Мой творческий путь отнюдь не был усеян розами. Стихи пишу со школьных лет. С юности подавал большие надежды. Мои ранние опусы получили высокую оценку таких мэтров как Максим Рыльский и Николай Ушаков. Но неприятие системы, неприятности с КГБ, «собеседования», «допросы», «превентивные аресты» привели к тому, что в течение двадцати лет (1969 - 1989) я не публиковался. Был «широко известен в узком кругу» друзей-поэтов и любителей поэзии.

Я был очень резким молодым человеком, робости перед классиками не ощущал, открыто порицал любые проявления конформизма. Только с годами стал понимать, насколько тяжело было этим мастерам «держать планку» в тех невероятно сложных условиях. Ведь тогда ценой неосторожного слова были жизнь, свобода. Но для себя решил твёрдо: никаких компромиссов. Уж лучше молчание, чем игра в поддавки.

Как отношусь к нынешним молодым? С искренней любовью, всеми силами стараюсь поддержать. Тринадцать лет веду литстудию, два года вёл ещё и детскую студию. «Пробил» приём в Союз писателей Украины по «льготной схеме» - без приёмных комиссий - шести молодых поэтов. Поверьте, совершить этот «подвиг», кстати впервые в независимой Украине, было нелегко. На заседании Президиума дрожал так, как будто принимали меня.

Всегда пытаюсь помочь опубликоваться, сказать доброе слово. Не для благодарности, нет. Сейчас другое поколение молодых, у них немного другая мораль. Когда-то Рыльский написал обо мне страничку в предисловии к антологии «Счастливого пути», и я ему благодарен на всю жизнь. А теперь печатаешь молодых, а они ревнуют друг к другу: почему у того взял пять стихотворений, а у меня - два. Вместо благодарности - обиды, ревность. А ведь поэзия - дело субъективное: помогаешь прежде всего тем, чья поэзия тебе ближе, кого ты считаешь по-настоящему талантливым. Когда-то наш земляк Лев Озеров написал:

К сожалению, этот афоризм справедлив по сей день. Но наш долг - продолжать делать своё дело при любых обстоятельствах.

Я уже немного ответил на этот вопрос. Безусловно, я писал все эти годы, хотя без надежды выйти к читателю. Николай Николаевич Ушаков утешал меня давними своими строками:

Конечно, без узкого круга любителей моей поэзии, я бы эту «пытку замалчиванием» не вынес.

Хотя были в моём положении и преимущества: не надо было оглядываться на цензуру. Я не знал редакторских ножниц, не страдал «синдромом внутреннего редактирования». Да, двадцать лет не печатался, зато теперь мне не стыдно ни за одну мою строку.

Вы правы, о том, кто есть поэт, что есть поэзия, сказано много. Мне ближе других определение Поля Валери: «Поэзия - это симфония, которая объединяет мир, что нас окружает с миром, который нас посещает».

В этой формуле, если не все, то многое: поэт - творец своего мира (который нас посещает) и в то же время «симфонически» связан с реальным миром (который нас окружает). Быть творцом своего мира - прежде всего обладать своим голосом, своей поэтической интонацией. Можно выработать поэтическую технику, но свою интонацию так и не обрести. Я, каюсь, грешен: раздавал авансы в предисловиях, в высказываниях, в выступлениях, мол, такой-то (такая-то) уже освободились от влияния, а потом с горечью убеждаюсь, что это не так.

Мне не хочется пространно отвечать на этот вопрос. Думаю, ответ очевиден: русская литература была, есть и будет. Если уж она не погибла в советское время, то сейчас ей сам Бог велел здравствовать.

Я по складу характера не консерватор, склонен к поддержке нового, неизведанного. Тем более компьютерной сети. У меня одна из последних книг так и называлась «Вирус любви» и вышла всего через полгода после появления нашумевшего «I love you» в Интернете.

Так что сетевая литература мне по душе. Вы, очевидно, заметили это на фестивале. Это вообще новая страница в творческом общении, у которой невероятные возможности.

«Бумажную» литературу, книгу это направление не вытеснит, а вот дополнить друг друга органично они смогут. Дай Бог, чтобы так было.

Для меня не существует приоритетных тем. Я никогда не ставил себе задачу - написать на такую-то тему. По-моему, это соцреалистический подход. Приоритетно то, что волнует тебя в данный момент. Лирика - искусство запечатлеть мгновение, передать сиюминутное состояние души. М.б. через миг я буду чувствовать иначе. И «схватить» эти нюансы настроения, переход от одного состояния души к другому очень интересно в творческом плане и очень непросто. Чемпион здесь - Марина Цветаева.

Я знаю очень много стихотворений наизусть, люблю многих русских поэтов, у некоторых отдельные стихи, у других - всё творчество целиком. Вот, например, четверостишие:

Уверен абсолютно, что никто из пользователей Интернет-сайта не назовёт автора. Не буду томить, открою тайну. Это забытый, к сожалению, киевский поэт начала века Александр Вознесенский. А в ориентирах я вряд ли оригинален - Пушкин, Баратынский, Блок, Цветаева, Ахмадулина, Бродский…

Слепо следовать моде, по-моему для поэта убийственно. Хотя, конечно, время всесильно, оно диктует своё, манера исподволь, помимо воли автора меняется. Но всё должно быть органично, соответствовать состоянию души. Тогда и у поэта появляются хоть какие-то возможности для реванша, пусть локальной, но победы над временем.

Это очень интересный, глубокий вопрос. Сейчас у многих на слуху теория «крови», «почвы». Даже Пастернак писал когда-то:

Но не всё так просто. Чтобы долго не рассуждать, приведу пример. Пауль Целан - выдающийся австрийский (немецкоязычный) поэт. Это еврей, родившийся в Черновцах и проживший там 24 года из своих 49. До 1918 г. Черновцы принадлежала Австро-Венгрии, в семье Целана говорили по-немецки, он учился в немецкой гимназии. Во время войны вся его семья погибла в гетто, ему удалось спастись, перебраться в Бухарест. Он прожил там недолго, ему повезло ещё раз - незадолго до прихода к власти коммунистов в 1947 г. он сбежал в Вену, жил там несколько месяцев до переезда в Париж. И это было единственное время в его жизни, когда он жил в немецкоязычной стране. А потом был парижанином, пока не прыгнул в Сену с моста Мирабо. И стал выдающимся реформатором немецкой поэзии. Конечно, всё накладывает отпечаток: и среда языковая, и культура той земли, где родился, провёл детство, и кровь, и молоко матери, и исторические корни, и гены. Но это не математика, тут нет прямой зависимости ни от одного из факторов.

Я, конечно, дитя русской культуры. Без ложной скромности, скажу, что знаю русскую поэзию неплохо. Но знаю и украинскую; хорошо знаю историю Украины, еврейскую историю. Читал Ветхий Завет не сейчас, когда это модно, а в молодости, в советские времена.

Украинским владею свободно. Написал на нём несколько стихотворений. Одно из них написано в начале семидесятых, когда моего друга Василия Стуса арестовали во второй раз.

Я прочёл тогда эти стихи только одному человеку - украинскому поэту, близкому моему товарищу Володе Забаштанскому. Он был членом парткома Союза писателей, знал наизнанку системы и сказал мне:

- Открой кран, чтобы вода шумела (боялся, что нас подслушают, а тогда за эти строки можно было схлопотать солидный срок).

Я уже немного говорил об этом. Основной критерий - свой взгляд, свой голос, своя поэтическая интонация. «Каждая собака должна лаять своим голосом.» (Чехов). 

Тут весьма тонкая грань. Когда-то лет сто тому назад Валерий Брюсов в статье о Николае Минском писал об определённой школе поэтов, для которых «размер стихов не имел никакого отношения к их содержанию, рифмы брались первые попавшиеся и никакой роли в стихе не играли, а чтобы звуковая сторона слов соответствовала их значению - об этом никому и в голову не приходило. Невыработанный и пёстрый язык, шаблонные эпитеты, скудный выбор образов, вялость и растянутость речи». Всё это часто усугубляется плохим знанием русского языка, о «мерцании семантики», конечно, нечего и говорить.

Прошло сто лет, а характеристика Валерия Брюсова звучит так, как будто она написана сегодня.

Конечно, проблема есть. Моё мнение: от острой её постановки она лишь углубится. Я не понимаю людей, которые, прожив десятки лет в Украине, не выучили украинский язык, а сейчас сетуют, что их притесняют, заставляют учить мову. Это, по-моему, одно из первейших качеств интеллигента - знать язык народа, среди которого живёшь.

Вот так плавно перешли к фестивалям русской поэзии. У меня эта идея возникла давно, более десяти лет назад, едва я только обрёл «легальный статус». Потому что в Украине много интересных русских поэтов, но они были слабо связаны, мало знали друг друга - тогда, десять лет тому, ещё Интернета не было.

Однако всё оказалось не так просто. Необходимо было найти спонсоров, официальную поддержку. Мне помогло, что за это время я стал заместителем Председателя Киевского отделения Союза писателей, председателем комиссии СПУ по межнациональным связям.

Кроме творческого общения, информационного начала хотелось бы ещё и традиции продолжить. Ведь Украина - исток мощнейших тенденций, определивших весь ход развития русской поэзии в ХХ веке: символизма («киевские прасимволисты») и футуризма («Гилея»). Сейчас, правда, немногие помнят об этом. Я знаю в Киеве поэта, который закончил высшие Литературные курсы в Москве, но «Гилея» пишет через е. Вот так…

Как бы там ни было, но с началом нового тысячелетия в 2001 г. мы с Божьей помощью провели первый фестиваль. Это символично. Надеюсь, он растянется на весь ХХІ век.

Что касается альманаха, то он безусловно выйдет, как только я освобожусь от «киевской антологии». Всех представить в творческом плане просто невозможно - более 90 поэтов. Это будет окрошка какая-то. Мы, наверное, всех участников перечислим, а дадим избранное - то, что на редколлегию произвело наибольшее впечатление. Дадим и другие интересные материалы по истории русской поэзии Украины - их у меня накопилось много.

Я понимаю, что опять будут обиженные, возмущённые и т.д. Но я привык - не впервой.

Параллельно я уже подготовил не такую полную, но тоже довольно объёмную антологию современной русской поэзии Украины - более 50 авторов. Во время моего выступления на мюнхенском фестивале русской поэзии организаторы фестиваля предложили мне от имени Толстовского Фонда стать составителем. Издание уже подготовлено и отправлено в Германию Эмигрантскую часть готовит замечательный поэт Ольга Бешенковская. Она уже выпускала аналогичное издание «Город-текст» (поэзия Петербурга).

В свете всего сказанного и такой перегрузки, надеюсь, Вы меня простите за некоторую задержку с ответами на Ваши вопросы.

На этот вопрос мне отвечать больно, ибо совсем недавно трагически ушёл из жизни мой близкий друг 3-ий ПредЗемШара Леонид Николаевич Вышеславский.

А начиналась эта литературная игра в полуголодном Харькове в 1920 г., когда Сергей Есенин на сцене драмтеатра короновал Велимира Хлебникова. Велимир стоял босой в длинной холщовой рясе и после каждой фразы Есенина тихо говорил ": «Верую» (у меня есть стихотворение «Молитва Председателя Земного Шара» с таким рефреном). События эти подробно описаны в «Романе без вранья» Анатолия Мариенгофа. Тогда же Вице-Председателем был провозглашён известный в те годы поэт, ведущий футурист Украины Григорий Петников. Следует сказать, что за несколько лет до церемонии Хлебников и Петников опубликовали поэтическое «Воззвание Председателей Земного Шара» - страстный протест против мировой бойни и призыв к установлению на земле власти гуманитарной элиты. С тех пор институт Председателей ЗемШара - и второй Председатель - Григорий Петников и Третий, которому он передал титул - Леонид Вышеславский, поддерживают эти благородные идеи человеколюбия. В годы «правления» Леонида Вышеславского к ним добавилось стремление крепить литературные традиции русской поэзии, преемственность поколений, поддержку талантливой молодёжи в поисках новых путей выразительности.

2 августа 1998 года Леонид Николаевич объявил меня своим наследником и Вице-Председателем, подписал специальный диплом. Сама церемония проходила в недостроенной ещё Михайловском Соборе Киева в присутствии 300 студентов Киевской духовной академии.

Есть Знамя Председателей ЗемШара, изготовленное по описанию Велимира Хлебникова - красная молния на голубом полотнище. Есть нагрудный знак - восьмиконечная звезда из титана, сваренная специальной сваркой в Институте им. Патона Академии Наук Украины. Третий фестиваль русской поэзии Украины проходил под эгидой этого Знамени. Надеюсь, что эта своеобразная литературная игра не прервётся, продолжится и в будущем. Во всяком случае я буду стараться.

Вот добрались и до последнего вопроса. Я и так уже утомил всех длинными рассуждениями. Так что отвечу кратко, без лишних подробностей. Я - человек увлекающийся. И этот вирус неизлечим.

Спасибо Вам, Танечка, мне интересно было с Вами беседовать.