Но, прежде чем перейти к описанию маршрутов обхода винарок по «Малому» и «Большому» кругу, стоит вспомнить об одесских базарах. Надо сказать, что в Одессе в советские времена госторговля продтоварами была поставлена совсем плохо, намного хуже, чем в некоторых промышленных центрах страны (не говоря уж о Молдавии и Прибалтике). Поэтому одесситы привыкли «жить с базара». Походы на базар для одесских хозяек являлись неким мистическим ритуалом, который строго соблюдался и именовался «делать базар». Моя мать признавала только Новый рынок и мне нравилось сопровождать её. Обычно к нам присоединялся и дед Григорий. Через парадную, провонявшуюся куревом и мочой, мы выходили на ул.Толстого (Гулевую).Справа от парадной располагался знаменитый магазин «Куяльник».У него имелись две выступающие на улицу стойки – одна для заправки сифонов, другая для газировки с сиропом и соков. Особенно хорош был круто посоленный томатный сок. А газировка с двойным сиропом «Крюшон»? Настоящий кайф! Внутри магазина продавали минводы и «шипучку» – распивочно и на вынос. Потом «Куяльник» стал пивнушкой, а впоследствии его переименовали в «Мороженое». Название же «Куяльник» присвоили магазину на Дерибасовской.

С ул.Толстого сворачивали налево на ул.Коблевскую (Подбельского). Здесь на углу, напротив машбюро, располагалось популярное кафе «Млынчики » (Блинчики), в котором любили перекусить студенты. Блинчики в нем были вкусные, с разными начинками, и очень дешёвые. Но, после провала антиалкогольной компании, его переделали в мерзкую распивочную, где разливали пиво и водку. В самом кафе стало тесно и столики выставляли на улицу. Отпускали товар разговорчивые и вечно полупьяные девчата, которые безбожно недоливали и разбавляли продукт. По левой стороне улицы, за машбюро, впоследствии располагалось в подвале солидное кафе «Данко», где подавали мороженое, кофе и пирожные, а отдельно – продавали готовые свежие торты. Дальше путь пролегал по Коблевской прямо к центральному входу в Новый базар. Справа находилось здание Одесского цирка – обветшавшее и унылое строение. Центральные ворота рынка почему-то всегда были закрыты и народ просачивался через два узеньких входа, между которыми плескалась огромная непросыхающая лужа. Когда-то перед воротами вечно шатались цыганки, которые в зависимости от исторической конъюнктуры истошно вопили : – «Перец, перец, чёрный горький перец» или «жувачки, жувачки». В постперестроечные времена цыганок сменили одесские пенсионерки, торговавшие полиэтиленовыми кульками. Справа располагался мясной корпус, а слева-молочный и рыбный. Корпуса рынка были величественны и смахивали на готические соборы. Внутри корпусов поражали оригинальные несущие клёпанные металлоконструкции.

На заре перестройки в 1986 г. рыбный и молочный корпуса сгорели, что было расценено суеверными обывателями, как нехорошее предзнаменование. Вплоть до конца века корпуса стояли в полуразрушенном состоянии, а молочные продукты, в нарушение правил кашрута, стали продавать в мясном корпусе.

Мать совершала обход рынка по раз и навсегда устоявшемуся маршруту, а мы с дедом созерцали базарную толкучку и несли сумки и авоськи с провизией. На Новом базаре обстановка была спокойная, патриархальная, даже домашняя. Здесь торговали настоящие крестьяне со степных сел Коминтерновского, Беляевского и других районов. Единственной мафией на Новом испокон веков являлась цыганская картофельная, которая в те годы не была ещё столь вызывающе нахальна и безнаказанна. Картошку привозили в основном с севера Украины (Винницкая и др. области). Особенно ценилась красная продолговатая и отпускали её на ведра малого размера. После посещения картофельного ряда мама оставляла нас с дедом, уже нагруженных, возле какого-нибудь ларька и продолжала обход. Вдоль забора рынка со стороны ул. Конной (Артёма) стояли в ряд молдавские каруцы с дубовыми бочками, наполненными домашним молдавским вином. Коней выпрягали и они степенно жевали сено-солому, косясь на городской люд своими удивительными чувственными глазами. Сивоусые молдаване в барашковых шапках и смушковых кожушках наливали вино в огромные литровые алюминиевые кружки, прикреплённые к каруцам цепочками. В.Ф.Янчук пишет, что именно это темнокрасное дешёвое бессарабское вино называли «чернилами» и после него действительно становился синим язык [15]. Вино наливали в поллитровые банки, откуда и пошло выражение «дать по банке». Если клиент выражал желание «попробовать», то в кружку наливалось немного вина и выпивалось без всякой гарантии дальнейшей процедуры. Денег «за попробовать» не брали. Мы с дедом степенно проходили вдоль ряда телег и пробовали вино у всех хозяев. Потом дед направлялся к выбранному хозяину и опорожнял полную кружку, оставляя мне на донышке. Вино было очень кислым, и его вяжущий вкус долго оставался во рту. Когда мама приходила, мы уже находились в приподнятом настроении и бодро вышагивали за ней с поклажей. Возвращались домой всегда по ул.Нежинской (Франца Меринга), параллельной Коблевской.

Впоследствии молдаване исчезли, а вдоль забора со стороны Конной понастроили всякие магазинчики. Зато со стороны ул. Торговой (Красной Гвардии) открылись винарки, число которых колебалось в разные периоды от двух до четырёх. Наиболее известной была винарка «на лесенках» почти на углу Садовой (рядом с аптекой). Кроме того, в маленьких лавочках, пристроенных к молочному и мясному корпусу, также разливали «сухарь» и «крепляк». Далее по направлению к Водному институту (ОИИМФ) на Торговой угол ул.Новосельского (Островидова) располагался винный магазин с довольно широким ассортиментом, включая бутилированные вина на разлив. Впоследствии там стали разливать водку и коньяк. Помещение было просторное, со столиками всех типов. Как вспоминает Лёша Вайсфельд, тогдашний студент ОИИМФ, эту точку называли «кафедрой гидравлики». Заведовал ею Василий Романов, отец Димы Романова, замечательного одесского журналиста-сатирика, одного из создателей знаменитой «Антилопы_Гну», впоследствии собкора газеты «Труд» в Одессе. Когда студенты приходили к Василию с обходным листом, он на полном серьёзе подписывал его, а затем заводил студента в свою каптёрку и поил до упаду лучшими винами.

Уже в 90-е годы на другой стороне Конной вдруг нарисовался подвал с массивной дверью, на которой были приварены грозди винограда, выполненные из стали. Проходя мимо с моим другом Саней Каберником, я изъявил желание посетить новую точку. Однако Саня предостерёг меня: – «Не вздумай заходить в этот подвальчик, там собирается мафия и чужих не любят». Через некоторое время мне пришлось снова пройти мимо этого заведения и я с удивлением увидел Саню, выходящего из этого подвала. Он смутился и начал плести всякие «мансы». А за два месяца до моего отъезда в Израиль, запутавшись в махинациях, он повесился на трубе отопления у себя в коммуне на Дерибасовской, 5, где до сих пор снимается дурацкое «Джентльмен-шоу».

Пресловутый «Привоз» ни мать, ни я не любили. Кроме безумного скопления народа, вони и грязи, ничего хорошего вспомнить о нем не могу. Его незаслуженную славу можно объяснить только влиянием одесского мифа и особой энергетикой слов «Одесса» и «Привоз». Торговали на нем приезжие издалека, сильно чувствовалось влияние криминала и «лиц кавказской национальности». В черте самого Привоза винарок не было, была лишь, как и на Новом рынке, грязноватая и тесная пивнушка. Со стороны рыбных старых рядов когда-то была колхозная винарка с ассортиментом хороших вин [1]. А между забором Привоза , ул.Привозной и Пантелеймоновской (Новорыбной, она же Чижикова) улицей располагались ветхие мрачные строения, в которые заходить даже днём было страшно. Это было подлинное «чрево Одессы». Среди трущоб на углу Преображенской и Новорыбной стоял довольно вместительный барак неопределённого цвета. Это и была настоящая «Привозная» винарка. Внутри темно, шумно и накурено. Тут ошивались всякие темные личности, шпана привозная. Вино было противное и сильно разбавленное. Много толклось спившихся баб, которых называли «синюхами». В общем, ниже этого заведения падать было некуда. Многие брезговали туда заходить ввиду полной антисанитарии, боясь подхватить бытовой сифилис (о СПИДе тогда ещё слыхом не слыхивали). В 80-е годы весь этот гадюшник снесли , освободившуюся площадь заасфальтировали и сделали стоянку автомобилей и автостанцию для пригородных автобусов.

К Привозу примыкал Старосенной садик, где на углу ул.Водопроводной в подвале находилась солидная пролетарская винарка, обслуживавшая рабочих завокзальной промзоны и Сахалинчика. Именно в ней в 1959 г. я обмывал свою первую зарплату ученика слесаря, которая составляла 450 руб. (неденоминированных или «старых»). Руководил процедурой мой наставник, ударник соцтруда Георгий Васильевич («дядя Жора»). «Первую зарплату раздели на две части» – поучал он меня – «одну пропей с корешами, а вторую отдай родителям». Обмывание прошло успешно, а со следующей зарплаты я купил на Привозе настоящий книжный шкаф – моё первое в жизни приобретение.

Однажды, уже будучи студентом первого курса, в один из декабрьских дней 1960 г. я зашел по старой памяти в этот подвал выпить «стакан вино». В процессе распития ввалился с улицы парень, блатного типа работяга, и завопил:  – «Хлопцы! На Степовой заваруха. Молдаванские ментов бьют. Айда на подмогу!» Движимые любопытством и неким стадным чувством, посетители винарки (и я в их числе) двинулись по Новощепному ряду (Эстонской ул.) вдоль Привоза. У входа в парк Ильича толпа была остановлена. Дорогу на Запорожскую и далее на Степовую преградили цепи курсантов школы милиции и военных училищ. Где-то вдалеке раздался гул моторов и лязг гусениц – по улицам Молдаванки шла боевая техника. Толпа напирала, бурлила и волновалась. «Расходитесь, расходитесь», – орали менты, размахивая дубинками. Постепенно толпа рассосалась. Несколько дней город гудел, слухи носились один другого фантастичнее. Потом всё стихло, но мифы и легенды о событиях на Степовой долго хранились в памяти народной [33].

Сам одесский ж/д вокзал и здание управления железной дороги нависали над окрестными сквериками двумя серыми громадами. На вокзале открытых питейных заведений не было, зато был привокзальный огромный ресторан в сталинском стиле, где можно было недорого перекусить и выпить. В 90-е годы привокзальные скверики заполонили киоски всех мастей, торговавшие круглосуточно в режиме «нон-стоп». В двух из них работали стояльцами – «реализаторами» мои бывшие сотрудники-химики, к которым я часто заходил в последний год жизни в Одессе. Именно у них я впервые увидел изыск нового времени – дряную водку, запечатанную в пластмассовый стаканчик. От своих доходов девочки наливали мне стакан кофе, подавали пару сосисок и такой стаканчик. Круглый скверик перед вокзалом полностью оккупировали белые пластмассовые столики и стулья, и в кафе круглосуточно крутили песню Гарика Кричевского, вполне соответствующую моему отъездному настроению:

На Староконном рынке я не припомню питейных заведений в черте базара. Зато там был овощной павильон, где наша лаборатория отоваривалась многие годы «Лидочкой и Бэллочкой» («Лидией» и «Изабеллой»). А напротив ворот на ступеньках отпускали пиво и в этом месте было вечно мокро и воняло кислятиной. Далее находилась пельменная, в которой отродясь не было пельменей, т.к. основным доходом персонала давно стала сдача тары от распиваемых в душном помещении вина и водки. На отрезке от ул.Косвенной (Вегера) до автовокзала было целых три пивных будки. А на автовокзале в первые годы после его открытия на втором этаже находился один из самых современных баров, который некоторое время соперничал даже с «Оксамытом». Чуть в сторонке, ближе к ул. Разумовской (Орджоникидзе), молдаванский люд приветливо встречало кафе «Соняшник», где в одной части можно было неплохо перекусить, а во второй – выпить бутылочного вина и водочки на разлив.

И наконец, на новом морвокзале на втором этаже было два бара. В одном из них разливали высокосортные сухие бутылочные вина. А во внутреннем баре к вечеру собиралась молодёжь, заказывали коктейли, кофе, мороженое. Здесь было весело, из расположенного внизу ресторана доносилась музыка и желающие танцевали на пятачке перед стойкой, очень стильно оформленной. А гостей, приезжавших со всех концов страны, принято было водить в ресторан, расположенный на крыше морвокзала. Сейчас всё это подверглось коренной перестройке и о самом новом морвокзале я могу судить только по фотографиям.