Уже после отъезда семьи дочери в эмиграцию. 

Подачи мной в связи с этим документов в Овир.

 Опубликования в местной "Вечёрке" стихотворения "Вечерняя Одесса" и связанного с этим обстоятельством скандала в редакции, не уточнившей, что стихи автора о любви к родному городу сегодня принадлежат уже человеку, собирающемуся его покинуть. 

Поскольку я работал до последнего, предотъездного дня, а был я шофёром такси, как-то вечером, часов около одиннадцати, когда у меня уже заканчивалась смена, я оказался в районе площади, соседствующей с вокзалом и знаменитым одесским рынком - Привозом. И надо же случиться такому: рассчитавшись с последним пассажиром и собираясь направиться в гараж, вижу бегущую ко мне плачущую девчонку лет 10-12, просящую меня"помочь ей найти дом, в который они с мамой приехали".Оказывается, ей дали открытку бросить в почтовый ящик, что "на углу". Бросить-то она бросила, а откуда к нему направилась забыла начисто. Естественно, я не мог её оставить в таком положении, и раза два объехал площадь Кагановича - так она тогда, кажется, именовалась, пока узнала она дом, из которого вышла - оказался он в начале Водопроводной улицы, являвшейся одной из сторон площади.

Едва вышла она из машины и вбежала в подъезд дома, как заднюю правую дверь открыл какой-то мужчина с пистолетом в руке, представился работником органов, сказал, что ему нужна моя помощь в задержании двух опасных вооруженных преступников. Они, мол, прошли по Водопроводной и уже свернули влево по площади, нужно поехать им навстречу и задержать во что бы то ни стало!

Его обращение ко мне, подкрепленное показом известной книжицы было просьбой, но решительной, и я, нисколько не колеблясь, принял участие в намеченной им операции.

В верхней стороне квадрата площади был ларёк по продаже кваса, пива (да напитков и покрепче), которые в Одессе именовались "Голубыми Дунаями". Ибо деревянные ларьки эти, разбросанные по городу, сплошь окрашены были в голубой цвет.

Я быстро развернул машину и поехал идущим типам навстречу. Поставил её, вплотную прижавшись к "Дунаю". Ломик монтировки, что был под сиденьем, уже был в моей руке. Пистолет - у моего "пассажира". И стали у ларька ожидать мы приближения уже близко шедших, оглядывавшихся поминутно, двух этих типов.

Когда они приблизились буквально на пару шагов, мой "последний пассажир", а это, вернее, оказался, и был он довольно опытный и смелый работник ОББ (отдела борьбы с бандитизмом - был такой в Одессе), он появился перед ними и крикнул - руки вверх, б...ди, и за голову их, или стреляю!!!

Картинка была такая: оперативник (назову его так) оказался с левой стороны от меня, напротив идущего навстречу правого типа. Мне достался левый из шедших в нашу сторону.

Этот, что был против меня, поднимая руки, умудрился все же выстрелить из пистолета, что был у него в руке, да выстрел его пошел в ноги мне, в землю, в никуда, к счастью, потому что мне повезло на мгновение, видимо, раньше ударить по "дуре" его - своей, немало послужившей мне монтировкой...

А дальше все было буднично и просто: под прицелом уже двух пистолетов задержанные были усажены в мою машину на заднее сиденье, сам же мой "пассажир" стал коленями на то, что правей моего, направив стволы прямо в их телеса, а мне сказал мчать в первое отделение милиции, что было в квартале от вокзала, на углу улиц Пушкинской и Малой Арнаутской.

Поскольку ворота дома милиции были всегда настежь открыты, я влетел прямо в подъезд, где с левой стороны был вход в отделение, нажимая кнопку клаксона. Собственно, я мчался в отделение, сигналя не переставая, обгоняя машины, пройдя на красный сигнал светофора вокзальной площади, благо трамвая, пересекавшего её по улице Чижикова не было. Конечно, тут сразу же высыпали в подъезд его работники, машину окружили, и задержанных нами - пишу "нами", потому что мне, помимо устной благодарности записали на обратной стороне путёвки кратко: "водитель такси Михаил Талесников совершил героический поступок, помог нашему оперативнику задержать двух опасных, вооруженных преступников..."

Их "извлекли" из машины, увели вглубь отделения.

Вернувшись в гараж, я, естественно, рассказал подписывавшему путёвку дежурному механику о происшедшем. Затем и водителям в диспетчерской, сдававшим кассу.

Путевой лист мой переходил из рук в руки, запись милиции читалась в голос. А мысль снять с него копию в голове у меня по тем временам даже не промелькнула. Да в ту пору копировальных аппаратов, кажется, и не было - где им, мыслям, возникать на голом-то месте?

Шофёры моей бригады (и не только - такое могло бы случиться с любым) ждали от администрации вынесения мне то ли благодарности, то ли чёрт те знает чего ещё.

Я же в то время со дня на день ждал вызова в Овир для получения визы на выезд из страны, который тут же, к слову, и пришел. О чём я и поставил администрацию в известность немедленно, подав заявление на увольнение. Мне предложили новую машину, ведь я был и трубачом, и ведущим Эстрадного Оркестра Такси. Пользовался некоторым авторитетом.

Естественно, отказался, мои дети уже были за рубежами СССР, а я поехал бы за ними хоть на край света.

Таким образом пришел к концу мой более чем 25-летний стаж работы в Первом Одесском Таксомоторном Парке.

И все же хорошо, что девчонка забыла дом, из которого выбежала к почтовому ящику. Есть мне на старости лет кое-что и вспомнить из своего непростого, сегодня уже далёкого прошлого...

Июль, 2006,
USA