирусом,
перестал писать стихи кровью на папирусе,
Эвелине тексты шлю я на сайт Саканского,
поразил меня гормон чувства хулиганского.
Долетает аромат дыма сигаретного,
по эфиру он летал в мире неконкретного;
голос низкий, как орган, по ночам мне слышится,
бездна черная в глазах омутами видится;
появилась и ушла в сайте фотография:
неужели интернет захватила мафия?
Я по кнопочкам стучу, луч скользит заката,
На экране вижу текст: кончилась оплата.

***

О, ты, блистательная Муза,
Прозрачный камень ограненный!
Твоим талантом покоренный:
Готов запеть, как тот Карузо,
Что пел блистательно в Ла–Скала,
Прекрасных, возбуждая, дам;
Желал бы износиться в хлам,
Трубя с вершин, как сто маралов
Протяжно, зычно: “ Э-ве-ли-на! “
Судьбой ниспосланная лань,
Твоя светящаяся длань
Тревожит струны окарины.

***

Поплачь над рифмами, поплачь:
Пока не выплаканы слезы,
Пока весною сок березы
Еще стекает по стволу.
Терпя обиды и хулу,
Поплачь над рифмами, поплачь!
Несовершенство муз чужих
Тебя, похоже, угнетает,
Но если пыл твой не растает,
То он, конечно, устраняет
Несовершенство муз чужих.
К вершине творчества тропа
Простым трудом неодолима,
Иных манит дорога к Риму,
А звездный путь для пилигрима,
К вершине творчества – тропа!
Молюсь: о Вас, за Вас – на Вас,
Хоть и лягнул меня Пегас,
Когда я штурмовал Парнас
И я, проснувшись в ранний час,
Молюсь: о Вас, за Вас – на Вас!

Р.S. Эвелина Борисовна, я закончил четвертую книгу. Если можно, сообщите когда можно ее выслать, чтобы поставить в очередь за третьей, которая находится у Вас. Разумеется то дело неспешное и вопрос – возможно ли это в принципе. Я немного спешу потому, что у меня серьезные проблемы со зрением. Не стесняйтесь, если по каким либо причинам уже пора “ и честь знать “.

Читал недавно через лупу стихи Александра Сорокина.
Очень понравилось. Валентина Степановна Кизило сказала мне, что у него вышла новая книга. Хотелось бы ее иметь.

Ваш Виктор Есиков

БАЕМИСТ-2

ЛИТЕРАТУРНОЕ
АГЕНТСТВО

ПУБЛИКАЦИИ

САКАНСАЙТ