|
|
Вдоль стен, исписанных
защитниками демократии: «Они не
пройдут», шли люди, читали, ругали
гэкачепистов и вспоминали, как
защищали «Белый Дом».
По Герцена я спускалась от Центрального Дома Литераторов, куда регулярно ходила пить кофе, а меня регулярно не пускали, считая, что я еще не написала на «кофе попить». И я уходила вдоль надписи «они не пройдут» с мыслью: - «надо что-то придумать, чтобы проходить не от случая к случаю, а регулярно». Позвонила другу, говорю: - Друк, надо придумать! - А, - говорит Володя, - это просто, - приходи сегодня в клуб, будет где мыслью развернуться. Приходи в обнажающей суть одежде, сегодня такая форма! Я пришла. Возле режиссера Евгения Славутина стоит поэт Виктор Коркия и пошевеливает усами. - О, - говорит Коркия, Женя!: «Прочтя поэзию Ильницкой, ушел на пенсию Щербицкий,* даст Бог, - стихи ее прочтут и те, кто вслед за ним уйдут!» (* Первый секретарь ЦК КПУ). - Привет! - радуюсь я встрече, но подходит поэт Нина Искренко, и я радуюсь - в квадрате! Потому что Нина с текстом, - а это надо не только слушать, это надо видеть! ..Не отвлекайтесь - Спички есть? - без перехода спросила Нина и вручила свечу. Мы вошли в зал, где поэты перепутались с воздушными шарами - шары разлетались, поэты держали паузу. … Грустный Арабов листал книжку 10 на 13 с тормозящим названием «Автостоп». Я остановилась, захотев такую же. Юра протянул книгу, размашисто написав «С уважением». И отчеркнул ногтем безо всякого уважения: - Товарищ Ежов и товарищ Ягода! - Арабов грустно смотрел на свое «Посвящение в поэты» через мое плечо, а я читала вслух: - Вот голова моя, как початок, - Я сидела со свечой и Арабовым, а поэты шли, и шли на огонек, и шел дождь за окном. И, еще не сбривший бороду Женя Бунимович, объявил, что группа главных поэтов Советского Союза собралась на торжественное открытие клуба, с целью утвердить устав, название, для потанцевать и обменяться мнениями. - Слава КПСС! - тихо, но внятно сказал поэт Бонифаций, написавший на баррикадах 21 августа: Горбачев лучше Крючкова, Бонифаций в банте, пришпанеренным английской булавкой к борту пиджака, скромно представился, беспамятно знакомясь в четвертый раз: - Лукомников второй, типа Бонифаций. И заметил, строго улыбаясь - к стишку приписка сделана, мол, глава государства познается в сравнении. Кто ж спорил! Раздались звуки менуэта, это поэтов, читающих стихи то с прищурами, то с намеками, то с идиоматическими выражениями, облагородили танцоры - студенты, она в черном бархате, сплошь локоны над изящнейшими плечиками, он - тоже в локонах, и в возрожденческой осанке, а джинсы - со стрелками. Исполнили, как в музыкальной шкатулке, звеня точеными локотками, ресницами соприкасаясь - классический менуэт. Выдержав менуэт - паузу, Бонифаций произнес: - Все здесь свои! Подпишем листы протеста против преследования государством поэтов, употребляющих неподцензурные идиоматические выражения мыслей, чувств и образов! И еще подпишем… и с опаской посмотрел на строгую Юнну Мориц. Но Юнна Петровна смотрела в даль… Нам внемлет вечность, - сказал Герман, и продолжил: уж близится проблема: - есть девушка, жена поэта. И она беременна! А он отец и есть, тот, кто неудачно пересек границу дозволенной жизни, кто хотел перейти в свободный мир, но на границе пограничники, и молодые не прошли! И оказались молодожены за решеткой. Жена выпущена «на подписку», подпишем же протест! В защиту свободы, любви и рождения там, где этого хочется, а не там, где случается, - слава КПСС! Слава, слава, подумала я, подписываясь, вслед за Юнной Мориц и Иваном Ждановым, на подписном листе. Сейчас время, когда КПСС, та, что ум и честь и совесть, запрещена. Как нам теперь без ума и чести, без совести - как? О, ироничные поэты, употребившие одиозную аббревиатуру, что ж мы так горько шутим, …а подписные листы не шутейно пошли по рукам, и нам все еще оставалось желать лучших времен. Клуб Поэтов Советского Союза единоручно подписался под надеждой на лучшее. КПСС продолжал заседание - и были это чтения, кружения и проявления сути, и было это создание Союза, Отечество которому Слово. В нем проявилось знание, что гласность это… перестройка, а перестройка … «Все слова не о том, рифма гласности - лажа. Авангардная роль - несусветная б…дь. Перестройку проводит кремлевская стража, козырнет ей в ответ аппаратная рать»… - внятно, по Бонифацию, сказала я Володе Друку. И он подтвердил формулу готовностью отъехать туда, где иные рифмы. На что, мрачнея, Бунимович, прозревая грядущие события и полномочия свои, строго обратился к Поколению: В пятидесятых рождены. На разных языках говорят поэты - мелодичных или резких, метамета или эзотери…но всегда на смену русскому приходит английский, с американским прононсом…а как без этого? И кто виноват, и что делать, если даже друг Друк, зачем-то, сказал: - А почему Клуб Поэтов Советского Союза, а не США? Помолчали все, подумали, и решили, что увеличение объема и есть проявление сути. И приняли в Союз американца Джона Хайка, который поклялся на уставе в верности. Нина Искренко, сама любезность, - тут же перевела на русский Хайка, но не то стихотворение, что он прочитал, а то, что подумал. А никто и не заметил, ибо радостно плюсовали к родной аббревиатуре КПСС - двоюродную США! Ах, не могут быть несерьезными поэты. Даже бытовое они на языке бытийственном, с правдорубом в унисон, излагают: Уронил я в унитаз Это чтобы видеть лучше! И, иртеньевского глаза всевидящего не уклонясь, серьезный лирик быта Владимир Тучков, во главу всего поставил свое - «Экологическое»: Если бы я был тараканом, И под взором глаза из унитаза, внезапно признался в ветрености суровый Юрий Лоренс, и тут же осветил ответственно еще одну проблему поэтов: Я знаю: душа моя ветер, «…мол, не сразу, конечно, но со временем станет «понятен читателям закон размещения слов…» обязательно поймут, благодаря гласности. Недаром собрались 3 октября1991 года из разных стран и городов России, Америки, Украины и Казахстана учредители клуба с запрещенным сокращением КПСС+США, что равно надежде на лучшее, однозначно! Поэтам ведом закон самостояния, поэты очень не любят, когда что - нибудь запрещают. Они протестуют против сути - сутью. А против формы - формой. Потому, когда весна набухает грозою, но осень еще в разгаре, а холода далеки, поэты договорились: о том,что на «ум, честь и совесть», читай КПСС, (коммунистическая партия Советского Союза) есть иной ум, читай: КПСС, (клуб поэтов Советского Союза). Когда-то жил в Одессе, а потом в Ленинграде, а потом за рубежом - поэт пластичного образа и жесткого смысла, Алексей Цветков, он тоже о надежде говорил: Не строй невинного цыпленка Так что - да здравствует КПСС! Клуб Поэтов огромной страны, имя которой Мир. Член КПСС с октября 1991 г. Ольга Ильницкая. Москва-Одесса. P.S.1: Главному редактору «Вечерней Одессы» тов. Деревянко Б.Ф. Уважаемый Борис Федорович! Всегда ценю Вашу газету за объективность, чистоту, порядочность. Тем не менее, глубоко возмущена тоном статьи О. Ильницкой в «Вечерней Одессе» за 14.10. 91г. «Да здравствует КПСС!» Эта шутовская статья на уровне юмора последнего КВН - недостойна «В.О.», нельзя издеваться над тем, что дорого многим из нас. Сейчас ваша газета - наиболее популярна среди жителей города, на нее охотно подписываются, но нельзя коллективу забывать о том, что он просил нашей материальной поддержки. Из-за подобных статей может случиться так, что не «только кофе попить», а «поесть не будет чего». Судьба КПСС не тема для шуток журналистов. С искренним к Вам уважением Рымова В.В. член КПСС с 1967 г. 16.10.91 г.P.S.2: В Редакцию газеты «Вечерняя Одесса» от читателя: Это как же все понимать?: «Позвонила другу, говорю: Друк, надо придумать…- А, - говорит Друк, - а, это просто, - приходи, будет где развернуться мыслью….Пришла». Лучше бы не приходила! Эта Ильницкая часто хулиганит, и все ей с рук сходит. И это тоже?! Она поэт, поэтому и я скажу стихами: Прежде я к КПСС С негодованием и возмущением - Ф. П. Бараев: 21.10.91г Послесловие с эпиграфом: «Поэты вымерли, как туры. Где КПСС, не та, что КПСС, а Клуб Поэтов Советского Союза? Ау, поэты! Почему мы …не долетаем до…середины Днепра, как минимум?! «…Потому, что век наш весь в черном, он носит цилиндр высокий, и все-таки мы продолжаем бежать, а затем, когда бьет на часах бездействия час и час отстраненья от дел повседневных, тогда приходит к нам раздвоенье, и мы ни о чем не мечтаем...» Идет ХХ1 век. Он идет…Поэты, АУ!
Член КПСС с октября 1991 г. Ольга Ильницкая. Москва-Одесса. |
||