Псалтирь – книга древних религиозных откровений, – пророческая, молитвенная, богослужебная, но вместе с тем – лирическая, поэтическая. Вдохновенные псалмы царя Давида и других псалмопевцев стали источником вдохновения и нравственной аскезы для многих и многих поэтов. Если говорить о русской поэзии, то первой на Руси «преданной тиснению» книгой стихов была «Псалтирь рифмованная» Симеона Полоцкого, который, разумеется, пользовался церковнославянскими текстами Священного Писания. Крупнейшие русские поэты за два с лишним столетия обращались к псалмам: от Ломоносова и Державина до Бунина, Шенгели и Федора Сологуба. Но за исключением Полоцкого, Псалтирь служила нашим поэтам опорой для самовыражения, прикасались они к ней эпизодически, и, собственно, переводом их опыты не назовешь – это были вольные переложения, которые вполне можно считать оригинальными произведениями. Иными словами, в псалмах реализовалась мощь их поэтического дара, проявилась яркая индивидуальность, обретая религиозную направленность.

Вера Горт на заре ХХI века подошла к своему труду иначе. Она задалась целью перевести на современный язык слитное песенное разноголосье древних пророков, причем, перевести с иврита, где голоса их не подверглись неминуемому искажению от перевода, пусть и удачного, на другие языки. При таком подходе волей-неволей возникает необходимость отказываться от себя ради передачи в доступной для нынешнего читателя форме особенностей языка первоисточника. Задача, прямо скажем, благородная, но трудоемкая, требующая особого терпения и любви к предмету. Человека, взявшегося за такой труд, с полным правом можно назвать подвижником. Как несомненно был подвижником Гнедич, взявшийся за перевод «Илиады» Гомера. Оговорюсь, что под фразой «отказываться от себя» я подразумеваю отказ от поэтического своеволия, от полноты творческой свободы, которую приходится ограничивать присущими жанру рамками. Художественный вкус, чувство меры, чувство слова, филологические способности, естественно, остаются за автором.

В затеянном деле на пути возникает много «подводных рифов». Например, есть опасность впасть в анахронизм, который заключается в нарушении хронологической точности в употреблении слов, связанных с определенной исторической эпохой. Так многие слова из современного словаря «не имеют права» употребляться в текстах трехтысячелетней давности. Далее, «бескорыстный разговор с Богом» не терпит сложных, пусть и ярких, метафор, никакой выспренности в выражениях, никаких изощренных художественных приемов. Ну и многое другое… Мне кажется, автору с честью удалось обойти подобные «подводные рифы».

Надо сказать, книга снабжена довольно объемным справочным материалом, многочисленными сносками и разъяснениями. Для современного читателя такое академическое подспорье просто необходимо. На титуле указано, что она претерпевает уже второе издание, исправленное и дополненное. С одной стороны, это значит, что автор не переставал работать над ней и после первого ее выхода; с другой – она нашла отзыв у современников; как я знаю, первый тираж разошелся довольно быстро.

Что ж, будем читать и первую, и вторую редакции, какие попадутся, и поблагодарим Веру Горт за терпение и отвагу в таком, я уверен, нужном в нашу эпоху деле.