Маргарита Шарапова   

КРОВАВЫЙ 
 ПОГОСТ  

Роман. Окончание   

...


Воскресным теплым тихим вечером он явился на кладбище к свежему
захоронению. Вид у мужчины был истерзанный: волосы всклокочены, одежда
измята. Подвыпивший. Не совсем ясно осознавал он, чего хочет совер-
шить. Присел на корточки возле могилы, поторогал землю рукой. Она еще
не высохла. Ковырнул. Брезгливо стряхнул испачканные пальцы. Неподале-
ку торчала, воткнутая в землю, лопата, случайно забытая после похорон.
Он поднялся и зачем-то взял ее. Повертел задумчиво, вдруг оглянулся
воровато и вонзил в холмик. Копнул, отбросил грунт. Замер и зыркнул по
сторонам. Копнул еще. Бросил лопату и внезапно заплакал, сопливо да
еще и всхрюкивая как пацаненок. Успокоился так же внезапно как и заре-
вел. Схватил вновь лопату и начал рыть, остервенело, не озираясь и не
останавливаясь больше.
Пот лил с него градом и сип вырывался из горла когда лемех лопаты
вонзился в доски. Он замер и опустился на колени. И завыл вдруг: про-
тяжно, закинув по-звериному лицо.
Уже совсем стемнело. Где-то залаяла собака и завыла тоже.
Мужчина примолк прислушиваясь. Собака все подвывала. Он начал
расчищать крышку гроба то и дело замирая испуганно.
Собака наконец прекратила выть и он набросился на заколоченную
крышку яростно куроча ее. Сорвал и вытолкал наружу. Кинулся трясясь и
всхлипывая к телу усопшей женщины.
- Поцелуй меня, обними... - бормотал обезумевше трупу.
Мертвая не отзывалась.
Некрофил потянулся губами к белому рту, но тот вдруг разомкнулся
и в ямке его кишели черви.
Мужчина будто опомнился, вскочил и в панике стал карабкаться на-
верх, но сорвался и упал на мертвую.
- Жутковато тут, - услышал вдруг снаружи девичий голосок.
И словно окаменел вжимаясь в труп.
- Ерунда, - вторил девушке юноша, - зато уж наверняка никто не
помешает.
Это были, безусловно, Витёк Елдырин с Мариной Фроловой.
Лежащий в яме настороженно прислушивался к доносившимся с поверх-
ности звукам: бессвязному любовному лепетанью, а затем характерным
стонам и... И он почувствовал невероятное возбуждение, и стал оглажи-
вать ледяное лицо мертвой женщины, зажмуриваясь и отворачиваясь от ки-
шевшего червями рта.
Наверху вдруг вскрикнули. Послышалась перебранка и лай собаки.
Внезапно собака очутилась возле могилы и залаяла вниз. Он замахнулся.
Собака шарахнулась, но тут же опять подбежала к краю могилы и залаяла
вновь.
Мужчина заполошно вскрикнул и тут же испуганно примолк, струхнув,
что нелепым вскриком выдал себя. Так оно и было.
В ответ долетел визг девушки. И опять перепалка ее с парнем. А
потом окрик сторожа. Девушка с юношей вскочили, побежали и с разбегу
провалились в яму. Из нее раздался истошный вопль в три глотки.
Сторож, светивший в кустах фонариком, немедленно погасил его и
заторопился прочь. Собака, весело лая, неслась впереди него.
А трое сидели в яме на трупе и смотрели дико друг на друга. Нек-
рофил был изрядно перепачкан в земле: и одежда, и лицо. Только свети-
лись безумием глаза. В ночи трудно было определить кто именно это.
Первым опомнился парень и рванулся кверху. Девушка вцепилась в
него, но тот отбрыкнулся с поросячьим визгом и убежал.
Некрофил тут же уцепился за край могилы и вылез наружу. Отбежал,
но вернулся и протянул девушке руку:
- Давай помогу!
Она заскулила, забиваясь в угол:
- Нет-нет, не убивайте меня! Я никому ничего никогда не скажу!
- Я не убийца! - обиделся он и спрыгнул вниз.
Девушка тряслась и в смертельном ужасе таращилась на мужчину. Он
цапнул ее за запястье, поддернул и она встала. Он выпихнул ее под зад
наверх и приказал:
- Беги!
Но она настолько обессилила от пережитого потрясения, что валя-
лась на земле как куль. Он вылез сам, постоял над ней тяжело дыша.
Наклонился и рукой откинул с ее лица волосы. Осклабился в улыбке, ко-
торая засветилась люминисцентно при лунном блике. Что-то дьявольское
было во всем его облике.
Девушка завопила:
- Не-е-ет!!!
Он поморщился, попятился и поскакал прочь, оставив ее в полном
одиночестве возле оскверненной могилы.


...


Утром в понедельник некрофил очнулся в собственной бане. Не пом-
нил как тут очутился, но, поразмыслив, решил, что, вероятно, после
страшной ночи захотелось как следует прожариться, отпарить всю грязь.
Спал он голым на мокром полк_1Е_0. До сих пор еще в парилке было парко и
удушливо. Он выполз наружу и нашел свою одежду, замоченной в бочке с
дождевой водой, собираемой для полива огорода. Быстренько выполаскал и
развесил в саду на ветках яблонь. Переоделся в чистое и поехал в Ря-
зань. Решил показаться психиатру, поскольку происходящее с ним пугало
его самого. Но в городе к врачу так и не решился зайти. Пошатался по
улицам и поехал обратно восвояси.
В рейсовом автобусе на Запрудное его притиснули к телу очень мо-
лодой женщины и он почувствовал неожиданно отвращение: теплое парное
мясо и запах пота. Женщина пихнула его локтем в живот, ругнувшись:
- Чего давите!
Он буркнул извинение. Пассажирка обернулась и он узнал в ней ноч-
ную девушку, которую встречал и раньше, но не выделял среди прочих
юных особ.
- Добрый день! - лепетнул растерянно.
И она узнала в нем ночного героя, хотя тогда он был перепачкан
землей, да и события разворачивались в кромешной тьме, лишь при редких
проблесках лунного света сквозь плотную завесу листвы. Сейчас же муж-
чина был чист, выбрит и вроде бы ничем не выделялся среди других, но
все таки Марина Фролова точно поняла: "Это он!" В глазах ее вновь воз-
ник тот самый пережитый ночью ужас. Ничего не ответив, она заторопи-
лась улизнуть от жуткого человека сквозь плотную толпу к другой двери
и нажала кнопку, требуя остановки. Автобус затормозил и девушка выско-
чила.
Мужчина однако тоже вышел из первой двери. Это было возле вишне-
вой аллеи, ведущей от Запрудного к погосту.
Автобус быстро зафырчал дальше. Их было двое на длинной пустынной
дороге.
- Я закричу, - трепеща от страха проговорила она.
Он замахал руками.
- Не надо, не надо, что ты!
И пошел в сторону кладбища, оглядываясь на нее испуганно. Кажет-
ся, он боялся ее более, чем она его. Девушку этот факт поразил.
Мужчина давно уже скрылся, а она все стояла посреди дороги и оша-
рашенно смотрела на блеск церковных крестов вдалеке.
Конечно, девушка признала его окончательно, но сообщать о неверо-
ятном событии не торопилась. Боялась и некрофила, а также боялась, что
он вовсе и не некрофил, а здесь кроется что-то другое, и заяви она во
всеуслышанье о таких чудовищных вещах, то человек этот навсегда будет
опозорен, да и ей самой будет постыдно существовать. "Надо все как
следует пряснить и если он точно извращенец, то тогда и прищучить не-
годяя", - приняла девушка безрассудно смелое, но отнюдь неверное реше-
ние.


...


Последующие дни для некрофила прошли словно в тумане. Он выпивал
и в сочетании с его психическим состоянием это давало еще более тяже-
лый эффект.
Каждый день он бывал на кладбище. Осатанело разгуливал среди мо-
гил, заходил к сторожу за самогоном. Именно в один из тех дней заклю-
чился их трагический союз. Сторож упивался своей властью над психичес-
ки оступившимся человеком и в последствии поплатился за это жутчайшей
смертью.
А маньяку, после того как Михеич застал его врасплох, сделалось
поначалу даже как бы легче и он подумал уже, что теперь более не захо-
чет обладать трупами.
В четверг первого июля он пришел к окончательному решению, что
избавился от своего странного и мерзкого влечения. Какое-то облегчение
возникло в душе. Немерено поглащаемое все эти дни спиртное словно
сожгло в мозгу клетки, содержащие информацию по извращенной тяге, но
внезапно он узнал, что как раз сегодня хоронят двадцатилетнюю девушку
и некрофильский азарт вспыхнул в нем с новой силой. На кладбище он
помчался со скоростью охотничей собаки, почуявшей добычу. Он даже не
помнил чем занимался в тот момент, когда случайно услышал о похоронах.
Бросил немедленно все и кинулся с такой скоростью будто его тянуло ги-
гантским магнитом.
Похороная процессия находилась уже возле вырытой могилы. Он уви-
дел в открытом гробу бледное лицо девушки и засмотрелся на мертвый
лик.
А Марина Фролова опять приметила его. С группой молодежи толклись
они возле церкви и видела как не замечая никого и ничего вокруг пром-
чался этот человек на кладбище. Другие девушки и парни не обратили на
мужчину никакого особого внимания, но она, конечно, придала значение,
хотя и не проронила ни слова по этому поводу. Лишь покосилась на Вить-
ка Елдырина, но тот явно не узнал ночного маньяка.
Татьяну Агафонову похоронили и некрофил торопливо ушел, но весь
день провел в лихорадочном возбуждении и едва дождался темноты.
Вечером он снова был на кладбище. Отыскал ту могилу, где схорони-
ли днем юную женщину. Под полой пиджака он таил складную саперную ло-
патку, которая имел давным-давно и чисто по случаю, и которой, в сущ-
ности, ни разу не пользовался. И вот лопата понадобилась. Поплевав на
ладони он принялся копать.
Марина же Фролова как раз только-только отвязалась от Витька Ел-
дырина после того, как он кинулся за ней из клуба и овладел в бурьяне
возле церкви, и пошла прямиком к этой же самой могилке Агафоновой
Татьяны. Она хотела затаиться в кустарнике и пронаблюдать, что будет
происходить. "Он явится! - колотилось ее сердечко. - Обязательно явит-
ся!"
Она принялась ждать. Сегодняшний фильм словно раскаленным прутом
пронзил ее позвоночник. Показывали сцену как маньяк придушил женщину в
лифте и тут же стал ее насиловать. Уже бездыханную. Марину будто под-
кинуло: "Ведь сегодня похоронили девушку и этот точно придет на клад-
бище! Нельзя так просто сидеть будто ничего не происходит..." Она
вскочила посреди фильма и рванулась к выходу. "А вдруг я ошибаюсь? -
все-таки смущала ее мысль. - И он вовсе не монстр?" Сперва она хотела
бежать в милицию, но потом передумала и решила удостовериться, что чу-
довище в личине человека существует реально.
И вот она затаилась на кладбище. Ей было жутко страшно ждать, тем
более в одиночестве, но она превозмогла отчаянный страх и дождалась.
Он явился и занялся именно тем, чем Марина предполагала.
Маньяк врылся в землю уже глубоко. Его не видилось. Вылетали лишь
комья земли. Послышалось как корежатся доски. Она подкралась к краю
могилы и заглянула осторожно вниз. "Вдруг все-таки он не того самого,
а чего-то другое делает..." - давала Марина некрофилу последний шанс
на спасение.
Но нет!
Он насиловал женский труп со злой страстью.
И Марину начало рвать и рвота срывалась прямо в яму.
Некрофил обернулся и бросился наверх. Сумасшедший страх обуял
его.
Марина стояла на коленях, оперевшись на руки и кашляла взахлеб.
Он схватил ее за горло, сдавил и заколотил лбом о землю. Опомнился и
за плечи развернул к себе лицом. Девушка не подавала признаков жизни.
Все произошло настолько быстро, что мужчина даже не сообразил, что
случилось. Ему вовсе не хотелось убивать девушку. Он встряхнул ее,
сильнее, сотряс изо всех сил. Она была мертвая. Он прижал ее к себе и
заплакал:
- Зачем, зачем же так...
Лицо ее улыбалось и улыбка эта очаровала его. Он наклонился к гу-
бам девушки, поцеловал их и стал рассматривать лицо убитой, водить по
нему робко пальцами, залыбился.
Наласкавшись, сбросил тело в яму и наспех закидал землей. Обнару-
жил внезапно стоящую возле себя собаку и крупно вздрогнул. В сердце
словно ткнули острым ножом, а потом сдавили прищепкой. Растер грудину,
отдышался и пнул псину ногой, но тут же засюсюкал:
- Прости, собачка, хорошая, хорошая псинка...
Схватил саперную лопатку и спешно пошел прочь, на ходу складывая
инструмент и убирая под полу пиджака.


9.


Капитан милиции Юрий Викторович Пафонов пребывал в душной мили-
цейской конторе и сидел за письменным столом участкового инспектра,
вырисовывая на тетрадном листке какие-то одному ему понятные схемы.
Прежде чем заняться "рисованием" Пафонов распорядился, чтобы были за-
держаны Терентий Фролов, вновь придурковатый Антоша и допрошен по фак-
ту алиби на момент убийства сторожа бухгалтер Шиков. Курмангалиев в
свою очередь должен был пошустрить в Рязани насчет Копылова Валерия
Сергеевича, отправившегося якобы на дежурство, но отсутствуещего на
работе по неизвестной пока причине. Помимо всего прочего Пафонова
сильно смущал, найденный в сторожке Михеича, тротил. "И где он его на-
рыл? - недоумевал Пафонов. - А главное, для чего к часовому механизму
прилаживал? Не так прост был старый пердун..."
- Товарищ капитан! - ворвался в кабинет коротышка Всеволод Разу-
мовский.
- Докладывай, - буркнул не поднимая от листа глаз Пафонов.
- Фролов взят и доставлен, - стоя навытяжку произнес четко
"граф", - на МТС с мужиками самогон хлестал. Антошу пока ищем.
Пафонов же неожиданно спросил:
- Что сказал Шиков?
Лилипутский милиционерик пожал плечами.
- К нему ведь Коромыслов пошел, еще не вернулся.
- Ладно, - Пафонов взял и переломил пополам карандаш, которым вы-
водил линии, кружочки и буквочки, - давай сюда папашку молодого безу-
тешного...
Разумовский похлопал веками, спохватился и выглянул в коридор.
- Колька, заводи Терентия Филимоныча!


...


Старшина Коромыслов обнаружил Георгия Шикова за немудреным заня-
тием на заднем дворе его дома: бухгалтер точил ножницы на специальном
станке. Из-за визга металла о камень, стоящий к участковому спиной хо-
зяин, не заметил подошедшего. Искры оранжевым веером разлетались обок
его тела.
- Мир вашему дому! - громко произнес Коромыслов.
Шиков нервно дернулся. При этом раздался надрывный режущий слух
взвизг и станок заглох. Шиков обернулся и не мигая уставился на мили-
ционера.
- Чего так перепугался? - усмехнулся Коромыслов.
Шиков кривовато улыбнулся, но тут же забыл про улыбку. Вниматель-
но всматривался в визитера.
- Что? - пересохше вопросил он и повторил. - Что?
- Ты, Жора, сегодня на работе-то в конторе был?
- А как же, - Шиков с силой клацнул заточенными ножницами, - с
утра-пораньше.
Коромыслов непроизвольно вздрогнул, смущенно прокашлялся и строго
продолжил:
- А днем чего делал?
- Днем? - Шиков с прищуром осмотрел сабли ножниц, недовольно
скривился.
- Да положи ты их! - сорвался Коромылов. - Я ведь все-таки власть
и будь добр уважать!
Шиков удивленно воззрился на участкового, отложил ножницы и
скрестил руки на груди. Повторил:
- Днем?
- Ну да, днем-днем... Я заходил к начальнику твоему Савостину,
так он сказал, ушел ты быстро нынче...
- Косить ходили с отцом... - Шиков помрщился и выговорил с тру-
дом, - с Леночкиным отцом.
В глазах Коромыслова возник неподдельный интерес.
- Да? Вдвоем?
Шиков процедил:
- Совместно. У нас косогор на два дома выделен был, вот пока не
разъеденились еще, вместе и косим.
- Точно, - кивнул Коромыслов. - Да-да.
Он уже кое-что успел выспросить. И Шикова со стариком Копыловым
действительно видели на косогоре у Авдотьиной рощи с косами. Неподале-
ку косили и другие мужики. Дни погожие, травы вымахали по пояс - самое
время помахать косой-то. Кстати, косари сказали, что и Терентий Фролов
приходил в луга, интересовался, хорошо ли косится, сам, мол, тоже со-
бирается завтра начинать покос. Подспудно и деньжат в долг спрашивал,
но у косарей с собой денег не имелось.
- Когда, Жора, ты домой с покоса вернулся? - продолжил осторожно
Коромыслов. Видели Шикова у Авдотьиной рощи около часу дня, а потом
другие косари разошлись, а этот со стариком все трудился. По неумелос-
ти долго работали. Убийство же сторожа произошло часа в три пополудни,
так что Шиков вполне мог успеть посетить погост.
- Да с полчаса как возвратился, - ответил медленно Шиков, словно
прикидывая что-то мысленно. Во всяком случае так показалось Коромысло-
ву. Впрочем, он тут же ругнул себя за излишнюю подозрительность: "Те-
перь всяк будет казаться каким-то не таким..." Вслух спросил:
- Все это время с Копыловым-старшим не разлучался?
Шиков напряженно ответил:
- Нет. Поинтересуйтесь у него.
Коромыслов разозлился:
- А почему ты, Жора, не спросишь отчего я любопытствую твоей
жизнью?!
Шиков насупился.
- Не знаю. Охота вам, значит.
Коромыслов сменил тему.
- Мать дома?
Шиков кивнул:
- Вон, в окошко давно на нас любуется...
Коромыслов оглянулся и увидел настороженное личико пожилой женщи-
ны: малюсенькое, но с колкими юркими глазками в мелких морщинках.
- Здрасьте! - заискивающе кивнула она. - Что-то стряслось неужели
опять?
- Стряслось! - обреченно вздохнул участковый. - Михеича, сторожа
семидесятилетнего кладбищенского порешили...
При этом Коромыслов как бы невзначай глянул на Шикова. Тот не
дрогнул ни единым мускулом. Зрачки лишь увеличились на миг и вновь
собрались в точку.
- Ох! - закачала головой женщина. - Какое-то лето прямо черное...
роковое... и жара еще африканская! Нострадамус, я читала, предсказывал
в этом году конец света...
Коромыслов не знал ни о каком-таком Нострадамусе, а потому лишь
сварливо буркнул:
- Коса-то, Жора, где твоя?
- Вон стоит, - небрежно через плечо указал Шиков. Коса стояла
прислоненной вверх острием к сараю.
Коромыслов подошел, оглядел лезвие близко-близко, чуть ли не об-
нюхивая носом, потрогал пальцами, заметил:
- Подточить после косьбы-то уже успел?
- Угу, - с легким смешком отозвался Шиков. - Блюду.
Не отникая от инструмента Коромыслов спросил:
- У тебя одна коса?
- Пока одна.
- А Копылов свою к себе унес?
Шиков был лаконичен:
- Да.
- А его косу ты не подтачивал после косьбы?
Шиков опять ответил кратко:
- Нет.
- Что так? - Коромыслов все изучал косу, рассматривал теперь руч-
ку. Шиков не отвечал. Участковый обернулся и движением бровей вверх
будто повторил: "Что так?" Шиков пожал плечами.
- Я не обязан.
Коромыслов поскреб за ухом, постоял с минуту безсловесно, но не
придумал чего бы еще спросить и направился к калитке. Обернулся и с
угрожающим весельем бросил:
- Зайду к свекору вашему.
Шиков по-прежнему выглядел слишком невозмутимым. А его мать нап-
ротив казалась сильно встревоженной.


...


Не успел Терентий Фролов вступить в кабинет, как Пафонов сходу
заявил:
- Харэ, парень, колись!
Терентий молча огляделся, увидел стул, взялся за спинку, пододви-
нул ближе к пафоновскому столу и сел напротив.
- Чего хочешь? - прогудел он. - Другие сутки ко мне цепляешься,
как слепень одолел!
- Чем занимался сегодня? - не обратил внимания на дерзкий тон Па-
фонов.
Фролов усмехнулся:
- Встречались же на МТС!
- Это я помню, - Пафонов извлек свой старинный брегет, отщелкнул
крышку и унылое помещение огласила переливчатая музыка. Терентий боко-
вато воззрился на причудливые часы, пошевелил удивленно бровями, но
тут же сдвинул их к переносице.
- Пять минут восьмого вечера, - сообщил Пафонов. - На маши-
но-тракторной станции мы общались с тобой около двух дня. До этого я
искал тебя на скотном дворе, но мне там сказали, что ты был, но тебя
срочно вызвали на МТС. Во сколько ты прибыл туда?
Фролов помолчал, пожевал губами, буркнул:
- Около часу, наверное...
Пофонов прикинул:
- А с фермы ушел в десять утра. Я все уточнил. Где носило?
Терентий недовольно бормотнул:
- Где-где... Ходил искал чем опохмелиться...
Пафонов пристально посмотрел на него.
- И у Михеича был?
Фролов посуровел, опустил голову.
- Ну, был, - совсем тихо ответил он.
- Ага.
- Чего ага-то! - вскинулся Терентий. - Пятьдесят граммов старый
хрыч налил и до свиданьица! Деньги, говорит, неси, а даром не дам... Я
до косарей мотался, спрашивал копейку какую, никто не занял... Ну и до
МТС отправился, стало быть, без опохмелки... Чуток поковырялся, ты
объявился... зудеть стал над ухом...
- Тебя и позже видели возле погоста, - перебил Пафонов. Он хорошо
помнил слова младшего сержанта Павла Утехина, о том, что тот видел,
как Терентий Фролов бежал полем от погоста. Пафонов уточнял и получа-
лось, что Паша заметил Фролова в семнадцать часов. Сторож по предвари-
тельному заключению был убит в пятнадцать. Фролов вполне мог протор-
чать пару часов неподалеку от места преступления, чтобы пронаблюдать,
что будет. Мог и возвратиться на МТС, а потом вновь вернуться к клад-
бищу.
Фролов тяжко вздохнул и сказал:
- Нашел я у ребят денег и бегал к Михеичу.
Пафонов скривился.
- Купил отраву?
Терентий кивнул.
- Да.
Пафонов вдруг удивился:
- Правда?
Фролову было непонятно удивление сыщика.
- Естественно. У МТСосвских мужиков спросите. Вместе с ними рас-
пивали.
Пафонов пожевал губами и спросил:
- Во сколько это было?
Терентий задумался.
- Ты ушел от меня, я к комбайнам вернулся, а работать совсем не
могу и взмолился, мол, ребя, помру, дайте копеечку на ханю... Ну, да-
ли, и тут же побежал на кладбище. Быстро купил и назад деру!
"Как раз около трех дня, - отметил Пафонов. - Только почему он
так спокоен и все выкладывает? Я про этот забег и не знал даже".
- Тебя около пяти вечера видели, - произнес он. Фролов дернулся и
заюлил глазами, губы заплясали.
- Нет! Нет! Это не я Михеича загубил, не я!
Пафонов скупо спросил:
- Ты видел его мертвого?
- А как же! Свят-свят-свят! - Терентий крестанулся. - Я еще за
бутылем погнал. Ребята после первой-то разгулялись, мало показалось,
ну и... вдругорядь меня погнали... Бегу и прямо на старика натыка-
юсь... На заборе прицеплен, кровища и... Я прямо и сел во ржи... Ноги
подкосились... Потом голоса, люди скапливаться стали... Я отполз чу-
ток, как враг какой таясь от народа и кинулся очертя голову...
- Мы у тебя, Терентий, отпечаточки пальцев снимем все же, - нед-
ружелюбно заметил Пафонов, - а так же подметки отсканируем... Домой не
отпустим, пока не выяснится что к чему.
- Я не виноват! - хлопнул кулаком по столу Терентий.
Пафонов пристально всмотрелся в его татарские глаза и с недоброй
улыбкой спросил:
- А откуда у тебя взялась резиночка с розовыми цветочками?
Фролов втянул голову в плечи.
- Доченьки твоей резинка для волос, - продолжал Пафонов, - в ко-
торой она отправилась на киносеанс в последний день своей жизни, а?
Фролов молчал.
Пафонов навалился телом на стол и потребовал жестко:
- Ну!
- Я все объясню... - зашелестел губами Фролов, - Все-все, абсо-
лютно все объясню...
Но вдруг подскочил и рванулся к окну.
Стоящий у двери коротышка Разумовский ахнул и завопил:
- Караул!
Пафонов же молча кинулся за убегавшим.
Фролов сиганул в распахнутое окно, но приземлился неудачно, спо-
ткнулся и тут же на него сверху обрушился Пафонов. От удара крепкого
мужественного тела оперативника Фролов распластялся в пыли. Пафонов же
стремительно завернул ему руки назад и крикнул в сторону окна:
- Идиоты, наручники несите!
При себе бравый московский сыщик не имел никаких специальных ат-
рибутов, поскольку пребывал вроде бы как на отдыхе.
Фролов всхлипывал и глотал размокшую от его слюней пыль. Сопро-
тивления не оказывал.
На крыльце появились Николай Елдырин и Всеволод Разумовский. Про-
тянули Пафонову наручники.
- Не надо, - передумал он, понимая, что Фролов сломлен и смирил-
ся, - Сам пойдет. Вставай, сука!
Терентий подчинился и его препровадили в камеру, вернее в клетку,
то есть, огороженную крепкой решеткой угловую часть кордора отделения
милиции. Там имелась узенькая скамеечка, на которую Фролов немедленно
и прилег, отвернувшись лицом к стене.

...


Заверещал телефон. Пафонов снял трубку. Звонил Курмангалиев.
- Ну, Юраша, слухай! - бодро воскликнул он. - Нашли мы вашенского
Копылова Валерия Сергеевича!
- Нашенского... - слегка обиделся Пафонов, - По-моему, это я у
вас в гостях, рязанцы, а не вы в Первопристольной!
В мембране послышалось:
- Не гоношись!
Пафонов усмехнулся:
- Шучу я. Рассказывай, Батыр.
Курмангалиев оживленно заговорил:
- Стало быть, так. Заслал я одного своего мальца-удальца вновь в
обменный пункт, где числится охранником ваш... вернее, лягушихинский
Копылов... ну и поподробнее тот подразузнал об этом дядечке.
- И что же он такого-сякого узнал? - в той же игривой курмангали-
евской манере произнес Пафонов.
- А то, что у сударикагосударика этого есть некая возлюбленная
тетенька!
Пафонов хмыкнул:
- Эге, а я полагал, что он импотент. Распинался он тут мне о
трудностях своих мужских.
- Не знаю чего там, - заметил Курмангалиев, - но бабенка имеется.
Звать Ириной Евдокимовной Петровой, сорока пяти лет. Ягодка осенняя. И
мой сотрудник вызнал адресочек этой мадамки, и посетил ее. Копылов был
на месте. Принимал ванну. Мой мальчуган втихаря на кухне потолковал с
тетенькой и вот, что выяснилось. Значит, Копылов прибыл с утра, около
десяти, позавтракали, туда-сюда, курлы-мурлы... вздремнуть даже успели
и тут ей надо к парикмахеру, завивку что ли делать записалась, а его
пока на рынок подрядила, рынок не овощной, а строительный... Ремонт
бабенка делать затеяла и вот наказала Копылову, чтобы он обои, плитку
присмотрел и так далее... Не покупал, прикинь, а присмотрел!
- Не хотела просто, чтобы он без нее один на квартире торчал, -
предположил с иронией Пафонов.
- Я тоже так полагаю, - согласился Курмангалиев. - Впрочем, их
амурные разборки нам по боку. Важный факт тот, что тетенька отправи-
лась к парихмахеру в час дня, а вернулась домой к четырем. Копылова
у подъезда не было, как они договаривались встретиться. Явился он к
половине шестого. Сказал, что засиделся в соседней пивной.
Пафонов полюбопытствовал:
- Перепроверили?
Курмангалиев подтвердил:
- А как же! Действительно, был он там, но бармен и другие сотруд-
ники точно не могут сказать видели ли они его в два, три или позднее,
понимаешь? Помнят, что долго был, а во сколько объявился не ручаются.
Народу в пивнушке до черта, все курят, гомон. Тамошняя официантка зая-
вила, что она вообще не различает толпу на личностные единицы, для нее
все на одно лицо.
- Может быть, - проговорил задумчиво Пафонов, - значит, Батыр, не
исключено, что Копылов мог днем на рейсовом автобусе доехать до Зап-
рудного, кнокнуть сторожа и вернуться обратно в Рязань...
- Я просчитал, Юра, и получается, - звучало в телефонной трубке,
- что вполне реально. Автобусы ходят каждый час. Ездки сорок минут.
Квартира бабенки непосредственно впритык к автостанции. Но... это надо
очень-очень все подрассчитать! Водителей автобусов мы потеребили и они
не помнят того, чтобы везли обратно на Запрудное разлюбезного Копыло-
ва. Утром один из водителей припомнил, что вез черного как ворон муж-
чину, а вот, чтобы он днем мотался туда-сюда еще раз никто из шоферов
не приметил. А ведь он внешне очень впечатляющий, Валерик-то, цыганис-
тый!
- Мог добраться на попутке, - заметил Пафонов.
Курмангалиев цокнул в мембрану:
- Запросто, но хрен мы найдем ту попутку!
- Что с отпечатками на месте убийства Протасова? - задал Пафонов
вопрос.
- Затоптали там все коромысловские парни! - Курмангалиев выругал-
ся смачно матом. - Менты называется, хоть бы детективы что ли читали!
С подошвами разбираемся, их там до фигища, а пальчиков никаких... Че-
ренок вил, которые торчали в спине убитого, абсолютно чист.
- В перчатках что ли преступник был? - озадачился Пафонов. - Про-
тереть-то черенок сложно, на забор лезть пришлось бы... Да-с! А шею-то
чем отсекли, есть данные экспертизы? Топором? Или все же косой, как
утверждал Коромыслов?
Курмангалиев быстро ответил:
- Косой. Настоящая смерть, как в преданиях. Там ведь смерть всег-
да с косой изображена.
Пафонов вздохнул:
- Блин... тут кос у всех навалом...
- Короче, гиблая история! - заключил Курмангалиев. - Ладно, давай
прощеваться!
Пафонов спохватился:
- Погоди, а где Копылов-то?
Курмангалиев усмехнулся:
- Сидит пока у нас тут в КПЗ, но отпустим под вечер, наверное,
или завтра. Помариную капелюшку, вдруг по-первости-то нервишки расша-
лятся и расколется, а?
- Ага, - засомневался Пафонов, - если только это он, конечно,
натворил.
Курмангалиев ничуть не огорчился:
- Если и не он, так все равно перекимарить разок в камере никому
не вредно.
- Это да, только польза! - хохотнул Пафонов.
- Ладно, финиш! - Курмангалиев со смехом отключил связь.
И Пафонов повесил трубку. Увидел в окно бредущего к милицейскому
крыльцу участкового инспектора старшину Коромыслова и подошел к окну.
- Выше голову и хвост пистолетом, Борис Капитонович!
- Э, повеса ты, Юрка, хоть и старше меня по званию, - отмахнулся
досадливо Коромыслов.


10.


Утреннее невинное солнышко ласково коснулось окон милицейской
конторы села Запрудное. Было всего-навсего восемь утра, а капитан Юрий
Пафонов и участковый инспектор старшина Борис Капитонович Коромыслов
уже были на службе. Словно бы и не уходили со вчерашнего дня.
Чайник, стоящий на электроплитке, запыхтел сизым паром и запыхал,
крышка заплясала.
- Сейчас мы чаечку забузырим малость! - потер ладони Коромыслов.
- Жар жаром выбивать надо, как в Средней Азии.
- Значит, - продолжил прерванный разговор Пафонов, - говорите, у
косарей инструмент пропал?
- Ну да, - Борис Капитонович окатил заварной чайник кипятком,
выплеснул из него воду прямо на пол в угол, насыпал заварки, - вернее,
у одного коса пропала, у Михаила Ремнёва, а у другого, Петра Орехова,
вилы и грабли. Им лень было орудия до дому переть и припрятали под
стожок, а нынче на зорьке вернулись, хотели пока роса успеть пома-
хать-то, а Мишкиной косы и нетути! Петька сунулся, а у него вилы про-
пали и граблей нет на месте. Заматерились друг на друга сперва, потом
сообразили, что не сами у себя поворовали, а кто-то другой. Как раз
прочие мужики подтянулись, эти на них заорали. Мужики ни сном, ни ду-
хом, отнекиваются. Слово за слово и подрались. К семи утра ко мне за
правдой пришли скопом. Угомонил я их, разогнал и к тебе сразу, Юраха,
двинул.
- Куда же подевались эти коса и, черт побери, грабли еще ка-
кие-то?! - посетовал Пафонов. - Вилы на месте преступления были, а
грабли нас не колышут. Косу бы отыскать хотелось.
- Подрядил я уже мальцов на поиски, - Коромыслов поставил перед
Пафоновым кружку с дымящимся чаем. - Прошу, будьте любезны, что назы-
вается!
Пафонов с хрустом в суставах потянулся и широко с прискулом зев-
нул, встряхнулся и принялся болтыхать чайной ложечкой в кружке.
- Что, интересно, день грядущий нам готовит? - молвил он. - Хоте-
лось бы дождичка наконец освежающего!
- Дождя, видать, не дождемся, а вот увидим перво-наперво Анютку
Фролову, - кивнув на окно, сказал Коромыслов. - Ишь бежит, локтями
размахивает!
- Она не одна, - посмотрел в окно и Пафонов, - это чего за бабы с
ней?
- Полинка Храпакова и Настюха Дронова! Эх, и злющие все как стер-
вы! - Коромыслов отошел от окна, обошел писменный стол, за которым си-
дел Пафонов, и замер у того за спиной, буркнул. - От греха подальше за
тобой притаюсь!
Послышалось как женщины ворвались в контору, пронеслись вихрем по
коридору и вот уже тихая до этого комната наполнилась базарным галде-
жом.
Пафонов взирал на гомонящих баб несколько из-под лобья и продол-
жал машинально размешивать чай. Коромыслов переминался у него за левым
плечом и нервно дышал.
- Ну, тихо-тихо, девки! - наконец не выдержал участковый инспек-
тор. - Ну, угомон вас возьми, говорите толком, по одной!
Женщины продолжали скандалить. Ничего невозможно было понять из
их криков.
Пафонов выдвинул ящик стола, заглянул в него, задвинул, выдвинул
другой, вынул папку с бумагами, взвесил и вдруг как хватанул ею об
столешницу. Словно выстрел прогремел в помещении.
Бабы разом смолкли.
- Вышли вон, - спокойно проговорил Пафонов, - а ты, Фролова, ос-
танься.
Храпакова и Дронова переглянулись с Анной и неуверенно вышли. Ан-
на шагнула к столу, села. Обычно блёклые щеки ее сейчас полыхали, а
всегдашне бесцветные губы налились вишневым соком.
- Чего взбунтовались? - Пафонов отхлебнул чай и уголком губ шеп-
нул Коромыслову. - Без сахара... закиньте-ка пару кусочков, старши-
на...
Анна набрала побольше воздуху, собираяясь высказаться, но внезап-
но упала лицом на сложенные на столе руки и зарыдала. Плечи ее бурно
сотрясались.
Пафонов недовольно скривился, но все же заставил себя проявить
сердечность и неуклюже погладил несчастную по волосам.
Коромыслов кинул ему в кружку пару кусков сахара.
- Спасибо, - не приминул поблагодарить Пафонов и как можно ласко-
вее обратился к плачущей женщине. - Анна Ивановна, ну давайте же
все-таки поговорим. Ведь вы чего-то сказать нам хотели. Успокойтесь и
расскажите все по порядку! Слезы - это дело интимное.
Женщина выпрямилась. Коромыслов протянул ей полотенце. Та взяла и
утерла глаза, нос.
- Чайку хочешь? - протянул свою кружку участковый.
- Нет, - выдавила Фролова и наконец заговорила. - Не виноват Те-
рёшка!
Пафонов протяжно вздохнул и развел руками.
- А кто тогда?
- Вы про эту резинку все говорили, про дочкину-то! - зачастила
Анна. - А вот как раз бабы-то и нашли ее на дороге от Запрудного к Ля-
гушихе, подобрали, а потом около Лягушихи муженька моего встретили и
отдали ему! Спросите у баб-то!
Пафонов сдвинул брови, раздвинул.
- Не сговорились ли вы?
Фролова пылко воскликнула:
- Бог с тобой! Я случайно нынче узнала! На дойку вместе шли, а я
им и сетую, мол, неужто Терёшка кровиночку родную загубил, мол, у него
Маришкину резинку для волос нашли, а она в ней в клуб-то пошла! А бабы
и загуторили хором, что, мол, в тот вечер возвращались из поликлиники
и нашли эти цветочки розовые на большаке-то! Они знали эту Маришкину
заколку, хвасталась она, когда на ферму ко мне приходила, бабы и при-
метили!
- Борис Капитонович, - сказал Пафонов, - пригласите-ка женщин.
Храпакова и Дронова вошли.
- Что вы нашли? - спросил Пафонов.
- Когда? - брякнула рыжая веснушчатая толстуха.
- Первого июля, милая Полинушка, - ласково улыбнулся бабе Коро-
мыслов.
- То есть, вот когда резинку Маришкину нашли что ли? - уточнила
та. Вторая и вовсе лышь лыбилась.
- Когда это было? - утомленно произнес Пафонов.
- Ну, в тот день, когда она и сгинула, - прогудела рыжая, - вече-
ром. Мы на осмотре с бабами были у кожника, каждый месяц нас к кожнику
гоняют, а обратно шли и в пыли резинку эту увидали. Настька вот схва-
тила и бает, что это Анютки Фроловой дочки закрутка. А потом мы на де-
ревне, нет, на подходе к Лягушихе Терентия встретили, он от храма ча-
пал и отдали ему цветочки-то.
Вторая баба лишь кивала.
- Ступайте, - сказал им Пафонов. Они покорно вышли.
- А ты чего расселась? - спросил Пафонов у Анны. - Тоже иди!
- Отпустите Терёшечку-то, - взмолилась она, - всю ночь он у вас,
сердечный, мается, поди жрать хочет...
- Иди, Анна Ивановна, погоди у крыльца, - буркнул Пафонов, - по-
совещаемся мы.
Анна радостная подхватилась и выбежала.
Пафонов глянул на Коромыслова. Тот с надеждой вопросил:
- Отпустить?
- Допустим, - упрямо пробормотал Пафонов, - что резинку ему бабы
всучили, но ведь косу-то и вилы с граблями... чертовы грабли эти! Ведь
мог он упереть их, видел же, что мужики косят, заходил к ним... а по-
том подсмотрел, что кое-кто из них без инструментов домой идет и стиб-
рил, а? И воспользовался!
Коромыслов пылко возразил:
- На кой черт ему Михеича убивать? А тем более девчонку, дочку,
Мариночку-то?
Пафонов упрямился:
- Не верил, что родная, злился...
- Злится он всю жизнь на всех, но не забивает же насмерть! А за
характер гнилой держать под замком разве мы имеем право? - сощурился
лукаво Коромыслов. - Нет у нас против него никаких доказательств.
- А чего он в окно-то бросился?! - с досадой произнес Пафонов.
Коромыслов тьфукнул:
- Дурак потому что!
- Кстати, а Антошу так и не нашли? - спохватился Пафонов.
- Как сквозь землю канул, - посетовал Коромыслов, - Так отпущу я
Терентия-то...
Пафонов махнул рукой.
- Пусть гуляет, только не дальше Запрудного.
- Ура! - как ребенок воскликнул престарелый участковый и вылетел
в коридор, откуда донеслись его счастливые восклицания. - Терентий,
просыпайся! Кончай на ухо давить!


...


"Ура-то ура, а следствие-то тормозится!" - приуныл Пафонов. Изв-
лек свой серебряный брегет и отметил время. Было девять часов утра. Не
смотря на раннюю пору Пафонов все же решился позвонить в Рязань Кур-
мангалиеву, но в кабинете рязанского оперативника никто к телефону не
подошел. Однако, едва Пафонов опустил трубку, как тут же раздалась
трель. Пафонов инстинктивно вздрогнул, но немедленно собрался, снял
трубку и твердо произнес:
- Запрудненский отдел милиции, капитан Пафонов у аппарата.
- Юрка, ты только что звонил? - раздался задорный голос Курманга-
лиева.
- Так точно.
- А я как раз вхожу в кабинет и звонки смолкли. Почему-то сразу
на тебя подумал. Поздравь меня!
Пафонов полюбопытствовал:
- День рождения?
Курмангалиев рассмеялся:
- Тьфу, это мне до фени! Знаешь откуда я только что? Из камеры от
Копылова.
Пафонов напрягся:
- И чего с ним?
Курмангалиев окрыленно выпалил:
- Раскололся!
- Иди ты! - выдохнул Пафонов.
- Да-да, - подтвердил рязанец, - с пяти утра хай поднял, что хо-
чет сознаться, дежурные мне позвонили, я тут же подъехал и встретился
с дядечкой Валерием Сергеевичем Копыловым. Значит, говорит, что на по-
путке доехал...
- Погоди-погоди, - перебил Пафонов, - я подъеду до города и лично
с ним поговорю.
- Давай дуй! Шампанского закажу в честь такого праздника! Делу-то
крантец!
- Слушай, а куда он грабли дел? - вдруг спросил Пафонов. - Не
спрашивал про грабли?
Курмангалиев растерялся:
- Какие грабли? Ты о чем?
Пафонов подумал, что Курмангалиев не в курсе того, что у косарей
украли вилы, грабли и косу.
- В общем, - сказал Пафонов, - приеду, расскажу.
- О,кей! Жду! - и Курмангалиев дал отбой.
Пафонов положил трубку и навис тучей над своим листком с одному
ему понятной схемой, зачеркнул чего-то, в другом месте поставил знак
вопроса. Вдруг смял бумагу и швырнул в мусорную корзинку.
- Борис Капитоныч!
Нет ответа.
- Старшина Коромыслов!
Тишина.
Пафонов поднялся и вышел в коридор. Прошел, свернул в боковой от-
сек: клетка для задерженных пуста и закрыта на висячий замок. Пафонов
заглянул во все двери конторы - никого. Вышел на крыльцо. Через пло-
щадь, деря на себе волосы и оголтело вопя бежала какая-то женщина.
"Бабы с утра все с ума посходили!" - изумился Пафонов.
- Утопла! Утопла! - голосила женщина.
- Эй! - обеспокоился Пафонов. - Кто утопла-то?
Женщина не останавливаясь промчалась мимо.
Пафонов сплюнул и растер подошвой плевок.
Уже две бабы мчались через площадь, но в другом направлении.
- Эй, чего случилось-то?! - крикнул Пафонов.
Одна из женщин на миг остановилась и выпалила:
- Дашутка Чесночникова захлебнулась насмерть в пруду!
И побежала с воплями за второй бабой дальше.
Пафонов непроизвольно согнулся в коленях и сел на крыльцо.
- Дашутка... - беззвучно вымолвил он.


...


Кажется, что весь поселок с прилегающими слободками сгрудился
этим погожим утром на берегу пруда возле старых плакучих ив.
Бездыханная девушка лежала у самой кромки воды. Она была без
одежды, лишь в узком бежевом купальнике. В разметавшихся белокурых во-
лосах запутались кувшинки. Одна из подружек сидела на коленях возле
погибшей подруги и плакала. Она тоже была в купальнике, но сейчас ей
было не до одежды. Люди обступили их плотным кольцом, но близко никто
не подходил.
Мать Дарьи едва прийдя и увидев мертвую дочь тут же почувствовала
себя плохо и потеряла сознание. Ее отнесли в сторону, положили на тра-
ву и пытались привести в чувство. Она наконец очнулась, но была нас-
только слаба, что не могла подняться и подойти к месту трагедии.
В толпе перешептывались.
- Говорят, - рассказывала полушепотом какая-то кумушка, - что Да-
шутка втюрилась в приезжего следователя, у Алевтины Наседкиной живет
который, а он дюже плавать и нырянь умеет, вот и удумала наша-то дуре-
ха научиться так же лихо, покорить его этим, простота деревенская, хо-
тела... Да на кой черт им москвичам колхозница нужна!
- Ага! - затараторила другая бабёшка. - Говорят, все на иву эту
упавшую забиралась и ныряла, а тут прыгнула и об дно головой удари-
лась, шею-то и свернула, хрясь позвонки и захлебнулась!
- Вон он идет, проклятущий, гляньте, бабы! - перебила всех
третья, указывая пальцем на косогор, с которого спускался Юрий Пафо-
нов. - Ишь, идол, погубитель, идет как ни в чем не бывало, любопытс-
твует!
Толпа оборотилась в сторну приближающегося Пафонова. Он несколько
оторопел от всеобщего поворота к нему лиц, плюс ко всему на лицах этих
выражалась ничем не прикрытая враждебность.
- Добрый день! - некстати проговорил Пафонов и тут же понял, что
брякнул не то. Толпа еще больше напряглась.
- А где... - начал было Пафонов, но тут окончательно очухалась
мать утопленницы и, с трудом поднявшись, зашагала с вытянутыми руками
и растопыренными пальцами к Пафонову.
- Будь ты проклят, душегуб! Удавлю самого, утоплю-у-у!
Пафонов попятился.
Женщину схватили, стали усмирять.
- Глаша, не ерепенься, смирись, горемыка горемычная!
- Я душегуб?! - ткнул в себя пальцем искренне пораженный Пафонов.
- Меня удавить, утопить?! За что?!
- Ступай-ка ты, парень, сейчас отсель, - подтянулся на цыпочках к
уху московского сыщика небритый мужичонка в старой шляпе надвинутой до
носа, - не то люди сгоряча и зашибить могут!
- А в чем моя вина-то?! - никак не понимал Пафонов. - Я что ли ее
утопил?
- Полюбился ты девке, - пояснил мужичонка.
Пафонов тихо спросил:
- Она нарочно утопилась?!
- Да ступай ты, олух царя небесного! - рассердился мужичонка и
подтолкнул Пафонова в бок.
Приблизился старшина Коромыслов и произнес в том же роде:
- Иди, Юра, иди, здесь тебе лучше и впрямь не оставаться. Девушка
купалась, утонула случайно, не убийство это, так что не твоей это ком-
петенции дело.
- Да я просто пришел, из сочувствия, - пробурчал обиженно Пафо-
нов, - а не из компетенции... Чего все на меня взъелись?! Я никого не
топил!
Он развернулся и резко полез на крутой взгорок.
"Чисто как дитя малое!" - смотрел с отеческой любовью ему вслед
Коромыслов.


11.


Битком набитый рейсовый "ПАЗ"ик, время от времени подскакивая на
ухабистых рязанских дорогах, тихой сапой телепал к областному центру.
Пафонов стоял на одной ноге и цеплялся за верхний поручень одной ру-
кой, помимо этого на втором его плече кто-то пристроил огромный тюк, а
в поясницу уперлось нечто жесткое, но он терпеливо выносил неудобства
и даже будто бы не замечал их. "Что же это у меня за отпуск получает-
ся? - негодовал старший оперуполномоченный московского угрозыска. -
Трупы, трупы, трупы! Ладно бы старик этот, но молоденькие девушки...
это уже слишком! Да еще и меня проклинают!" Впрочем, высадившись на
автовокзале и направляясь пешочком по столь похорошевшим за последние
годы улицам Рязани к управлению, где служил капитан Курмангалиев, Юрий
Пафонов взял, что называется, себя в руки и пустил ход мыслей в иное
русло: "Итак, Копылов-младший сознался. Значит, про дурака Антошу и
бухгалтера Шикова, а вкупе с ними церковного старосту Ярова Владимира
Яковлевича и механика Терентия Фролова, да и про неудачливого самоу-
бийцу Витю Елдырина можно забыть. Все, так сказать, свободны! Ну и
клёво!"
В кабинете Курмангалиева было людно и накурено. Сотрудники оперг-
руппы только что вернулись с летучки, а потому бурно обсуждали послед-
ние служебные новости, всем скопом пили кофе и дымили напропалую.
- О, Юра, проходи! - замахал, вошедшему в комнату Пафонову, капи-
тан Курмангалиев. Пафонов приблизился к столу коллеги. Курмангалиев
налил ему кофе в граненый стакан с подстаканником.
- Где протокол допроса? - тут же поинтересовался москвич. Курман-
галиев подтолкнул к нему папку. Пафонов принялся листать. Невольно до
него доносились голоса местных оперативников: "Наконец-то Кольку Варе-
ного взяли... Полковник Попов совсем озверел... А Люська из архива ни-
чего кралечка... Пацаны, где мой бронежилет?" И Пафонов подспудно ус-
мехался: "Черт побери, все как у нас в Москве! Везде менты одинако-
вые!" Вдруг брови его озадаченно поползли вверх.
- Что-то не так? - насторожился Курмангалиев.
- Да чего он мелет! - поднял на него удивленный взгляд Пафонов.
- Чистосердечное признание! - хмыкнул Курмангалиев. - Чем ты, Юр-
кен, не доволен? Пляши-танцуй!
Пафонов покусал губы.
- Ни слова про грабли...
Курмангалиев не выдержал:
- Какие грабли?!
- Чем отсекли голову кладбищенского сторожа? - произнес с долей
педантизма Пафонов.
- Косой, - растерянно сказал Курмангалиев, - это уже факт.
- Правильно, - кивнул Пафонов, - а где она? У нас нет орудия
убийства.
Курмангалиев уперся:
- Но есть чистосердечное признание!
- Батыр, у мужиков-косарей запрудненских некто стибрил рабочий
инструмент, как то - косу, вилы и грабли. Ясно? Вилы мы имеем в нали-
чии. Я заберу их с собой для опознания. Вот. А где коса и где эти иди-
отские грабли? Грабли не фигурируют по картине убийства, но, если мы
их отыщем, то и... сам понимаешь!
Курмангалиеву не хотелось бесконечно рыться с некрофильским делом
и он настаивал:
- У Копылова есть коса!
- Батыр, - оттолкнул папку Пафонов, - все это шито белыми нитка-
ми. Судя по тексту, Копылов ни черта не знает о том, как произошло
убийство сторожа и молотит чушь, а потом после твоих наводящих вопро-
сов и подсказок угадывает ответы. Ты косвеным образом выводишь его на
признание.
Курмангалиев открыл папку и углубился в чтение. Захлопнул ее.
Пробубнил виновато:
- Это не нарочно, Юра, но после твоих слов я сам усомнился в иск-
ренности Копылова. Уж очень хотелось скинуть в архив поскорее это
дельце.
- Пойдем-ка к нему, - потребовал Пафонов.
- Сейчас, - Курмангалиев набрал пару цифр по местному телефону и
распорядился, чтобы задержанного Валерия Копылова препроводили в каме-
ру для допросов. - Порядок, пошли.
В коридоре на них вдруг накатилась айсбергом гренадерского роста
мадам лет сорока пяти с огромным как астраханские арбузы бюстом и
вздымленными будто перина бедрами. На голове у нее клубилась замысло-
вато окрашенная в сине-розово-зеленые тона химическая завивка, губы
были ярко накрашены, а длиннющие толстенные ресницы являлись явно нак-
ладными.
- Где мой Валерочка? - утробно уркнула она.
- Гражданочка Петрова, ступайте домой уже! - как от назойливой
мухи отмахнулся Курмангалиев и быстренько славировал вокруг грандиоз-
ной дамы. Пафонов юркнул следом. За поворотом поинтересовался:
- Что за убой-баба?
Курмангалиев игриво хохотнул:
- Как раз копыловская воздыхательница!
- Ого!
- То-то и оно!

...


Пока ожидали подозреваемого, Пафонов с унынием разглядывал утлую
комнатушку, где производились допросы: стены покрыты серой масляной
краской, побелка на потолке уже тоже давно по цвету сравнялась со сте-
нами, лампочка без плафона засижена густо мушиными точками, а стол и
стулья, будто бы только что добытые со свалки, привинчены крепко к по-
лу. "Да тут, конечно, мечтать о счастливом будущем не захочется, - не-
весело усмехнулся он, - а только и делать, что признаваться в чем
угодно... депрессивная обстановочка!"
В еще большее уныние привел его вид доставленного конвоем Копыло-
ва. Только на днях тот был рьяным, уверенным в себе и довольно таки
статным мужиком, а теперь словно годы минули и он успел сильно сдать и
постареть. Он выглядел исхудалым и будто стал ниже ростом. Волосы на
голове торчали как перья у больной вороны, осунувшееся лицо поросло
сантиметровой черной щетиной, а в жгучих доселе цыганистых глазах по-
тухла всякая жизнь. "Слабак... - подумал с жалостью и в то же время с
осуждением Пафонов. - За жизнь надо бороться!"
- Значит, - начал Пафонов, когда Копылов присел на краешек стула
и повесил понуро голову, - ты убил и изнасиловал Марину Фролову, ты
разрыл могилу жены шурина твоего Шикова и надругался над трупом собс-
твенной родной сестры, и ты грохнул сторожа Протасова?
- Угу, - гукнул не поднимая головы Копылов.
- Ты в курсе, что будет производиться следственный эксперимент и
надо будет все показывать, как происходило?
- Мне все равно.
Пафонов помолчал и спросил:
- Как ты убил Марину Фролову?
Копылов уныло ответил:
- Так и убил, голыми руками.
- Действительно, - проговорил Пафонов, - в день убийства девушки
тебя видел церковный староста Яров, видел как ты продвигался в сторону
кладбища, но затем, я выяснял, ты в тот вечер находился дома с родите-
лями.
Копылов равнодушно заметил:
- Они покрывают меня.
- К вам же сосед заходил, - продолжил Пафонов, - Василий Манькин
и вы всем гуртом самогончик попивали. Ты до этого за самогончиком к
Михеичу на кладбище и ходил.
- Заодно и девчонку оприходовал по всем статьям, - равнодушно
пробубнил Копылов.
Пафонов вспылил:
- А Агафонову Татьяну только по одной статье?
- Какую Татьяну? - без эмоций произнес Копылов. - А, записывайте
и Татьяну!
Пафонов язвительно проговорил:
- Куда ты дел труп Фроловой?
Копылов подумал и сказал:
- В могилу чью-то зарыл.
- Это и есть Агафонова Татьяна, вернее ее могила, - заметил Кур-
мангалиев.
Пафонов покосился на него с неодобрением. Спросил у Копылова:
- Ее труп насиловал? Агафоновой?
Тот неуверенно ответил:
- Нет.
- А экспертиза указывает на обратное, - опять влез Курмангалиев.
Пафонов глянул на него и покачал головой.
- Значит, да, - протянул Копылов.
- И закопал обеих? - обратился Пафонов к подследственному.
- И обеих закопал, - монотонно ответствовал тот.
- Там еще был труп кошки, - вдруг придумал Пафонов, - вместе с
ними зарыт. Кошку тоже изнасиловал?
Копылов индиферрентно кивнул.
- Да.
Пафонов поглядел с усмешкой на Курмангалиева. Тот кусал нижнюю
губу.
- Не было там никакой кошки, - зло произнес Пафонов.
- Да я это все натворил, я, я! - вскинул лицо Копылов. - Вы же
меня потом встретили с лопатой-то! В понедельник-то!
- Я помню, - согласился Пафонов. - И могу поверить лишь в то, что
это ты прибрался на могиле Агафоновой. Да?
Копылов вдруг улыбнулся и глаза его потеплели.
- Я. А чего стоит раскуроченная? У меня сестра только померла и
так обидно было, что раскопали, покоя не давали... Эту тоже пожалел...
- Угу, - издал звук Пафонов.
- То есть, я чего-то не то говорю, - спохватился Копылов.
- Как раз то, - сказал Пафонов и спросил. - Раз упираешься, то
ответь, как Михеича убил?
Копылов поскреб наморщиненный лоб.
- Ну, я же отвечал уже... На вилы посадил и на забор киданул.
Пафонов не отступал:
- А голову?
Копылов знал правильный ответ. По селу ходили слухи.
- Башку косой секанул.
- Сколько раз рубил? - вмешался Курмангалиев. Копылов растерялся,
но вывернулся:
- Подзабыл.
- Дважды рубили, - сказал Курмангалиев. Пафонов красноречиво
зыркнул на него и выговорил:
- Вот так ты и подсказал ему все, а он запомнинает!
- Да я это, я! - с гонором даже бросил Копылов.
- Куда косу и вилы дел? - проговорил Пафонов.
- Спрятал.
Пафонов дотошно выпытывал:
- И вилы?
Копылов замялся:
- Вилы... не помню.
- В спине торчали, - опять встрял Курмангалиев. Пафонов развер-
нулся к нему всем телом. Сам он сидел за столом напротив допрашиваемо-
го, а Курмангалиев скромненько покуривал в углу.
- Батыр-р-р, - только и пророкотал Пафонов. Курмангалиев изобра-
зил будто зашивает иголкой с ниткой губы. Пафонов развернулся к Копы-
лову. Тот язвительно повторил слова Курмангалиева:
- В спине торчали!
- А грабли где торчали? - быстро кинул Пафонов.
Копылов поглядел на Курмангалиева, но тот помалкивал.
- Не помню! - разозлился подследственный.
- Твои собственные инструментики-то были? - вкрадчиво вопросил
Пафонов: "Ведь он не знает ничего про косарей, от нас не знает, Кур-
мангалиев сам не знал и подсказать еще, значитца, не успел."
- Мои, - пожал плечами Копылов.
- Очень хорошо! - потер руки Пафонов и заинтересовался вдруг мо-
ралью. - Чего это так вдруг тебя, Валера, в тюрьму опять потянуло-то?
- Вам нужно кого-то посадить? - мрачно пробубнил тот. - Вот и ва-
ляйте!
Пафонов выговорил учительским тоном:
- Преступника нам нужно.
Копылов мотнул вихрами.
- Вот и сажайте меня! Я он и есть...
Пафонов помолчал и произнес:
- Почему такое равнодушие?
- А чего остается?! - взъвинтился вдруг Копылов. - Только с бабой
познакомился и на тебе, явились, повязали! Она женщина тонкая, чувс-
твительная, билетершей в театре музыкальном работает! Я и успел-то с
ней только два раза встретиться! Розы дарил! Стихи слагал... - он
вдруг задекламировав вдохновенно. - Ах, Ирина, в мою кровь, ты влила
собой любовь! И дарю тебе я розы, чтоб никогда не грянули у нас с то-
бой в отношениях морозы!!!
- Красиво, - еле сдерживая смех похвалил Пафонов. - Так чего же
ты хочешь в тюрьму-то сгинуть от нее? Ведь за двойное убийство на пол-
ную катушку схлопочешь, если не вышку...
Копылов обреченно махнул ладонью.
- Без нее все равно теперь жизнь не жизнь! Устал я от одиночест-
ва, одичал! Тоска-а-а! А тут вдруг познакомился! Она во мне мужское
начало оживила, человеком опять сделала, а вы... бац! Заявились, обга-
дили, упекли! Сажайте! Я ей теперь все равно такой не нужен!
- Да ждет она тебя, - усмехнулся сочувственно Пафонов, - и всю
ночь ждала. Вон капитан Курмангалиев не даст соврать!
- Где ждет?! - оторопел Копылов.
- В коридоре у нас ночевала, - снял обет молчания Курмангалиев.
- Не может быть! - замотал всклокоченной головой Копылов.
- Хочешь приведу? - легко спросил Курмангалиев.
- Нет, я в таком виде!
Пафонов поднялся и подмигнул Курмангалиеву, произнес с наигранной
беспечностью:
- Ладно, раз ты сознался, то дело закрыто. Тебя в суд, а мы пой-
дем и Ирине твоей сообщим, что не хочешь ты сосуществовать с ней, а к
зекам тебя тянет.
- Погодь... - Копылов нервно теребил ворот рубахи. - Парни, да не
виновен я!
- Вот именно! - яростно рявкнул Пафонов, повернулся к Курмангали-
еву. - Короче, давай мне то, что я просил для опознания, а сам еще раз
перетряхни этого...
Пафонов пожевал губами, но не закончил речь. Только продолжитель-
но и с сильным укором, смешанным с презрением, поглядел на затравленно
присмиревшего Копылова.


...


В коридоре к оперативникам опять бросилась мощная подруга "воро-
на".
- Сейчас полдень, - сказал ей деловито Курмангалиев, - приходите
к трем и я вам вашего Валерочку вручу целого и невридимого, - подумав,
он неуверенно добавил, - наверное...
Дама растроганно облапила его и чмокнула в скулу.
- Спасибочки!
Курмангалиев еле выкарабкался из ее страстных объятий.
В кабинете, где уже не было никого из сотрудников, а лишь парил
туманом сизый сигаретный дым, Пафонов сказал:
- Итак!
При этом он настежь распахнул створки окна.
- Слушаю тебя внимательно, - присел на подоконник Курмангалиев.
Пафонов прислонился рядом.
- Батыр, значит, даешь мне вилы для опознания. Потом, что со ста-
риком-сторожем? Когда его можно будет хоронить? Дело в том, что жела-
тельно эти похороны подзадержать, ибо у меня возник кое-какой сногсши-
бательны план...
Курмангалиев хлопнул себя по лбу.
- Юра, я же не сказал тебе офигительную вещь! У этого деда при
вскрытии обнаружилось два сердца!
Пафонов выкатил глаза.
- Чего?
Курмангалиев прыснул смехом.
- Два сердца было у старика! Феномен! Сенсация! Медики на уши
встали! Теперь я не знаю, вообще будем ли мы его хоронить. Родственни-
ков у старого не было, так что... А наука очень заинтересовалась, изу-
чать хочет, заспиртовать эти органы и прочее...
- Черти чего! - Пафонов аж головой встряхнул и всфыркнул. - Дур-
дом какой-то! Два сердца ни с того ни с сего... Эх, и вампирюга же
дед! Это он на кладбище соков человеческих насосался, вот и выросло у
него второе сердце!
Курмангалиев хлопнул его по плечу.
- Нет, оно у него, конечно, с рождения...
- Плевать на сенсацию, - скривился Пафонов, - забудем о старике.
Мне это даже на руку, что похороны его зависают, потому что предстоят
другие похороны.
Курмангалиев насторожился.
- Какие еще?
- Девчонка сегодня утром утонула, - Пафонов помрачнел. - Знал я
ее и даже прикадриться хотел, но... не судьба! И вдруг во мне мысль
созрела, пока я добирался до Рязани в тряском автобусе...
- Что за мысль?
- Кощунственная на первый взгляд, но отбросим реверансы! - Пафо-
нов собрался с духом и продолжил. - В общем, утопленницу будут хоро-
нить дня через три, как водится...
- Ну и?
- Вот и хочу я подловить некрофила на живца, вернее, на мертве-
ца...
- Засаду учинить предлагаешь? - сосредоточился Курмангалиев.
- Не то, чтобы засаду, - Пафонов щелкнул пальцами. - Засаду он
вычислить сможет. Кладбище небось как свою пипиську знает. А спугнем,
то уж другого случая не дождемся.
- И что же ты затеял?
Пафонов разъяснил:
- Наблюдение и съемку скрытой камерой хочу учинить. Заранее уста-
новим хотя бы одну камеру, а лучше две-три и с момента похорон запус-
тим их, а то и чуть раньше.
- С дистанционным управлением? - призадумался Курмангалиев. - В
принципе, это возможно, но...
- Это наш шанс, Батыр! - взбудоражился Пафонов. - Мы ведь иначе
этого некрофила не вычислим! Посуди сам, никаких улик, никаких следов,
ничего нет! Кто он? Может быть, и этот Копылов, с которым мы только
что виделись...
Курмангалиев удивился:
- А чего же ты защищал его?
- Необходимо его выпустить! - горячился Пафонов. - Может, он при-
кидывается простофилей, якобы оговаривает себя, но нарочно неловко,
невпопад, чтобы было ясно, что это не он, а это на самом деле он. У
нас такой случай был!
- Вот завернул-то, москаль!
- То есть, Батыр, важно, чтобы все непосредственные подозреваемые
были на свободе и не чувствовали за собой слежки, никакого внимания к
себе особого, тогда-то и будет результат.
Курмангалиев подумал и согласился:
- Возможно, что ты, Юра, и прав.
- Я не только Копылова подозреваю, - проговорил уже более успоко-
енным тоном Пафонов, - но и тех же Шикова, старосту церковного, Фроло-
ва и даже Витю Елдырина.
- Елдырин - это пацан, который в больнице? - уточнил Курмангали-
ев.
- Ну и что? - сказал Пафонов. - Может, он не так и слаб, как ка-
жется? А дежурит возле больницы милицонер-увалень, которого провести
ничего не стоит.
- Что ж, - проговорил Курмангалиев, - мне твоя идея насчет теле-
камер слежения нравится и я тотчас отдам распоряжение, чтобы в Запруд-
ное послали мастера.
- Не тотчас, - возразил Пафонов, - я еще уточню в сельсовете, где
именно будут хоронить утопленницу, чтобы наметить удобные позиции для
съемки, а потом тебе позвоню. Еще три дня впереди и торопиться особо
не следует.
- О,кей, - согласился Курмангалиев, - тогда пойдем, дам тебе об-
ломок вил, а сам отправлюсь потереблю еще Копылова и отпущу его в пла-
менные объятия супер-гёрл.
- Сообщи ему как бы невзначай, - предложил Пафонов, - что у нас
там девушка молодая утонула.
- Будет сделано! - откликнулся Курмангалиев.
И сыщики двинулись прочь из кабинета.


12.


Пафонов прибыл в Запрудное к трем часам дня. В милицейской конто-
ре находились старшина Коромыслов и румянощекий толстяк рядовой Андрей
Елдырин.
- Как дела? - с долей тревоги поинтересовался войдя в помещение
Пафонов. - Народ все еще крысится на меня из-за Дарьи Чесночниковой?
При этом он поставил в угол, упакованный в крафт-бумагу, объемис-
тый продолговатый сверток - обломок черенка с вилами.
Коромыслов привстал из-за стола, уступая место вошедшему, но Па-
фонов протестующе выставил ладони.
- Сидите-сидите, я вот на стульчике тут присяду. Есть новости?
- Есть, - промямлил толстяк-милиционер. - Витюху выписали. Борис
Капитонович снял меня с поста возле больницы и вот я тут.
- Где Елдырин? - спросил Пафонов.
- Тут я, - попытался втянуть пузо Андрей.
- Я о Викторе, - вздохнул Пафонов, припоминая, что в Запрудном
Елдыриных излишек.
- Дома.
- Что ж, - усмехнулся Пафонов своим мыслям, - это нам на руку.
- Почему? - отозвался Коромыслов.
- Потом расскажу, - пообещал Пафонов. - А вы, Борис Капитонович,
пока установите, пожалуйста, где точно будет захоронена Дарья Чесноч-
никова.
- Родители хотят ее кремировать так же как и Марину Фролову, -
поведал Коромыслов, - Кстати, сегодня урну с прахом Марины захоронили
в могилу, где лежат ее дед и бабушка.
- Пускай, но Дарью нельзя кремировать! - воскликнул Пафонов и
приказал толстяку. - Рядовой Елдырин, принесите мне воды, только схо-
дите на колодец, хочется постуденее.
- Хорошо, - вяло согласился Андрей, для которого всяческие физи-
ческие усилия были в тягость, а тем паче в такое пекло. Однако приш-
лось подчиниться и он вперевалочку отправился за ведром.
- Я нарочно его услал, - признался Пафонов.
Коромыслов кивнул.
- Я догадался.
- Борис Капитонович, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы
Дарью Чесночникову кремировали, - горячо произнес Пафонов.
- Почему же? - нахмурился Коромыслов. - Ведь некрофил же завелся
и люди опасаются. Никто не хочет, чтобы над телами близких изголялись
после смерти.
- Это естественно, - Пафонов сжал кулак и потряс им, - но для нас
важно, чтобы похоронили именно тело. Только так мы сможем вычислить
подонка и даже застигнуть его на месте преступления. Понимаете?
- Понимаю, в принципе, - вздохнул Коромыслов, - но захочет ли по-
нять семья Чесночниковых?
- Постарайтесь как-либо уговорить их, дядя Боря, у вас получится.
Я бы и сам попробовал, но в данных обстоятельствах родители Дарьи вряд
ли захотят со мной обащться.
- Да уж! - кивнул Коромыслов. - Лютуют они на тебя, Москва-зла-
тоглавая!
- Я их не осуждаю, - сказал Пафонов, - Бог им судья! Только не
виноват я никак в ее трагической гибели, никак! Впрочем, давайте о де-
ле. Я договорился с Батыром Курмангалиевым, что он организует видеока-
меры скрытого наблюдения, завтра-послезавтра прибудет мастер и устано-
вит их в нужных точках на территории кладбища.
- А кинщик кто будет? - ошарашено проговорил Коромыслов.
- Какой еще кинщик! - хохотнул Пафонов. - Камеры управляются при
помощи дистанционного управления. Мы здесь прямо в конторе устроим
пульт с мониторами, а также будем производить видеозапись. Полагаю,
что не в этом кабинете, а в какой-нибудь другой комнате, чтобы все
прочие сотрудники вашего отдела были не в курсе происходящего. То
есть, о слежке скрытой камерой кроме меня и вас никто другой знать не
должен. Уяснили?
Курмангалиев сдержанно кивнул:
- Примерно, эдак, да...
Пафонов продолжил:
- В общем, узнайте в сельсовете или где там это определяется, в
какой точке будет захоронена девушка и сей секунд сообщите мне эту ин-
формацию. Но главное! Борис Капитонович, идите немедленно к Чесночни-
ковым и как угодно, только уболтайте их, чтобы не вздумали дочь креми-
ровать. Скажите, что объявился похититель урн с прахом или чего еще
покруче, не важно, фантазируйте напропалую! Похороны Дарьи - это наш
единственный шанс накрыть некрофила.
- У-у-уф-ф! - только и издал Коромыслов.
- Так, что еще тут произошло?
- Ходил я, стало быть, к Копылову-старшему, с которым Шиков на
покосе-то был, - Коромыслов извлек папироску и принялся тщательно раз-
минать ее.
- Это еще вчера и что? - не выдержал Пафонов.
Коромыслов задумчиво произнес:
- Вот ведь какая штука. Казалось бы, он все время находился вмес-
те с Шиковым, но при этом сказал, что пару раз укладывался кимарить в
теньке, притомлялся на солнцепеке.
- Так-так... и в этот момент бухгалтер Шиков мог втихаря слинять
и кладбищенского сторожа кокнуть, да? - прикинул Пафонов.
Коромыслов промолчал, но в глазах его читалось: "Кто его разбе-
рет!" Пафонов поддержал самого себя:
- Теоретически очень даже мог.
- Это первое, - Коромыслов наконец подкурил, пыхнул дымом, выпус-
тил густую струю в потолок, - а второе то, что этот же старик-Копылов
утверждает, что видел как кромкой луга, далече от них шел с лукошком
староста церковный Яров, по ягоды-грибы что ли ходил в Барабихинский
лесок.
- А чего вы раньше молчали? - рассердился Пафонов.
- Как-то не придал этому значения, - оробело ответил Коромыслов.
Пафонов поиграл желваками и спросил:
- Косари еще работали на этот момент?
Коромыслов разочарованно ответил:
- Сергей Иваныч не помнит. Копылова-старшего Сергеем Ивановичем
звать-величать. Но сам он как раз косил, оглянулся чего-то и увидал,
что поодаль фигуры движутся, пригляделся и признал Ярова.
Пафонов прицепился к слову:
- Фигуры? Еще кто-то шел?
- Антоша за ним припрыгивал с букетом ромашек, - Коромыслов еще
более засмущался. Пафонов не стал тратить время на отчитку, прогово-
рил:
- Хм, значит, это произошло после того как вы дурака отпустили из
обезъянника.
Коромыслов убито закивал:
- Выходит, что так.
Пафонов усиленно думал.
- Значит, это было ближе к трем, чем к... я его в двенадцать
тридцать на грядках могильных прищучил, а вы его, Борис Капитонович,
во сколько отпустили?
Коромыслов напыжил щеки, фыркнул.
- Да где-то после часу дня. Зашел, а он куксится, хнычет, сжалил-
ся над убогим...
- Это я уже слышал, - поморщился Пафонов. - Шустёр дебил, уже ус-
пел со старостой по ягоды-грибы наладиться! Точно, это где-то было
около трех и мужиков-косарей на поле не находилось... И что еще сказал
по поводу этих любителей природы Сергей Иванович Копылов?
Коромыслов пожал плечами.
- Ничего. Шли, мол, и все. Вскоре он притомился и прилег в Ав-
дотьиной рощице под березкой и отдыхал, а сколько не припомнит. Очнул-
ся, Жорка рядом посиживал, травинку жевал...
- А не мог ли и батя Копылов сторожа грохнуть? - проговорил Пафо-
нов. - Эти-то суслики по-прежнему все на подозрении, а вот о нем я
как-то всерьез не задумывался...
- Так ты и меня в некрофилы запишешь скоро! - с сарказмом заявил
Коромыслов, но Пафонов с такой изучающей внимательностью посмотрел на
него, что участковый мысленно поклялся не шутить более с московским
опером.
Вошел с ведром воды толстяк Андрей Елдырин и сонно проговорил:
- Пашка Утехин бежит от Лягушихи, кричит чего-то про Антошу-ду-
рачка...
Пафонов и Коромыслов устремились к окну и высунулись одновремен-
но.
Пустынную раскаленную беспощадным солнцем площадь грохая велико-
ватыми кирзачами пересекал младший сержант Павел Утехин.
- Ну?! - крикнул нетерпеливо ему навстречу старшина Коромыслов.
- Нашелся Антоша! - задыхаясь выпалил Павел. Подбежал к окну,
приостановился.
- Где? - потребовал Пафонов.
- В церкви. Староста его в подвале ховает.
- Как ховает? - оторопел Пафонов.
- Прячет от правосудия, - часто дыша пояснил Утехин и добавил
смущенно, - то есть, от вас лично.
- Я сейчас им попрячусь! - рассердился Пафонов и обратился к
участковому. - В общем, Борис Капитонович, вы к Чесночниковым, а потом
в сельсовет, а я до храма. Ага, и еще! Ты, Паша, доставь-ка в контору
того мужичишку, у которого вилы с граблями пропали, а заодно и друго-
го, у которого косу увели.
- Петра Орехова и Михаила Ремнева, - подсказал Коромыслов. - Они
в Лягушихе проживают.
- Вперед! - издал клич Пафонов и закинул ногу через подоконник.
- Водички-то испейте, - подал заискивающий голос толстяк Андрей
Елдырин.
Пафонов взял ведро и жаждуще отпил прямо через край.
- Точно лошадь... - захихикал пузан, но Пафонов так зыркнул на
него, что тот чуть не подавился собстевнным не к месту смешком и за-
кашлялся даже.
- Со мной пойдешь, - строго сказал Пафонов, - я тебя по жаре-то
погоняю, спецназовец ты мой будущий!


...


Половину пути до развилки возле погоста капитан Пафонов и младший
сержант Павел Утехин, направляющийся в Лягушиху, проделали совместно.
Увалень Андрей Елдырин значительно отставал от них.
- Как ты обнаружил дурня, Паша? - поинтересовался на ходу Пафо-
нов.
- Мы еще вчера Антошу вычислил, поздно вечером, - признался горд-
еливо Утехин, - шастали с Севкой Разумовским везде в его поисках и
случайно приметили, обходя вокруг церкви, что там в одном углу, около
самой земли какой-то огонек тлеет. Испугались сперва, не загорелось ли
чего, подбежали, а там окошечко почти в землю вросшее, а вокруг бурьян
густо растет и окно почти не видать. Вот только в темноте свет-то и
выдал. Я наклонился и ничего внутри увидать не могу, потолок вижу с
тусклой лампочкой и стену, а ниже нет. Разумовский помалее меня и лег
на траву, втиснулся прямо впритирку к стеклу, глаз вывернул, аж тер
потом, так разболелся он у него, но зато увидал, что на скамье Антоша
будто бы посиживает и над молитвенником бубнит. Вроде как Антоша, но
не точно. Сверху же вниз глядел Севка. А человек внизу на лавке по-ту-
рецки сидит с ногами завернутыми, раскачивается взад-вперед телом и
талдычит "Отче наш"... Башка всклокоченная, как у Антоши, но мало ли,
может, и не он это, а инок какой захожий. В храме порой всякие людишки
останавливаются. Ну, зырит Разумовский и вдруг дверца там отворилась,
кто-то вошел и свет погас. Севка отпрянул и говорит, что не успел
рассмотреть кто это вошел. Предлагал за вами бежать бегом, но я отго-
ворил, мол, поздно и вам все же отдохнуть тоже надо чуток. Договори-
лись, что Севка до утра подежурит там, а я к утру подоспею. Вот... и
он один-одинешенек там остался, смелый пацан!
- Утром ты пришел и чего? - подстегивал Пафонов.
Утехин продолжил рассказ:
- Севка спал на досках. Там возле стены штабеля из досок, он на
них и растянулся. Растолкал я его и опять мы в окошко пытались загля-
нуть, но на улице светло, а там сумрак и ничего не угадали. Вокруг да
около церкви полдня блуждали, старосту повстречали, а он заругался,
мол, чего крутитесь тут, а Севка не струхнул и крикнул, мол, не твое
дело, завхоз! Яров набычился и в храме скрылся. Мы опять к окошку и
вдруг сквозь стекло крик отчаянный доносится, и ругань старосты. Кри-
чит, что заметили тебя, дурачка, сиди, мол, да помалкивай, а то забе-
рут в сумасшедший дом. Тут-то мы и окончательно убедились, что Антошу
староста Яров у себя ховает и до участка я сразу рванул, а Всеволод
возле церкви прогуливается как бы.
- Молодцы, мальчики! - Пафонов приостановился и пожал руку Павла.
- Ладно, ступай за косарями, а я к храму.
Это было как раз возле развилки. Утехин заторопился к Лягушихе.
Пафонов оглянулся. Где-то далеко позади обливался потом Андрей Елды-
рин. Неожиданно Пафонов уловил ухом совсем рядом слабое потрескивание,
вдоль вишневой посадки. "Выслеживает что ли кто-то меня?" - присмот-
релся он настороженно к кустарнику, но вдруг заметил, что по траве
расползается черное пятно. От солнечного накала занялась пересохшая
растительность. Самого огня при ярких лучах солнца видно не было, но
гарь разрасталась буквально на глазах.
- Етишкин пистолет! - вырвалось у Пафонова. Как раз приковылял
рядовой Елдырин. Пафонов ткнул в горелое.
- Давай, Андрюха, гаси! И чтобы на совесть тушил!
- Ладно, - без энтузиазма согласился Елдырин.
- Не ладно, а так точно!
- Так точно, - буркнул толстяк и весьма нерешительно двинулся на
бой с пламенной стихией.


...


Младший сержант Всеволод Разумовский, малюсенького росточка паре-
нек, нервно расхаживал около церкви. Завидев идущего по вишневой аллее
старшего оперуполномоченного капитана Юрия Пафонова он облегченно зау-
лыбался и кинулся навстречу московскому сыщику.
- Наконец-то! Здравствуйте!
Пафонов тоже улыбнулся.
- Приветствую, граф! Ну и как тут?
Разумовский рьяно отдал честь и прокричал:
- Без изменений!
- Показывай оконце.
Всеволод обвел Пафонова вдоль правой стены храма и ткнул в полу-
подвальное окошко.
- Вот!
- Так-так-так, - прикинул Пафонов, - зайдем-ка не через главные
ворота, а в боковой ход.
И он без промедления двинулся к небольшой, но внушительной, кова-
ной и окрашеной зеленой краской, двери. Потянул за массивное кольцо.
Преграда с режущим слух скрипом медленно подалась. Внутри было очень
сумарчно и тянуло стылой сыростью. Пафонов вошел, жестом приказав Ра-
зумовскому оставаться на улице. Шел ощупью. Отворил вдруг какую-то
дверь, но там никого не было, лишь стояли пыльные мешки неизвестно чем
туго набитые. Еще одна дверь раскрылась под пафоновским тычком -
здесь, вероятно, занимались реставрацией и росписью икон. Пахло лаком,
масляными красками и повсюду находились старые и новоиспеченные обра-
за. Пафонов притворил комнатуху. Нащупал очередной проем и открыл
дверь.
В келейке был серый полумрак. Слабый свет проникал лишь сквозь
крошечное оконце под самым потолком. В углу на лавке скорчившись и
дрожа словно от сильного мороза сидел Антоша-дурачок.
- Хау-ду-ю-ду! - усмехнулся Пафонов. - Здрасьте-мордасьте
по-русски это значит!
- Не хочу... не хочу... - пуская слюни задолдонил парень и захны-
кал.
- Чего не хочу? - довольно грубо произнес Пафонов. - Какого дь-
явола прячешься здесь, умник?
Неожиданно за спиной оперативника раздалось дребезжаще-гневное:
- В Божьем доме нечистого поминаете?!
Антоша моментально примолк и сжался в ком еще больше. Дрожь его
колотила по-прежнему.
Пафонов покосился через плечо и увидел в дверном проеме старосту
Ярова. Отметил про себя, что даже и не почувствовал, как тот подошел.
"Вот пантера-то хищная!" - решил Пафонов, а вслух сказал:
- День добрый, Владимир Яковлевич! Это что у вас тут за узник?
- Узник? - перешел на подобострастный тон староста. - Отчего же
узник? Просто покоя ищет душа страдающая, вот и предоставил помещение.
Пафонов съязвил:
- Только и всего?
Староста прикинулся простачком:
- А чего еще?
- В честь чего же эта душонка страждет-то? - иронично вопросил
Пафонов. - Натворила что ль чего дурное?
- Не мое дело, - тем не менее староста насторожился. - Я вижу ма-
ется юродивый, вот и помог, чем мог. Кров и пища.
- Благородный порыв?
- Да-с.
- Вы всех прячете, Владимир Яковлевич, или выборочно? Меня не
схороните заодно?
Яров при слове "схороните" едва заметно вздрогнул, сглотнул и вы-
давил сквозь зубы:
- Схороню, не беспокойтесь, если возникнет надобность.
Пафонов на протяжении всего разговора исподволь осматривал келей-
ку. Скользнув взглядом в пространстве под лавкой он усмехнулся уголком
губ. Там лежали грабли и вилы.
- Я смотрю вы не телько людей прячете, но и предметы.
- Какие предметы? - глаза Ярова впрочем тут же скакнули под лавку
и он переменился в лице. - Это не мое!
- Я еще ни о чем не спросил, между прочим.
Яров кипятился:
- Ну и что! Не дурак, без лобовых указок смикитил. Эти грабельки
с вилами Антоша с собой приволок и не выпускал из рук сутки.
- Что вы говорите? - Пафонов наклонился и достал грабли. Антоша
гундосливо захныкал. Пафонов повертел инструмент, подкинул.
- Где же он их взял, интересно? - спросил с неискренней любез-
ностью у старосты.
- Не знаю и знать не желаю, - зло ответствовал тот.
- Неужто? - усмехнулся Пафонов и обратился к Антоше. - Милок, это
твое?
Произнес фразу с такой задушевной проникновенностью, что дурачок
изумленно вытаращил глаза и перестал дрожать.
- Ни, ни! - замотал он лохматой башкой и затыкал пальцем в ста-
росту. - Он, он!
- Его грабли, солнышко? - продолжал ласковую атаку Пафонов.
- Он, он! - талдычил Антоша.
- Да не мои это! - вскрикнул староста и аж ногой топнул. Скривил-
ся от боли, отшибив пятку о каменный пол келейки.
- Черт задери! - вырвалось у него греховное.
- Э! - погрозил ему шутливо Пафонов.
- Он, он, он! - разошелся не на шутку дурак и хохотал уже во весь
голос, перегибаясь через пояс.
- От добра добра не ищут, - с ненавистью кинул ему староста и
опять категорично заявил. - Не мои это грабли, хоть вы тресните!
- Тогда я их с собой заберу, если не возражаете, - сказал Пафо-
нов. - И вилы заодно тоже...
Вилы, честно говоря, Пафонова озадачили. Ведь вилы на месте прес-
тупления имели место быть. "И все же прихвачу!" - на всякий случай ут-
вердился в решении он.
Яров процедил:
- Заберайте хоть все!
Пафонов хмыкнул:
- Зачем же все-то? Меня только улики интересуют... Знаете, что
такое улики?
Яров буркнул:
- Знаю, чай ящик-то телевизионный имею. Какие же грабли улика-то?
Кабы вы косу нашли...
Он тут же прикусил язык.
- Ах, косу, - молвил с долей угрозы Пафонов. - Значитца, косу?
- Ну и что! - огрызнулся затравленно староста. - Слыхал я, что
Михеича косой рубанули, а косы-то и нетути. Коса, стало быть, вам нуж-
на, а не грабли с вилами.
Пафонов возразил:
- Грабли тоже сгодятся. Поскольку, если это те самые грабельки,
которые меня беспокоят, то, следовательно, взявший их взял и косу.
- Я не брал, - уперся Яров.
"Задержать бы тебя, - мерил взглядом насупившегося старосту Пафо-
нов, - только планчику моему это помешает. Гуляй пока, добродетельный,
скоро все встанет на свои места!"
- Пойду я, - объявил Пафонов.
Яров, невесть чего уже решивший по-поводу своей дальнейшей учас-
ти, от счастья даже икнул.
- Уходите? - не поверил он.
- Ну, не тут же оставаться?
- А я как же?
- Что вы? Занимайте повседневными обязанностями, - как бы добро-
душно улыбнулся Пафонов. - Я бы и сам у вас тут остался. Сейчас тут
благодать, по сравнению с уличным пеклом.
- Конечно-конечно, а вы заходите почаще, мы всегда гостям рады!
Пафонов непрекрыто сурово глянул на него.
- Зайду еще, будьте твердо уверены.
Староста вновь утратил радость, но елейную улыбку с гладенько
выбритого лица не снял.
- А дурака отпустите, - назидательно сказал Пафонов. - Нечего ему
от милиции прятаться. Не тронем мы его, пусть живет как жил. И не за-
пугивайте его сумасшедшими домами, ясно?
- Очень даже хорошо понятно, - полусогнулся по-лакейски Яров.
Пафонов шагнул на выход и староста вжался в косяк, пропуская сы-
щика.
- Кстати, - из темноты коридора спросил Пафонов, - а во сколько
вы с Антошей вчера по ягоды ходили и когда вернулись?
Староста ответил слишком быстро:
- Я один ходил.
- Как же так? Вас двоих возвращающихся видели.
- Это да, но пошел я один, а Антоша меня в лесу сам отыскал. Он
из милиции сразу в церковь прибежал, ему дьячок и сообщил, что я по
ягоды пошел, вот он сам в лес и прибег. А я уже обратно наладился,
почти тут же, едва он примчался, мы и домой почапали. Сколько было ча-
сов, сказать точно не могу, но уже давно заполдень.
- И много грибов набрали? - полюбопытствовал Пафонов.
- На жареху хватит!
- Да разве в жару такую грибы водятся? - ядовито молвил Пафонов.
Ответа не последовало.
- Ну-ну, - вместо прощальных слов издал Пафонов и покинул церков-
ный подвал.
На улице шепнул младшему сержанут Разумовскому:
- Вот что, граф, тебе спецзадание. Потихонечку за передвижениями
дурачка следи.
- Может, вернее будет за Яровым шпионить? - тоже шепотом прогово-
рил тот.
- Яров слишком умен и заметит хвоста. Паси лучше Антошу.
- Слушаюсь!
- Если что, - доложился Пафонов, - я в конторе буду ближайшее
время.
Разумовский козырнул. Пафонов не выдержал и, приподняв форменную
кепку-козырек на его голове, погладил коротышку по вихрастой макушке.
Разумовский залился густым румянцем.
- Ничего, - бодро сказал ему Пафонов, - скоро я тебе невесту по-
дыщу, не волнуйся! Себе, кстати, тоже...

13.


С обочины дороги доносился по-богатырски рокочущий храп. Пафонов
различил в кустах крепко спящего рядового Андрея Елдырина и матюкнул-
ся. Приблизился к дрыхнущему толстяку, толкнул легонечко мыском в мя-
систую ляжку. Тот и ухом не повел.
- Встать! - гаркнул Пафонов и засоня с заполошным криком пробу-
дился. Захлопал глазами, сообразил в чем дело, поднялся. Лицо его было
в саже, а форма перепачкана гарью.
- Ваше задание выполнено, - конфузливо пробубнил он.
- Быстро привести себя в порядок, почиститься, умыться и бегом в
контору! - выдал Пафонов и развернулся прочь.
Жирняга принялся суетливо охорашиваться, забурчал:
- На пруд надо идти, искупаться...
Возле отделения милиции на завалинке посиживали с самокрутками из
газеток два похожих друг на дружку мужичонки и попыхивали сизым дым-
ком. Ароматно пахло махоркой.
"Двое из ларца, одинаковых с лица", - усмехнулся про себя прибли-
жающийся Пафонов. Действительно, мужички оба были в сбитых кирзачах с
подвернутыми голенищами, латаных портках, серых рубахах с расстегнутым
воротом, заношенных пиджачках и кепчонках набекрень. Только у одного
кепка была сдвинута несколько влево, а у второго направо.
Завидев Пафонова мужички заволновались, закхекали, потушили са-
мокрутки и приподнялись.
- Здрасьте, начальничек, - очень почтительно поприветствовали они
молодого человека.
- Ремнев-Орехов? - словно бы одну фамилию произнес Пафонов. Му-
жички закивали. Один из них вдруг оживился, приглядевшись к сельхозо-
рудиям в руках сыщика.
- Ить это ж мои грабельки-то! И вилы тоже мои!
- Да? - Пафонов нахмурился: "Его вилы, а чьи же тогда торчали в
спине сторожа?", уточнил. - Точно твои?
- Мои!
- Его, его, - подтвердил второй мужичок.
Первый продолжил:
- Вот на рукояти-то выжжено Пэ и О, то бишь, первые буквы моего
имени и фамилии. Петр Орехов я, стало быть, начальник.
При этом мужичонка стянул кепку, помял ее в заскорузлых ладонях и
опять стеснительно напялил на голову.
- Уж я догадался и сам, что вы Петр Орехов, - вздохнул Пафонов и
в самом деле на черенках граблей и вил обнаружил выжженные, вероятно,
при помощи стекла от солнечных лучей быквы "П" и "О". Тем не менее, он
указал мужичкам на вход:
- Зайдите-ка, пожалуйста, еще на пять минут.
В кабинете участкового инспектора Коромыслова был только он сам.
Голоса юных сотрудников Николая Елдырина и Павла Утехина раздавались
из соседней комнаты. По всей видимости они играли в домино, потому что
то и дело слышался стук костяшек о стол, соответствующие возгласы, ти-
па: "Рыба!", а также беззаботный смех.
- Юра, слушай! - начал было старшина Коромыслов, но тот остановил
его.
- Айн момент, Борис Капитонович!
И он подошел к свертку, стоящему в углу, распаковал крафт-бумагу
и извлек обломок вил. Предъявил робко переминающимся у двери одинако-
вым мужичкам.
- Не, - замотал головой Петр Орехов, - не мои, я свои вещи знаю!
- Не его, - подтвердил Михаил Ремнев. - И не мои тоже.
Пафонов вручил Орехову грабли и вилы, обнаруженные в церковной
полуподвальной келейке.
- А косу мою не отыскали? - с надеждой поинтересовался Ремнев.
Пафонов развел руками.
- Пока нет, ищем. Как только обнаружим, тогда позовем.
- Можно идти тогда? - спросили мужички.
- Да-да, спасибо вам, - откликнулся Пафонов и, как только те выш-
ли, обратился к Коромыслову. - Я весь внимание, дядя Боря.
- Ну, ходил я к Чесночниковым, - повел речь участковый. - Огорчи-
тельная миссия... В доме стоны, плачь. И все же мне удалось перегово-
рить с родителями Дарьюшки и уговорить, чтобы не кремировали дочь.
- Чем мотивировали?
- Примерно в том духе, что ты, Юраха, и советовал. Мол, говорю,
воруют урны с прахом и на Запад продают.
- Зачем же на Запад-то? - поразился Пафонов. - Это уже вы черес-
чур загнули!
Коромыслов прокашлялся:
- Так, для пущей острастки! Мол, на Западе из нашего праха удоб-
рения для комнатных цветов делают...
- Ну, вы, Борис Капитоныч, даете! - цвиркнул зубом Пафонов. -
Ладно, главное, результат.
- Вот именно! Родители передумали дочьку кремировать и будут за-
капывать целиком... - Коромыслов смутился. - То бишь, как есть, так и
зароют.
- Установили место, где будет происходить захоронение?
- У них уже лежат близкие на кладбище-то, вот рядом и положат, -
сказал Коромыслов. - Я и в сельсовете уточнял, там подтвердили.
- Вы знаете, где покоятся родственники Чесночниковых? - поинтере-
совался Пафонов.
- В принципе, да. Присутствовал, когда старика Гордея хоронили.
Это дед Дарьюшки. В прошлом году зарывали. Там у них еще прабабка и
прадед лежат, еще кто-то.
- Неважно, - отмахнулся Пафонов. - Нас интересует просто конкрет-
ное место, где будут закапывать тело погибшей. Вы мне сегодня же пока-
жете. А сейчас я позвоню в Рязань и вызову мастера, который установит
специальную аппаратуру для наблюдения.
Пафонов набрал номер управления внутренних дел, где служил капи-
тан Курмангалиев. Того не было на месте, но спустя четверть часа он
сам перезвонил. Пафонов сообщил, что сведения о месте захоронения име-
ются и мастер может выезжать. Курмангалиев сказал, что договорился
по-поводу спечциальных телекамер, мониторов и прочего - все в полном
ажуре. Условились, что фургончик с аппаратурой оперативного наблюдения
и мастер прибудут сегодня же вечером.
Распрощавщись с Курмангалиевым Пафонов передал информацию Коро-
мыслову, а в заключение сказал:
- Давайте немедленно отправимся на погост и наметим точки, где
установим камеры слежения.
Но, едва он это произнес, как раздалось аккуратное постукивание в
дверь.
- Да! - сердито отозвался Пафонов, всерьез всполошившийся: "А не
услышал ли тот, кто пришел, наших разговоров?!" На лице Коромыслова
также читалось: "Эх, сынок, надо быть гораздо бдительнее!"
Дверь медленно-медленно открылась и показалась рыжая голова бух-
галтера Шикова. Голубые водянистые глазки обшарили ищуще комнату, за-
держались секундно на обломке вил, но никакого особого выражения при
этом на лице посетителя не появилось. Только после столь странного лю-
бопытственного осмотра Шиков появился полностью.
- Чем обязаны? - строго спросил Пафонов, мучаясь: "Слышал он или
нет? Блин, главное, не кто-либо, а именно один из подозреваемых! Слы-
шал или нет, гад?" По мимике и глазам Шикова понять было затруднитель-
но.
- Если я вам не нравлюсь, сажайте меня! - заявил вдруг нервически
он.
- Что? - вырвалось у Коромыслова.
- То, - глянул на него прищуром Шиков. - Я не деревенский просто-
фился и прекрасно все понимаю. У меня незаконченное высшее образова-
ние, три курса экономического. Я все вижу и понимаю. Хотите, извольте,
сажайте!
- На фиг ты нам нужен! - нарочито язвительно высказался Пафонов.
Шиков растерялся.
Возникла пауза. Шиков первый нарушил молчание.
- Посадите меня! - с какой-то мольбой проговорил он. - Устал я и
боюсь.
- Отчего устал и чего боишся? - спросил Пафонов.
Из соседней комнаты раздался взрыв хохота. Шиков вдруг сник и от-
шагнул к двери.
- Извините, я несу чушь. Нервная система совсем расшаталась...
Он торопливо вышел. Коромыслов пожал плечами.
- Чего приходил?
Пафонов задумчиво произнес:
- Ну-ка, дядя Боря, выйдете в коридор. Я поговорю тут, а вы пос-
лушайте, насколько различимы слова оттуда.
Коромыслов подчинился. Пафонов довольно громко задекламировал на-
чальные строки пушкинского "Евгения Онегина":
- Мой дядя самых честных правил...
Закончив строфу смолк. Пытливо воззрился на дверь. Через мину-
ту-другую она открылась.
- Все что ли? - полюбопытствовал Коромыслов.
- И как? - задал встречный вопрос Пафонов.
- Будь спокоен, - широко улыбнувшись заверил коллегу участковый,
- бухтение слышно, а что и про что не разберешь. Я даже ухом к двери
прислонялся и все равно только - бу-бу-бу да ду-ду-ду!
- Между прочим, - удовлетворенный результатом эксперимента весело
сообщил Пафонов, - это великого поэта бу-бу-бу да ду-ду-ду! Пушкина
Александра Сергеевича!
- Из сеней только бухтенье, - хохотнул Коромыслов. - а не Пушкин,
едрить твою налево!


...


На погост старшина Коромыслов и капитан Юрий Пафонов отправились
в восьмом часу вечера. Едва вступили за ворота кладбища, как увидели
сидящую одиноко посреди центральной аллеи собаку Жульку. Она поднялась
навстречу людям и завиляла хвостом, но вид у нее при этом был весьма
удрученный.
- Тоскует, - посочувствовал Коромыслов.
- Кто же ее теперь кормит? - озаботился Пафонов, почему то поду-
мавший, что собаке вдруг вздумается разрывать холмики и грызть челове-
ческие останки.
- Питают ее в церкви, - развеял его сомнения Коромыслов, - я лич-
но видел.
Милиционеры прошли немного по главной аллее. Коромыслов указал на
боковую тропу.
- Влево, возле вяза, вросшего в крест.
- Вросшего в крест? - удивился Пафонов.
Коромыслов поведал:
- Ужотко больше ста лет, как это случилось. Дерево взрослело, со-
бою толстело, а рядом могилка была с большим, красивым, узорчатого
литья, чугунным крестом. Кора в него и уперлась, обволокла, а теперь
уж крест этот в глубь ствола совсем ушел. Образовалась как бы ниша в
дереве, туда человек встать может в полный рост и укрыться.
Пафонов слушал с интересом.
- Оригинально.
Приблизились к этому самому вязу с крестом внутри. Пафонов вошел
в расщелину, пощупал крест, вышел наружу.
- Ствол-то впятером разве что обхватишь! - восхитился он.
- Почтенное растение, - уважительно подтвердил Коромыслов и пере-
шел на деловой тон. - Вот тут, Юра, стало быть, и есть могилы Дарьюш-
киных предков и близких.
Пафонов как раз стоял возле оградки, за которой на сером камне
была выбита несколько раз фамилия Чесночниковых.
- Для Дашутки определили местечко справа вот от этой могилы, -
указал участковый. Оградки тут еще, как видишь, нетути...
- Угу, - Пафонов пристально огляделся. Посмотрел и вверх на ста-
рый вяз, и на другие деревья, росшие чуть поодаль. Собака стояла рядом
с ним и тоже смотрела то вверх, то вниз, следуя за движением головы
Пафонова, будто тоже определяла откуда будет лучше ракурс обзора.
- Что ж, - заключил Пафонов, - картина ясная. Пойдемте, Борис Ка-
питонович, ожидать мастера с аппаратурой.
Жулька проводила их до ворот кладбища, но с погоста не вышла.
Приближаясь к отделению милиции Пафонов увидел идущего через пло-
щадь с автобусной остановки к магазину Копылова-младшего.
- Обратите внимание, - кивнул он на "ворона" Коромыслову. - Выб-
рит, вычищен. Подруга у него в Рязани супер-баба. Однако, в деревню
вернулся, даже заночевать в городе не остался...
Про себя Пафонов отметил: "Значитца, клюнул на слова Курмангалие-
ва о том, что девушка утонула". Коромыслов будто бы прочитал его мысли
и сказал ворчливо:
- У него тут дом, мать, батя, чего ж не возвернуться?
- Может быть, может быть...


...


Фургон с видеоаппаратурой оперативного наблюдения прибыл в Зап-
рудное когда уже совсем стемнело. Пафонов отпустил всех сотрудников
отделения милиции по домам, кроме Коромыслова, который активно помогал
выгружать коробки с мониторами и прочими комплектующими, и перетаски-
вать их в комнату-чуланчик, в которой не имелось окон, лишь вентиляци-
онное отверстие, размером с кирпич, но зато была кованая дверь. В
принципе, комнатуха предназначалась под изолятор для задержанных, но
практически всегда пустовала, а редкие арестанты пребывали в коридор-
ном "обезьяннике".
Помимо участкового домой не был отпущен и коротышка Всеволод Ра-
зумоский, но тот, как получил от Пафонова задание следить за дурачком
Антошей, так больше и не попадался на глаза бравому московскому сыщи-
ку.
Прочим сотрудникам было сказано, что прибыли компьютеры, дескать,
отдел милиции будет круто модернизирован по последнему слову науки и
техники. Парни поверили и даже мечтали по дороге домой, что выучатся
работать на компьютере - то-то будет забавно поиграть во всякие игры:
стрелялки да бродилки. А еще их очень привлекало загадочное слово "Ин-
тернет", сулившее общение со всем миром прямо из сельского участка.
- Подходит помещение? - поинтересовался Пафонов у мастера, моло-
дого парня лет двадцати пяти с наголо остриженной головой, носившего
камуфляжную форму. Звали его Виктор Сергеев.
- Вполне, - оценил изолятор Сергеев. - В дырку просунем антенну
и... в общем, я сам разберусь.
Аппаратуру распаковали, установили на столы мониторы, пульт.
- Гляделки укрепим завтра, - весело сказал Сергеев, обзывая "гля-
делками" камеры скрытого наблюдения.
Старшина Коромыслов пригласил парня переночевать в своем доме,
посулив добротный деревенский ужин.
Пафонов в одиночестве поплелся домой на Лягушиху. Выходя за пре-
делы Запрудного на лягушихинский большак, он извлек серебряный брегет
и отщелкнул крышку. Под звуки Вивальди рассмотрел циферблат. Было уже
около полуночи. Убрал брегет и, мурлыча незатейливый мотив, прогулоч-
ным шагом двигался по дороге.
В этот почти ночной час на мир наконец-то снизошла хоть какая-то
прохлада и дышалось вольготнее. Впрочем, ночь все равно напоминала бо-
лее южную, чем среднерусскую. Теплое дуновение ветерка шевелило травы.
В бархатно-черном небе ярко мерцали мириады звезд. Оголтело трещали
сверчки и цикады.
"Эх, Дарьюшка! - искренне огорчился Пафонов. - Сейчас бы идти не
бирюком, а с тобою, милая, под ручку или еще лучше в обнимку... а по-
том поцеловаться бы у какого-нибудь плетня взасос, да так, чтобы все
нутро струной натянулось!"
Он так расстроился, что, войдя во двор теткиного дома, в избу не
пошел, а прилег в гамаке и, легонько покачиваясь в нем, думал вовсе и
не о следственно-розыскных мероприятиях, а мечтал о любви с прекрасной
девушкой.


...


Девичья ладонь нежными подушечками пальцев едва-едва коснулась
соска на груди Пафонова, скользнула неуловимо вниз, надавила на пупок,
потеребила живот, спустились еще ниже, протиснулись под тугой ре-
мень... Он возбудился и принялся судорожно расстегивать пряжку, помо-
гая девушке проникнуть к самой сути мужского естества...
- Юрашка, ды ты опять тут! - раздался над лежащим в гамаке Пафо-
новым голос тетки Алевтины Яковлевны.
- А! Чего?! - подкинулся он и тряхнул головой. - Уф, закимарил!
- Я уж приходила, а тебя не было... Нынче ночью прийдется мне у
Глафиры Чесночниковой пободрствовать, матери Дашуткиной, убивается
сильно женщина, как бы руки на себя не наложила...
- Ага, - очумело с дремы кивал Пафонов.
- А ты в дом ступай, - прогворила торопливо тетка и отступила к
калитке, - тут-то комары съедаят заживо!
- Я не вкусный, - пробубнил Пафонов, но вылез из гамака и проша-
гал к крыльцу. Посетовал: "Такой сон эротический даром пропал!" За-
черпнул из ведра ковшом колодезной воды, глотнул, подумал и, оттянув
брюки, опрокинул остальное в плавки.
- Охладись и спать! - приказал самому себе шутливо.
Устроился в сенях на полатях с луговыми травами. Душистые запахи
быстро убаюкали сознание и Пафонов провалился в глубокий сон без вся-
ких будоражущих плоть и душу сновидений.


14.


Мужчина в брезентвой куртке с накинутым низко на лицо капюшоном
стоял под окнами избы Чесночниковых и осторожно заглядывал в горницу.
К стене комнаты были прислонены створки гроба, обитого розовой
тканью с белыми рюшами. Покойная обнаженной лежала на столе, а три
женщины в черных платьях и платках намыливали ее губкой и омывали из
тазиков подогретой водой. Никто из троих не обращал внимания на окон-
ное стекло, за которым в кромешной тьме отсвечивали будто эмалевые бе-
зумные глаза. Наконец одна из женщин словно бы почуяла сердцем что-то
нехорошее и покосилась на окно. Маньяк успел отстраниться и женщина не
увидела его, но все же она, ведомая каким-то подсознательным чутьем,
подошла к окну и задернула шторки.
"Алевтина Наседкина, - узнал ее соглядатай и тут же прикинул. -
Раз она здесь, то, следовательно, племянничек ее дома совершенно
один". И маньяк как зомби развернулся, и зашагал в сторону двора Алев-
тины Наседкиной. Посреди слободки однако остановился, постоял, подумал
и побежал галопом к собственному дому. У забора задержался, отдышался
и вошел в калитку очень тихо. Прокрался в сарай и отыскал топор. Поп-
робовал острие пальцем. Недовольно поморщился. Порылся в корзинке и
извлек точильный брусок, почиркал им по лезвию. Опять тронул пальцем и
с всписком отдернул. Ухмыльнулся удовлетворенный. Приметил вдруг на
полке новогоднюю детскую маску из папье-маше в виде добродушного длин-
ноухого зайчика с торчащими двумя передними зубами и сунул ее за пазу-
ху. Откуда в сарае появилась эта забава он не помнил. Кажется, прихо-
дили зимой колядовать ребятишки и один из них забыл маску на пороге.
К избе Наседкиной маньяк пробирался весьма и весьма осторожно:
шел близко к плетням, заборам и кустам, чтобы быть слитым с их тенью.
Замирал то и дело, прислушиваясь чутко. Никто не встретился ему в этот
глухой час. Во всех домах кроме одного, Чесночниковых, давным-давно
почивали перед новым трудовым днем. Молодежь, гуляющая на вольном воз-
духе до рассвета, кучковалась где-то на берегу пруда. Сегодня все пар-
ни и девушки были грустны. Сидели тихохонько вокруг костра и вспомина-
ли так нелепо и безвременно погибшую подругу.
Маньяк приблизился ко двору Алевтины и посвистел. Он подзабыл,
имеется ли у Наседкиной собака, или нет. Лая или грома цепи в ответ не
послышалось и маньяк перекинул руку через калитку, откинул запор и
вступил на чужую территорию. Несколько секунд сторожко ловил звуки до-
ма, но ничего не услышал. Аккуратно притворил калитку на вертушок и
чуть ли не на цыпочках прокрался к избе. Ступил на крыльцо, но вдруг
оглянулся и прилип взглядом к колодцу, расположенному чуть сбоку от
гамака. Быстро спустился с крльца, подбежал к срубу, откинул деревян-
ную крышку и плюнул смачно вниз. И будто легче ему сделалось, залыбил-
ся, поглаживая почему-то вкруговую живот, словно только-только как
следует отобедал.
Теперь новая идея обуяла его и он передумал идти в дом, а обошел
его и проник в огород. Принялся яростно вытаптывать грядки с луком,
морковью, шибать ногами по помидорным и огуречным кустикам, по капуст-
ным кочанам, выдернул с корем весь укроп. Отдышался со сдавленным хи-
хиканьем.
Накуролесив в огороде, посерьезнел и стал ходить вокруг избы,
заглядывая во все окна. Внутри свет не горел и к тому же обзор прег-
раждали занавески и маньяк, как ни напрягался, ничего не различил.
Он опять вернулся к крыльцу, толкнул тихонько дверь и она отвори-
лась. Постояв в нерешительности на пороге, маньяк все же осмелился и,
приоткрыв дверь пошире, вошел в сени.
Пафонов как раз спал на полатях в сенях и, к счастью, в данный
момент не похрапывал, хотя за ним иной раз такое и водилось. Он лежал
обнаженным до трусов на правом боку с приоткрытым ртом, подогнув ко-
ленки к подбородку, а ладони запихнув под щеку, словно ребенок. Дыха-
ние его было ровным и неслышным.
Маньяк попривык к темноте коридора и, стараясь не скрипнуть поло-
вой доской, подступил к двери в горницу. Оттягивая ее по миллиметру,
отворил лишь на столько, чтобы кое-как проникнуть. Опять же боялся
скрипнуть петлями.
Мирно стучали стенные ходики в виде кошачьей головы с мельтешащи-
ми в такт часовому механизму зрачками: тик-так, зырк-зырк! Между двух
окон висело чуть внаклон большое зеркало, отражая стоящий под ним обе-
денный стол. На скатерти плетеная ваза с пирогами, накрытыми кружевной
салфеткой и крынка с молоком. Тетка позаботилась об ужине племянника,
но он в горницу даже не зашел.
Маньяк, забыв об осторожности, рванул к столу, цапнул крынку и,
обливаясь молоком, алчно выпил весь кувшин. Допив, опять спохватился и
беззвучно установил крынку на скатерть. Огляделся затравленно. В углу
возле двери стояла высокая кровать, отгороженная от комнаты вкруговую
пологом. Маньяк нацепил на лицо новогоднюю маску с невинным ликом бе-
ленького зайчика, подступил к занавеси, отдернул левой рукой и однов-
ременно замахнулся правой, держащей топор. Сверкнул лемех лезвия и об-
рушился с неистовой силой на подушку. Тут же взметнулась метель из ку-
риных перьев.
Маньяк отшагнул. Маска помешала ему рассмотреть, что на кровати
никого не было. Пух пургой витал по горнице.
Маньяк растворил дверь в смежную комнату: слева русская печь,
справа диван - на нем никого, комод, кадка с огромным фикусом, этажер-
ка и занавесочка, загараживающая кухонный закуток.
Маньяк откинул кухонную шторку - пусто. По приступкам поднялся на
печь - и здесь никого, лишь разложены для просушки орехи-лещина, еще
не ошелушенные от зеленых черешков. Злобно рыкнул и спрыгнул вниз. По-
сопел, соображая усиленно, где бы ненавистный московский следователь
мог почивать. "А может, - екнуло в сознании убийцы, - его и вовсе се-
годня нет? Может, в участке торчит или у Капитоныча гостюет, а то и с
девкой у пруда милуется! А я тут маюсь!"
Сплюнул прямо на пол и, топая внаглую, вышагал в сени. И тут Па-
фонов проснулся и подал голос, подавляя зевок:
- Тетя Аля, ну чего вы как слон-то копытом бьете?
- У слонов нету копыт... - прошептал с ухмылкой маньяк. "Вот ты
где утаился!" - обрадовался он, поигрывая топором.
- Чего? - не расслышал Пафонов и опять сладчайше зевнул. Перевер-
нулся на другой бок и снова возжелал заснуть.
Маньяк не отвечал более. Он взял, стоящую в углу табуретку, подс-
тавил под полати, влез и, взявшись за топороище двумя руками, обратил
лезвие не книзу, а вверх. Наклонился и резко выпрямился, вскидывая вы-
соко руки. Рубящая часть вгрызлась в доски.
- А! - взревел Пафонов. Доски полатей были довольно-таки толстые,
но все же острый конец металла прорубился сквозь них и рассек букваль-
но на два сантиметра пафоновское бедро. Ранка была совсем не глубокая.
Пафонов даже не почувствовал боли, так шокировало его внезапное напа-
дение среди ночи в спокойном тетушкином доме.
Он подскочил и стукнулся головой о потолок. Уперся на четверень-
ках. Автоматически сунул руку вбок, нашаривая лежащие рядом брюки и
пытаясь выхватить пистолет, но тут же вспомнил, что, отправляясь в от-
пуск, категорически отказался таскать при себе оружие. И вот на тебе,
просчитался! Ладонь нащупала лишь старинный серебряный брегет и Пафо-
нов машинально зажал его крепко в кулаке.
- В чем дело?! - вырвалось у него. - Кто там?
"Вряд ли это тетушка!" - тут же прочухался он ото сна. Сердце бу-
хало как молот о наковальню и мешало вслушиваться во внешние звуки.
Маньяк выкорчевал топор из полатей, но при этом не удержался на
табуретке, качнулся, потерял равновесие и шибанулся с размаху на пол.
Пафонов мгновенно соориентировался и лихо спрыгнул вниз. Увидел
скорчевшегося возле стены человека и растерялся на секунду, испугав-
шись выражения его лица, спросонья и в темноте не соориентировавшись,
что это всего-навсего детская маска. Незваный гость довольно ловко
поднялся и замахнулся топором. Пафонов попятился, отступая ко входной
двери.
- Ушатаю-у-у! - прорычал неизвестный и метнулся с вознесенным то-
пором на безоружного москвича.
Пафонов был в трусах и босиком. Юрко развернувшись, он рванул
дверь и выскочил на крыльцо, соскакнул сразу через все ступеньки на
землю и опрометью помчался на задний двор.
Маньяк, сопя шумно и сипло сквозь заячью маску, неуклонно бежал
за ним.
Пафонов влетел на огород и краем глаза отметил, что здесь полней-
ший кавардак, но сейчас ему было не до этого. Промчался через все
грядки, вцепился в плетень и, корябая тело, перелез через него. Ока-
зался на картофельной усадьбе. Полетел не разбирая пути. Бежать было
трудно - земля окученная, взрыхленная, то взгорки, то ямки, да еще и
цепляющиеся, и хлещущие по голеням кусты картофеля.
Позади Пафонов различил сильный треск. Преследователь налетел те-
лом на плетень и завалился вместе с ним плашмя. Вскочил тут же и про-
должил погоню. Бежать ему было гораздо сноровистее, поскольку на ступ-
нях имелась обувь, а ноги защищались брючинами.
- Ушатаю-у-у! Убью-у-у! - голосил он на ходу.
Инстинктивно Пафонов пытался определить кому принадлежит данный
тембр, но угадать не мог. Маска, надетая на лицо преступника, слишком
искажала издаваемые им звуки, да и посторонние шумы мешали чисто расс-
лышать выкрики. Пафонов сам дышал как загнанный зверь, картофельные
плети хлестали со свистом, шуршала и топотала почва под его пятками.
Да и маньяк хрипел, шипел, бухал подметками.
Несколько раз нога Пафонова подворачивалась и он шмякался на зем-
лю, но, игнорируя всяческую боль, вскакивал и прыгал дальше. Тем не
менее маньяк неудержимо приближался.
Впереди колыхалось подсолнуховое поле. В ночи оно выглядело фан-
тастически. Словно бы большеголовые монстры, тощие и высокие, размахи-
вали руками-ластами.
Пафонов ворвался в подсолнухи, которые были выше его ростом, про-
бежал немного вперед и обессиленно рухнул. "Фиг он меня тут обнару-
жит!" - понадеялся он, но маньяк словно бы обладал звериным чутьем.
Подбежав к полю, он замер на секунду, набрал в легкие побольше
воздуха и принялся рубить топором как кубинским мачете направо и нале-
во. Просека прямиком направлялась в пафоновскую сторону.
- Вот сука! - процедил Пафонов, приподнялся и побежал в глубь
плантации. От его бега подсолнухи заколебались и маньяк по их вибрации
немедленно вычислил намеченную жертву. Прекратил сечку и устремился
следом.
Ступня Пафонова вновь подвернулась и он шарахнулся оземь, пополз
тут же в сторону по-пластунски. Преследователь неумалимо приближался и
Пафонов замер.
Маньяк не видел больше шевеления гигантских растений и приостано-
вился.
Пафонов таился, вжимаясь в заскорузлую почву, буквально в метре
от левой руки преследователя. Топор убийца сжимал в правой.
Маньяк шагнул вперед, но передумал тут же и сделал шаг вправо,
опять перерешил и, развернувшись назад, уверенно двинулся влево, пря-
миком на лежащего человека.
"Каюк!" - резануло Пафонова и он хотел было подскочить да припус-
тить как стайер, однако безумец вновь остановился и стал вслушиваться.
Лишь двинь он чуть ногой, как уперся бы в тело перспективной жертвы,
но он стоял неподвижно и слушал.
"Уходи, уходи же! - умолял Пафонов и тут же обращался к своему
прыгающему дико сердцу. - Утихомирься, не дискотека тут тебе!" Почувс-
твовал вдруг, что сжимает плотно в кулаке округлый плоский предмет и
вспомнил, что, как схватил на полатях брегет, так и гоняет с ним.
Маньяк вздохнул огорченно и отшагнул от лежащего, решив, видимо,
что тот ускакал далеко. Зашагал прочь с поля.
Пафонов, сдерживающий до этого мига частоту дыхания, облегченно
выдохнул и разжал руку со старинными серебряными часами. И тут случи-
лось ужасное: крышка ни с того, ни с сего отщелкнулась и зазвучала пе-
реливчатая нежная мелодия. "Ёхана!" - чуть не шандарахнуло инфарктом
Пафонова. Он захлопнул немедленно часы, но маньяк уже мчался на преда-
тельскую музыку и хохотал сумасшедше.
Топор просвистел в ночи и впился в землю за спиной Пафонова. И
опять в смертельной судороге зашлось сердце двадцатидевятилетнего опе-
ра, но снова он стряхнул старх и схватил топор. Вскочил, но в эту же
секунду маньяк налетел на него и сшиб с ног, вырвал топор и замахнул-
ся. Однако Пафонов успел сорвать маску зайчика с его лица и отпрыгнуть
в сторону.
Оказавшись без маски, преступник вдруг почувствовал себя безза-
щитным и растерялся. Рывком натянул капюшон аж на самый нос.
Пафонов не успел различить черты лица, но зато заминка нападавше-
го дала сыщику фору для побега и он ломанулся сквозь подсолнухи с уд-
военой силой.
"Куда я бегу? К слободке ли или углубляюсь в поле?" - не ориенти-
ровался он, но внезапно оказался на задах родимой Лягушихи и рванул
чьей-то свекольной усадьбой к домам.
Впрочем, теперь бы он мог и не торопиться. Маньяк утратил азарт и
потерял вкус к погоне. "Домой! Скорее спать!" - вот что свербило его
мозг. Он почувствовал вдруг невероятную усталось и чуть ли не валился
с ног. Однако нашел в себе силы и как можно поспешнее направился к
слободке. Никто не повстречался ему на пути и, беспрепятственно вер-
нувшись домой, безумец благополучно завалился спать.
А Пафонов не мог успокоиться до утра. Обнаружил теперь и разруб-
ленную подушку в горнице. Дабы унять нервную дрожь в коленках и за-
пястьях, принялся собирать перья. Подспудно размышлял об инциденте и
все пытался угадать, кто же это был, но так и не смог определить.
Кое-как прибравшись, приготовил чай, выдул с десяток чашек с виш-
невым вареньем и все рассматривал, прислоненную к самовару, невинную
новогоднюю масочку в виде заячьей мордочки. Рядом же на столе полежи-
вал и старинный дедушкин брегет. Пафонов с укоризной посматривал на
него: "Не в первый раз, часики, вы подводите меня так круто..." При-
помнился ему случай, произошедшей нынешней зимой, когда вычислял он
гостиничного поджигателя. Тогда тоже музыкальный брегет раскрылся
столь же не вовремя и предал своего хозяина. Лишь случай уберег и тог-
да, и теперь обладателя столь роскошных серебряных часов. "Эх, дедуш-
ка-дедушка, сердишся ты на меня что ли за что-то? - размышлял Пафонов.
- Если так, то прости меня и пусть твой наследственный брегет станет
мне другом, а не врагом..."
Так, сидя за столом перед зайчиком-маской и дедушкиным брегетом,
Пафонов и заснул.


15.


Истошный женский вопль ворвался в избу.
Пафонов вскинул голову от поверхности стола и увидел, вбежавшую с
выкаченными панически глазами, Алевтину Яковлевну. Обеими руками она
удерживала часто вздымающуюся грудь.
Пафонов догадался в чем дело и поднялся ей навстречу. Ощутил сад-
нящую боль в подраненой ноге, но сейчас главным было успокоить нес-
частную родственницу.
- Тетя Аля, тетя Аля, вы присядьте, присядьте...
- Господи, Боже ты мой, что же это такое творится-то на белом
свете?! - выговорила со слезами в голосе Алевтина. - Огород покруши-
ли... Отродясь такого не было... Горе-то какое, ой, мамочки, ой, ба-
тюшки! Чего тут было-то? Ай, подушку-то вспороли перовую!
Как ни старался прибраться ночью Пафонов, а куриных перьев повсю-
ду было изрядное количество.
- Тетя Аля, не шумите, - приобнял он плачущую родственницу, - по-
терянного не вернешь, а здоровье расстройством подорвете. Присядьте,
послушайте меня внимательно.
Алевтина опустилась на сундук, покрытый лоскутным ковриком. С на-
деждой воззрилась на племянника. Тот членораздельно произнес:
- Ночью на наш дом было совершено нападение.
- О, Господи! - перекрестилась Алевтина. - В милицию бежать надо!
- Тетя, я сам милиция, - напомнил ей Пафонов.
- Ну да, ну да... - пролепетала она. - И кто же это, Юрочка?
- Не знаю пока, - Пафонов потер пораненое место. По-прежнему он
пребывал в одних трусах.
- Чего это у тебя? Кровь запеклась? - всполошилась Алевтина. - А
грязный-то, будто в земле валялся!
- Меня убить хотели, - глухо произнес Пафонов.
- А!!! - схватилась ладонью за рот Алевтина.
- Давайте вот как договоримся, тетя Аля, - сказал Пафонов, - не
распространяйтесь об этом по деревне. Говорите, дескать, пьяница ка-
кой-то забрался на огород и испоганил грядки, ладно?
Алевтина махнула соглашающееся ладонью и заканючила:
- Ой, грядки, грядки... как же быть-то без урожая?
- Прийдется покупать у односельчан, - проговорил Пафонов. - А что
делать? Денег я вам дам, конечно. А теперь вот что, гляньте-ка на ма-
сочку зайчика этого...
Пафонов взял со стола новогоднюю забаву.
Алевтина непонимающе осмотрела зайчика, перевела недоуменный
взгляд на племянника, подумывая, а не тронулся ли тот умом, что в та-
кую трагическую минуту пустяками занимается.
- Не знаете, тетя Аля, чья маска?
- Да их под Новый год черти сколько в сельпо завезли! Все понаку-
пали. Тигры еще были, собаки... а зайчиков больше всего! Ребятишки ко-
лядовали неделю целую, дверь отворяешь, а там штук пять ушастых кроль-
чат стоит.
- Спасибо, - задумчиво молвил Пафонов.
- Значит, помалкивать?
- Молчите, так надо.
- Нешто ты его споймать не хочешь?
- У меня другая идея, тетя Аля.
Алевтина поднялась.
- Охо-хо, пойду что ли на огород, может, чего еще уцелело... а ты
бы пообмылся и рану бы помазал йдом. В чуланчике коробка с лекарствами
есть.
- Вы мне лучше баньку истопите, тетушка, - сказал с истомой Пафо-
нов, - кости трещат от беготни и... вообще.
Мышцы у него словно выкручивало от ушибов и ссадин, но особенно
жаловаться он не любил, к тому же еще и женщине.
- Истоплю, милок, истоплю! - пропела жалостливо Алевтина.


...


Попыхивал самовар, постукивали ходики на стене, полосатый кот
умывался, сидя на подоконнике возле цветка герани.
Пафонов чувствовал себя зановоно рожденным после бани. Он уже ус-
пел подремать после парилки, попить чайку, переодеться в свежее и те-
перь зачесывал свою русую челку назад, но рассыпчатые волосы не слуша-
лись и упорно падали на лоб.
Послышался перестук шагов в сенях. Пафонов насторожился. Это не
была тетушкина походка. В дверь стукнули и тут же отворили. На пороге
возник коротышка Всеволод Разумовский. В руках он держал косу.
- Здрасьте, Юрий Викторович!
- Чем порадуешь? - глаза Пафонова вспыхнули при виде косы.
- Я ведь, представьте себе, в заложниках побывал! - выпалил
младший сержант.
- Что за ерунда?
- И вовсе не ерунда, а кошмар!
- Говори, граф.
- Как вы мне и приказали, стал я следить за Антошей Лошадили-
ным...
- Это фамилия дебилы?
- Да.
- Сам дурак и фамилия дурацкая, - прокомментировал Пафонов, но
тут же подумал про свою непонятную фамилию и конфузливо потребовал. -
Продолжай!
Дело в том, что в детские годы сверстники дразнили Пафонова, то
"Патефоновым", то "Плафоновым", а учителя постоянно вызывали его к
доске как "Пахомова", не со зла, конечно, но мальчик Юра до слез оби-
жался.
Между тем, Разумовский продолжил:
- Ну, он еще с полчаса, как вы ушли от церкви, в подвале том про-
сидел. А потом староста вышел и меня, сидящего под березкой, увидал,
вернулся в храм и вскоре Антоша вышел. Залыбился белу свету и как при-
пустит вскач! Я подхватился и следом. Он на пруд прибег, скинул одежку
и давай купаться. Там наш жирдяй Андрюха Елдырин тоже плавал как беге-
мотище. И я купанулся заодно. Потом Антоша переоделся и побег к околи-
це. Там его изба. Он с девяностолетней бабкой живет, Евлампией Иванов-
ной. Где-то с час внутри торчал и опять появился. Вдруг дразнить меня
стал. Я отвернулся и не реагирую. Он помчался по дороге, через всю Ля-
гушиху пролетел ракетой и к погосту свернул. Я, конечно, за ним и в
мыле уже весь, ведь жарко, а тут еще и гнать пришлось... Думал, он в
церковь обратно, а он на кладбище вбежал. Я туда же. Глядь, он к сто-
рожке Михеечивой наладился. А она ведь опечатана, но ему плевать. Сор-
вал пломбы и вошел. Я чуток отставал, но почти тут же следом ворвался.
Вот...
Разумовский повесил голову.
- Чего примолк? - подбодрил его Пафонов.
Всеволод продолжил:
- В общем, только сунулся и тут же ба-бах меня чего-то по башке
двинуло. Огрел он меня чем-то, оглушил, то бишь. Очнулся я и уже лежу
на койке связанным крепко-накрепко бельевой веревкой, а во рту кляп
тугой набит. Замычал я, но толку чуть... Антоши рядом не было, улепет-
нул кудай-то. Так я весь вечер провалялся, всю ночь и только что он
опять явился и освободил меня наконец. Все руки-ноги затекли, шеей
вертануть не мог, а рот аж свело на полчаса. Отвязал он меня и убег
опять, а у меня сил не было кинуться в погоню. Растирать я мышцы стал,
разминать, шеей потихоньку вертеть, ртом шевелить... Вот.
- А коса-то откуда? - Пафонов взял со стола салфетку и осторожно
принял от коротышки сельхозорудие. Увидел на рукояти инициалы "П.О.",
то есть, принадлежала коса Петру Орехову.
Разумовский пояснил:
- Там, у Михеича за поленницей засунута была. Я случайно увидал -
ручка торчит... На двор мочиться вышел и возле дров встал... Глядь, а
там коса! Вспомнил сразу, что ищем мы эту как раз эту штуковину.
Пафонов похвалил юношу:
- Ты, Всеволод, герой! Помучился, но зато по нужде в нужном месте
в нужное время пошел. Поздравляю!
- Служу России! - вытянулся стрункой Разумовский и вскинул руку к
форменной фуражке.
- Как ты себя чувствуешь?
- Я в норме, - бодрился Всеволод.
- Тогда у меня к тебе важное задание будет. Упакуй косу, но голы-
ми руками больше не хватай, и отвези в Рязань на экспертизу. Я позвоню
Курмангалиеву и предупрежу. Плюс и вот этого зайчика, - Пафонов подал
коротышке целлофановый пакет с новогодней маской.
Разумовский с величайшим изумлением принял пакет и вопросительно
поглядел на Пафонова. Тот подмаргнул ему и сказал:
- Выполняйте задание, младший сержант.
- Есть! - отчеканил лилипут.


...


Пафонов привез с собой на отдых фотоаппарат "Полароид", произво-
дящий моментальные снимки, но еще ни разу не успел им воспользоваться
с развлекательной целью. Теперь он понадобился совсем для иной опера-
ции.
Пафонов прошел на огород, но там во всю орудовала тетушка и он не
стал ее беспокоить. Обошел плетень и оказался на картофельной усадьбе.
Пересохшая до пыли земля плохо сохраняла следы и все же молодому сыщи-
ку удалось отыскать довольно таки четко отпечатанную рифленую подошву.
Он сфотографировал след с нескольких позиций. Прогулялся и до подсол-
нечников, пофотографировал кое-что и там.
Оставив фотоаппарат дома, а снимки взяв с собой, он отправился в
отделение милиции. Был уже десятый час утра.
По пути повстречался с Витьком Елдыриным. Почти на выходе из Ля-
гушихи. Паренек прихрамывал, но шел очень споро. "Ничего себе реаними-
рованный!" - отметил про себя Пафонов.
- Привет, боец! - сказал он Елдырину. - Откуда путь держим?
Витек шел в слободку, а не из нее.
- В больницу на укол ходил, - хмуро отозвался парень. По всему
видилось, что общаться с москвичом ему неохота.
- Что с ногой? - наезжал Пафонов. - Где подвернул?
Витек огрызнулся:
- Вам-то что?!
- Чего крысишься? - усмехнулся Пафонов.
- Из-за вас Дарья утонула, - мрачно процедил тот.
Пафонов разозлился, хотел окатить наглеца трехэтажным матом, но,
скрипнув зубами, сдержался.
- Сам знаешь, что неправ, - проговорил он и прошел мимо Елдырина.
Витек с ненавистью посмотрел ему вслед, сплюнул в пыль и захромал сво-
ей дорогой.
А Пафонов прикидывал, подходт ли Виктор Елдырин по росту ко вче-
рашнему бандиту, но затруднялся ответить. Витек был ниже на голову Па-
фонова, но это являлось очевидным сейчас, среди бела дня и в спокойной
обстановке. Ночью же Пафонов не имел возможности так запросто присмот-
реться к незивестному. Когда спрыгнул вниз с полатей, то тот раскоря-
чившись сидел на пол. Затем, когда преступник вскочил, Пафонов кинулся
бежать. Несясь огородом и картофельной усадьбой, Пафонов и вовсе почти
не смотрел назад, лишь изредка оглядывался. Догоняющий был вдалеке и в
темноте различался смутно. В подсолнухах Пафонов лежал на земле и бан-
дит снизу вверх казался ему гигантом. К тому же и у страха глаза вели-
ки. Чего ни говори, а Пафонов здорово перетрухнул. Самому себе в этом
он признаться не боялся. В общем, не мог он точно сказать, каков был
покушавшийся на его жизнь, кажется, что среднего роста, или чуть ниже,
а, возможно, и чуть выше. Вдруг тот сам по себе высок, но сутулился?
Или низкоросл, но куртка с капюшоном увеличила его? Да-да, и по поводу
телосложения неизвестного Пафонов тоже ничего особенного не мог опре-
делить, разве, что тот был нормального человеческого телосложения и не
более.


...


Участковый инспектор старшина Коромыслов, поговорив по душам за
вчерашним ужином под рюмочку забористой самогоночки с командированным
из Рязани мастером электронной техники, просто-таки влюбился в него.
Лейтенант Виктор Сергеев за свои тридцать лет многое в жизни успел: и
институт с красным дипломом окончить, а потом и в Чечне добровольцем
повоевать. Молодой человек имел контузию и осколочное ранение в лег-
кое, но закаленный организм и занятия спортом помогли ему быстро окле-
маться. Год назад он женился, а недавно у него родились тройняшки -
очаровательные пацанята.
Коромыслова более всего восхищали боевые подвиги лейтенанта Сер-
геева.
- Эх ма, а тут прозябаешь! - посетовал он, но, припомнив события
последних дней, прикусил язык.
Мужчины находились во временно оборудованной аппаратной и Сергеев
отлаживал технику.
В чуланчик заглянул капитан Юрий Пафонов. Поздоровался и позвал
на пару слов Коромыслова. Прошли к тому в кабинет. Старшина начал было
расхваливать лейтенанта Сергеева, но Пафонов прервал его восторги и
выложил как на духу все, что случилось с ним за ночь.
Коромыслов слушал затаив дыхание.
В заключение речи Пафонов предъявил обалдевшему участковому поля-
роидные фотокарточки.
- У кого такие подметки рифленые не примечали, дядя Боря?
Коромыслов внимательно рассмотрел снимки и усмехнулся.
- У кого... у меня у самого такие башмаки имеются. Их весной к
нам в сельпо завезли партию, туристические называются. Из кирзы, с
толстой подошвой и вот такие узорные. Все понакупали.
- Опять все... - приуныл Пафонов, вспомнив пресловутую маску зай-
чика. - Чего у вас тут за люди? Как один, так и другой...
- Юраха, - проговорил Коромыслов, - а чего ж ты, дружок, телишь-
ся, надоть в Рязань звонить, оперативно-следственную группу вызывать!
Сейчас с собакой приедут и вычислим хулигана-то быстро!
- А к чему это? - возразил Пафонов. - Я мог бы еще и вчера, по
свежему следу это сделать, но не захотел.
- Не понимаю, - фыркнул Коромыслов.
- Ну как же! - Пафонов принялся растолковывать. - Допустим, мы
его поймаем и что дальше? Будут его судить за попытку убийства и бас-
та. Дадут ему пару-тройку лет или вовсе условно осудят, а за настоящие
зверства он и не поплатится. Мы должны его схватить, когда он будет
труположеством заниматься.
- Юр, я вот чего сомневаюсь, - сказал Коромыслов, - а убийца сто-
рожа и некрофил этот один ли и тот же человек?
Пафонов сдвинул брови к переносью, закусил нижнюю губу и промол-
чал. В душе он был уверен, что этот тот же самый тип, но фактических
доказательств тому не имелось.
- Кто же это напал-то на тебя? - задал очередной вопрос Коромыс-
лов.
- Да кто угодно мог быть! - Пафонов начал загибать пальцы. - Те-
рентий Фролов - раз, Копылов-младший тоже вчера в слободку вернулся -
два, Виктор Елдырин вполне здоров - три, к тому же и ногу где-то под-
вернул... уж не за мной ли гоняясь? Четыре - это бухгалтер Шиков. Пять
- придурок Антоша. Он ведь Разумовского в заложниках всю ночь продер-
жал в Михеичевой сторожке на кладбище.
Коромыслов вытаращился обалдело.
- Иди ты!
Пафонов продолжил:
- Разумовский с утра ко мне прибежал и рассказал об этом. Кстати,
косу там Петра Орехова обнаружил. Я отправил "графа" в областной центр
с этой косой. Так что, видите, придурковатый тоже вполне мог за мной
бегать. Ну и, в шестых - староста Яров. Однако тут надо узнать у его
жены, ночевал ли он или что...
- А жинка его с ребятенками в Касимов к сестре в гости уехала...
- проговорил Коромыслов и добавил, - с неделю уже как.
Пафонов загнул очередной палец.
- Тогда он вполне годится в подозреваемые.
- Ну и дела творятся! - выдохнул протяжно Коромыслов.
- Да уж, - согласился Пафонов и в деловом тоне произнес. - Позво-
нить мне надо Курмангалиеву, а вы, Борис Капитонович, пока мастеру
скажите, чтобы собирался, сейчас на кладбище пойдем, устанавливать те-
лекамеры.
Коромыслов вышел, а Пафонов связался с управлением внутренних
дел, где работал Курмангалиев.
- Здорово, Батыр! Я к тебе нарочного послал с вещдоками. Там ко-
са, ее на наличие отпечатков проверьте... и еще новогодняя детская
маска-заяц...
- А с ней что делать? - рассмеялся Курмангалиев. - Утренник уст-
роить для зеков местного изолятора?
- На меня тут было совершено покушение, - тихо произнес Пафонов,
- и преступник бегал в этой маске. Мне удалось сорвать ее, но лица на-
падавшего я не разглядел. Проверьте на микрочастицы слюны, пота, не
знаю чего еще... перхоти, черт побери!
- Не кипятись, Юркен, все будет сделано, причем в срочном поряд-
ке, - пообщела Курмангалиев.
Распрощались и Пафонов пошел в аппаратную.


...


День выдался удушливо горячий и паркий. Атмосфера была наэлектри-
лизована донельзя.
- Сегодня дождь будет, - садясь в фургончик Сергеева, пообещал
Коромыслов, - к вечеру прорвет небушко.
- Пора бы уже, - машинально сказал Пафонов.
- Сроду такого лета не было, - вставляя ключ зажигания в скважину
поддержал разговор Сергеев.
- В семдесят втором году было, - возразил Коромыслов. - Но теперь
хуже. Второй месяц ни капли дождя, а градус под сорок. На солнце, чай,
даже за сорок.
Подъехали к кладбищу.
Телекамеры были размером с ладонь и легко помещались в небольшую
спортивную сумку Сергеева. Он перекинул ее через плечо и выскочил из
машины. Всего было три "зрачка", как фамильярно называл аппаратуру
скрытого наблюдения Сергеев.
- Дядя Боря, вы у ворот походите, - сказал Пафонов, - подежурьте,
чтобы никто на погост не вошел, пока мы там орудуем.
- Хорошо, - Коромыслов вошел вместе с остальными в ворота, но
дальше не пошел, а, отворив ближайшую загородку с могилкой, уселся на
маленькую скамеечку.
Пафонов и Сергеев продвигались по центральной аллее.
- Одну из камер установим так, - рассуждал Пафонов, - чтобы обоз-
ревалась главная аллея. Но не у ворот, а в противоположном конце. Нам
будет видно, как похоронная процессия войдет на кладбище, будет прод-
вигаться вперед, а потом свернет налево.
Мужчины и сами свернули налево. Приблизились к старому вязу со
вросшим в ствол чугунным крестом.
- Ого! - не оставил сей факт без внимания Сергеев.
- Вторую камеру следует укрепить таким образом, чтобы был виден
общий план вокруг предполагаемого места захоронения. А третья пусть
снимает яму крупным планом.
- Как скажете, - отозвался Сергеев.
И последующие полчаса ушли на установку телеаппаратуры.
Когда возвратились в контору, то младший сержант Павел Утехин со-
общил Пафонову:
- Юрий Викторович, ваша мама из Москвы звонила.
"Ай-я-яй!" - и Пафонов хлопнул себя по лбу. Как приехал в дерев-
ню, так еще ни разу и не удосужился позвонить домой матери. Набрал код
и номер москвоского телефона.
- Сынок! - обрадовалась Клавдия Яковлевна. - Как отдыхается, ко-
теночек мой?
Пафонов елейным голосом соврал:
- Великолепно, мамочка.
- Кушаешь свежие овощи с грядочки, фруктики?
- Конечно, мамуля, - Пафонов едва сдержал усмешку.
- Молочко парное пьешь? Не болеешь?
- Молоко литрами пью и отлично себя чувствую.
- Слава Богу! - расчувствовалась Клавдия Яковлевна. - Хоть
чуть-чуть от перступников-то там своих отдохнешь!
Тут Пафонов не выдеражал и рассмеялся. Рассмеялась и женщина, но,
естественно, от чисто материнской любви к дорогому сыну, полагая, что
ее драгоценный мальчик загорает, купается, лопает наливные яблоки, пь-
ет молоко из-под настоящей коровы, в общем, ведет безмятежное сущест-
вование, а вовсе и не рыщет по кладбищу в поисках жуткого некрофила.
Пафонов понимал это и отнюдь не собирался разуверять ее в столь сла-
достных заблуждениях.


16.


Остаток дня и последующие сутки Пафонов жутко маялся. Природа
словно бы подыгрывала ситуации в мире людей и нагнетала обстановку.
Дождь, как предрекал в день установки телекамер Коромыслов, вовсе и не
разразился к вечеру. Атмосфера лишь еще более наэлетризовалась. Даже
ночь не принесла ожидаемой прохлады и было так душно, да еще и влажно,
что не только старики задыхались, а даже молодые здоровые селяне дыша-
ли натужно.
Десятого июля, в последний день перед похоронами юной утопленни-
цы, погода еще более усугубилась. "Будто в бане!" - сетовали кресть-
яне. Действительно, было так влажно и жарко словно в тропическом поя-
се. Небо оставалось светлым, но казалось не прозрачным, а твердым,
будто из алюминия, и словно бы нависло над селом, давя на него своими
разбухшими влагой облаками. "Эх, поди сколько там воды скопилось!" -
перекликались друг с дружкой через плетень кумушки. "Как прорвет-то,
так уж мало не покажется!" - вторили им, покуривающие "козьи ножки" на
завалинках, мужики.
К вечеру десятого числа дышать и вовсе сделалось нечем. Тела
были такие липкие от пота, будто их густо смазали салом, одежда посто-
янно мокла. Люди сделаилсь угрюмы и срывались по пустякам. Плюс к
столь не свойственной средней полосе погоде, угнетали и печальные со-
бытия последних дней. Все уже жаждали скорейших перемен - и в природе,
и в жизни.
Дождя ждали как манну небесную, но его все не было и не было.
Пафонову тоже было невмоготу, но, если прочие люди желали дождя,
то он, еще недавно сам просящий небо об этом, сейчас совершенно не хо-
тел ни капли влаги. "Только не одиннадцатого июля! - умолял он Бога
ли, природу ли. - Только не одиннадцатого! Пускай двенадцатого будет
хоть потоп, но только не одиннадцатого!"
На одиннадцатое июля были назначены похороны, утонувшей в пруду,
восемнадцатилетней Дарьи Чесночниковой. И Пафонова сильно беспокоил
тот факт, что дождь помешает оперативному наблюдению при посредстве
скрытых телекамер.
Весь день десятого июля он скрупулезно просчитывал возможные ва-
рианты предстоящих событий, вычислял предполагаемые действия маньяка,
пробовал разгадать его психологию, вообще пытался угадать кто именно
это будет.
Звонил Курмангалиев и огорошил Пафонова тем, что не предоставлен-
ной косой была отсечена голова сторожа Протасова. На маске зайчика же
эксперты по частичкам подсохшей слюны определили группу крови носивше-
го ее и она совпадала с установленной ранее - первая, резус-фактор от-
рицательный. Пафонов ходил в поликлинику, но карточек церковного ста-
росты, бухгалтера и охранника Копылова там не имелось. "Не болеют они
что ли!" - поразился Пафонов. У Антоши Лошадилина как раз была соот-
ветствующая группа крови. Такую же имел и Виктор Елдырин. Пафонов уду-
мал было устроить повальную диспансеризацию и выявить прочих носителей
данной группы крови, но перерешил. Во-первых, попросту уже не успел бы
до похорон. Во-вторых, данной манипуляцией он мог спугнуть преступника
и тот бы затаился. "В конце-концов, - уговаривал себя Пафонов, - ждать
осталось совсем немного, до завтрашнего утра". Помимо этого на маске
имелись и отпечатки пальцев: детские и два вида взрослых. У Курманга-
лиева по прошлому сотрудничеству имелись отпечатки Юрия Пафонова, тог-
да тоже требовалось идентефицировать их среди прочих, и, конечно, те-
перь на маске имелись и они. Следовательно, другие отпечатки принадле-
жали непосредственно преступнику, нападавшему недавней ночью на Пафо-
нова.
Итак, Пафонов с нетерпением ждал развязки событий. Он ждал июль-
ского утра одиннадцатого числа.

...


И роковое утро наступило.
Пробудившись, Пафонов первым делом прошлепал к оконцу и отогнул
шторку. На улице было серо, а на стекле поблескивали крошечные и ред-
кие бисеринки воды. Пафонов обреченно вздохнул: "Начинается дождь!" и
все же понадеялся, что такой микроскопической пылью и ограничится на
сегодня.
Было семь часов. Он торопливо умылся, нервно позавтракал и даже
забыл похвалить тетушку за свежеиспеченные пирожки с яблоками. Та,
впрочем, не сетовала. Она поднялась в четыре утра и, быстренько упра-
вившись по-хозяйству, стала варить поминальную кутью - об этом ее поп-
росила мать покойной девушки. Сейчас Алевтина Яковлевна была уже в
траурном облачении и спешила в дом Чесночниковых.
Пафонов знал, что отпевание было назначено на восемь утра, сразу
же после окончания службы, а потом похороны. Тетушка собиралась сопро-
вождать гроб и в храм, и на кладбище, а Пафонов двинулся в отделение
милиции, чтобы засесть в аппаратной. Не только из чувства такта не шел
он на похороны, но и в силу служебной необходимости.
Старшина Коромыслов был уже в отделе, когда явился Пафонов. Про-
чим сотрудникам, которые по-прежнему оставались в неведении по-поводу
скрытого наружного наблюдения телеприборами, был дан на сегодня отпуск
и они отсутствовали.
- Я все же на отпевание пойду, - сумрачно сказал участковый инс-
пектор, помолчал и добавил. - И на похороны. Если не явлюсь, люди по-
том не простят. Скажут, участковый - черствая душа, не пришел в пос-
ледний путь проводить девчонку. Отвернется от меня народ, а это для
сельского инспектора хуже некуда.
Еще ранее они договорились, что вместе, то есть, втроем с лейте-
нантом Сергеевым будут вести наблюдение из аппаратной. Пафонов скрепя
сердце разрешил Коромыслову пойти на похороны. Поначалу он полагал,
что милицейское присутствие отпугнет преступника, но теперь подумал,
что, наверное, отсутствие участкового, скорее всего, будет выглядеть
неестественным и насторожит некрофила.
Коромыслов, взяв черный зонт, удалился мрачнее тучи.
Пафонов вышел на крыльцо. Обложные тучи окружили Запрудное. Небо
из серого превратилось в грифельное и все более темнело. Где-то вдале-
ке погромыхивало. То и дело накрапывало, но так, словно поддразнивая
Пафонова. Какие-то неуловимые брызги вдруг возникали в пространстве,
но никаких следов на почве не оставляли.
Пафонов вернулся в аппаратную. Сергеев сидел в наушниках возле
уже включенных мониторов и двигал какие-то рычажки.
На первом экране Пафонов увидел центральную кладбищенскую аллею.
Теперь она была абсолютно безлюдна. Только осиротевшая собака Жулька
взад-вперед бродила по ней. На втором экране отображалась поляна возле
старого вяза со вросшим в ствол чугунным крестом. А на третьем экране
голубовато мерцала в увеличенном ракурсе площадка, где будет вскоре
предана земле покойная. В данный момент последние мониторы показывали
двоих землекопов, подготавливающих могилу. Оба были в брезентовых
куртках с накинутыми капюшонами, так что лиц не видилось, но Пафонов
знал их, не лично, но со слов Коромыслова - это были родственники
утопленницы, ее двоюродные братья. "Куртки-то, - с недовольством отме-
тил Пафонов, - точь в точь как у нападавшего на меня. Опять что ли у
них тут в сельпо целую партию завезли и все понакупили одинаковых?"
- Ты куришь? - обратился Пафонов к оператору.
- Бросил, - категорически заявил тот.
- Я тоже, - с тоской заметил Пафонов. Он так сильно волновался,
что не только бы выкурил сейчас самый крепкий табак, но и засадил бы
с огромным удовольствием косячок с наркотической травкой, дабы как
следует расслабиться.
Время тянулось бесконечно медленно. Пафонову казалось, что из не-
го жилы высасывают и хотелось вдарить с размаху кулаком в стену, но он
ничего такого не выкидывал, а сидел молча возле спокойного как тибетс-
кий монах Сергеева и пялился вместе с ним в мерцающие голубым светом
мониторы. Веки Пафонова то и дело непроизвольно смыкались и он впадал
в прострацию. Вскидывался иногда, но снова видел лишь пустую централь-
ную аллею да роющих могильную яму парней в брезентовых куртках с капю-
шонами, и опять впадал в полудрему.


...


Неожиданно дверь в аппаратную распахнулась от удара ноги и на по-
роге возник мужчина в брезентовой куртке с накинутым на голову капюшо-
ном и в заячьей маске.
- Всем оставаться на своих местах! - гаркнул он. В руке он держал
пистолет. "Макаров!" - определил огнестрельное оружие Пафонов и вски-
нул вверх руки, но сам лихорадочно соображал как бы половчее вышибить
пистолет из рук преступника. И в то же время в голове его металось
удивление: "Почему он в маске зайчика? Я же отправил ее в Рязань! Или
у него их несколько?"
Оператор же, кажется, не заметил ворвавшегося, вероятно, наушники
изолировали его слух от внешних звуков. Преступника взбесило это и он
туркнул Сергеева дулом в плечо. Пафонов мигом воспользовался этим и
шибанул его по руке, держащей пистолет. Кисть бандита подпрыгнула и
прогрохотал оглушительный выстрел. Пафонов почувствовал, что голова
его раскололась, но к своему величайшему изумлению он вдруг обнаружил,
что в комнатушке нет никого постороннего, а Сергеев по-прежнему внима-
тельно следит за мониторами и монотонно нажевывает жевательную резин-
ку. "Заснул!" - догадался Пафонов и с силой потер глаза, подергал себя
за уши и похлопал по щекам.
- Сейчас ливанет... - индиферрентно промямлил Сергеев, - Видал
как лупцанул гром-то...
- Это гром был? - буркнул Пафонов и нетерпеливо спросил. - Ну,
что там?
- Пока ничего, - прожевал Сергеев и вдруг оживился. - О, появи-
лись! Ворота отворяют большие...
Пафонов приник к первому монитору.
А сверху слышалось как по шиферной крыше легонько поскребывались
робкие капельки дождя.


...


С самого раннего утра маньяк чувствовал себя не в своей тарелке.
Противоречивые чувства боролись в нем. "Пойти да сдаться! - вдруг ду-
малось ему. - Выложить все как было и сразу полегчает ведь!" Но тут же
возникало сомнение: "А кто они такие? Почему я им должен исповедывать-
ся? Если виновен, то Бог меня накажет!" И опять зудело: "Буду сидеть
дома весь день, запрусь даже в сарае и начну чинить что-нибудь, но за
калитку ни ногой! Хватит с меня! Пора остановиться, а то добром не
кончится!" Но где-то в закоулках подсознания свербило: "Пойти что ли
на погост, посмотреть как хоронят и ничего такого больше... просто
постоять, полюбоваться... то есть, не полюбоваться, а... нет, именно
полюбоваться, насладиться умершей красотой!" И он вскакивал, и носился
взбудораженно по дому.
Такая жаркая доселе погода вдруг переменилась и это одновременно
огорчало и радовало некрофила. Он думал, что плохая погода помешает
испольниться его зловещей мании и таким образом он останется хотя бы
на этот раз честен, но в то же время и надеялся, что дождь разгонит
толпу и никто не помешает осуществить ему сладострастное преступление.
- Нет, - остановился он перед зеркалом и твердо заявил, - я нику-
да не пойду.
Но тут раздался бабий вскрик за окном:
- Марья, ты на похороны-то идешь?
- А как же, Софьюшка! - отозвалась незримая Марья. - А ты?
- И я тоже!
"И я..." - с кривой усмешкой подумал некрофил, вышел в коридор,
натянул туристические ботинки, крепко завязал шнурки, накинул брезен-
товую куртку и вышел во двор. На крыльце задержался. Моросило, а он не
любил дождь. Терпеть не мог просто, потому что в детстве мать чуть
случайно не утопила его в корыте. И все же тяга к запретному наслажде-
нию оказалась сильнее, и маньяк, накинув капюшон, отправился прочь из
дома.
По дороге ему встретился слободчанин, точно в такой же брезенто-
вой куртке защитного цвета с капюшоном, как и он сам, и в таких же ту-
ристических ботинках. До церкви дошли вместе.
Маньяка раздражали разговоры спутника. Ему вовсе не хотелось с
кем-либо общаться сегодня. Слишком все возвышенно было в его расстро-
енной душе. Он хотел как следует прочувствовать силу происходящего, а
пустая будничная болтовня отвлекала его и мешала сосредоточиться на
глобальном.
Возле храма, к вящей радости извращенца, мужик отстал, вошел в
церковь, где отпевали утопленницу. Маньяк тоже было переступил порог
храма, но внезапно поскользнулся и размашисто шлепнулся на каменные
ступени. Кажется, даже утратил сознание. Почувствовал смутно прикосно-
вение рук. Кто-то помог ему подняться. "Мне нельзя в храм! - испуганно
подумал преступник, но тут же попытался оправдаться. - Наверное, нель-
зя только через главные ворота, а в подсобную дверь, например, мож-
но..." Он поднялся, отряхнулся и вознес руку, чтобы перекреститься, но
не смог даже этого сделать, и опустил ее безвольно, точно плеть.


...


Младшие сержанты Николай Елдырин и Всеволод Разумовский, и иже с
ними рядовой Андрей Елдырин сидели в избе Разумовских за круглым сто-
лом и, наклоняясь друг к другу, перешептывались как заговорщики, хотя
в доме кроме них никого больше и не находилось.
- Некрофил - точно церквный староста! - горячо убеждал собравших-
ся коротышка Разумовский.
- Или Антоша, - присвистнул щербинкой между передних верхних зу-
бов Николай Елдырин.
- Именно Яров! - стукнул кулачком по столу Всеволод. - Ты не ви-
дел, а мы с Пашкой Утехиным наблюдали, как он Антошу в подвале ховал и
угрожал ему. Он хочет, чтобы все на юродивого думали, а на самом деле
это он сам, староста!
- Чего же Пафонов не додумался до этого? - проворчал толсятк Анд-
рей Елдырин. - Поди он образованнее нас по милицейской части-то...
- Он устал, - гнул свою линию Всеволод, - и деревню плохо знает,
вот и плутает, не тех подозревает. Он на Терешку Фролова думает, но
разве отец дочь убьет и изнасилует?
- А чего... - бормотнул Андрей. - Помните, Силантий Бобров спьяну
дочь гонял, хотел завалить...
- Силантий белогорячечный и детей у него пятнадцать, он уж и не
помнит своя ли девка, чужая, - возразил Разумовский. - Терентий не та-
ковский человек. К тому же Пафонов и на бухгалтера думает, Жорку Шико-
ва. Какой из этой крысы канцелярской некрофил? Он мужик противный, но
в убийцах я как-то его не представляю. Витюха Елдырин тоже никак не
годится, свой в доску пацан...
- А Копылов-младший? - свистанул Николай.
- Копылов в Рязани был, когда старика убили! - активно спорил Ра-
зумовский. - Не возвращался он сюда. Я тщательно всех опросил и никто
не видил, чтобы какая попутка останавливалась и кто-то высаживался...
Ворон - фигура заметная, а его никто не припоминает в тот день, зна-
чит, не было его в Запрудном! Антоша тоже отпадает, он безобидный ду-
рачок. Стало быть, остается только церковный староста Яров. Владимир
Яковлевич дядька дюже умный и злой, в его башке наверняка всякие вред-
ные мыслишки бродят.
- И чего дальше? - промычал Андрей.
- А того, - понизил голос Всеволод. - Я предлагаю взять инициати-
ву в свои руки. Мы сами поймаем преступника!
- А Пафонов что скажет? - поежился толстяк.
- После того, как мы изобличим Ярова, Пафонов нам только спасибо
скажет! - уверил приятелей-коллег Разумовский. - Заметили, как он пре-
небрежительно к нам относится?
- Я уж точно заметил, - надул рот Андрей Елдырин.
- Столичная штучка! - растянул рот до ушей Николай.
- Вот мы и докажем московскому уголовному розыску, - торжественно
заявил Всеволод, - что деревенские Аниськины ого-го какие ушлые! И он
зауважает нас. Как вы, согласны?
- На что? - проканючил жирняга.
- Пойти немедленно и скрутить Ярова, допросить его с пристрастием
и выбить признание!
- Я согласен! - весело откликнулся щербатый Елдырин.
Андрей неуверенно пучил рот.
- Как хочешь, Андрюшенька, - подначивал Всеволод. - Нас за раск-
рытие дела в звании повысят, наградят медалью за отвагу, а ты будешь
несолоно хлебавши ходить, и все смеяться над тобой будут всю жизнь,
дразнить, а мы будем в героях, да при капитанских погонах и с ордена-
ми!
- Я с вами! - соблазнился толстяк.
И тут же вся троица разом, как по команде, поднялась из-за стола.
- Идемте к Пашке Утехину, - резво сказал Разумовский, - ему тоже
медаль не помешает.
Натянули брезентовые куртки с капюшонами и отправились к младшему
сержанту Павлу Утехину, но получили от него неожиданный полный отказ.
Павел полеживал на диване и пялился в телевизор.
- У меня выходной, - спокойно заявил он на предложение коллег ид-
ти и изобличать старосту.
- Ты что, трус?! - оскорбился Разумовский.
- Не хочу, - упрямился Утехин. Честно говоря, он догадывался, что
не просто так Пафонов устроил молодым сотрудникам местной милиции день
отдыха, а специально. Не знал конкретно, что замыслил московский опе-
ративник, но это явно было связано с приездом таинственного фургончика
и бритоголового мужчины в камуфляжной форме, которого даже не предста-
вили никому, кроме Коромыслова.
- И вам не советую, - сказал разгоряченным друзьям Павел, но те
были уже слишком возбуждены и разумные речи остановить их никак не
могли.
- А, пусть валяется, тюфяк! - отмахнулся Всеволод Разумовский и
призвал. - За мной!
Пыл толстяка Андрея Елдырина несколько поубавился после посещения
Павла Утехина. "Раз Пашка-то не пошел, то, может, дело-то и не стоя-
щее", - робко думал он, но и идти наперекор коротышке Всеволоду уже
побаивался. Весельчак же Николай Елдырин ничуть не переменил насторое-
ния. Он вообще воспринимал жизнь как цепь приключений и желал их как
можно больше.
Спорым шагом милицейская троица приблизилась к церкви.
Дождь уже накрапывал довольно часто и земля подмочилась. Тем не
менее, возле храма людей было изрядно, поскольку все внутри не помеща-
лись. Отпевание все еще продолжалось.
- Делаем скорбыне лица, - приказал соучастникам Разумовский, - а
сами высматриваем старосту.
И начинающие шерлок-холмсы внедрились в толпу.


...


В церковном полуподвале глухо, сумрачно. Звуки из верхних преде-
лов не доходят. Скребутся лишь где-то в еще больших подземельях мыши и
крысы.
Владимир Яковлевич Яров, водрузив на нос очки, сидел за столом в
одной из подвальных келеек и занимался подсчетом свечей. Он переклады-
вал по десять штук из одного ящичка в другой и отбивал результат на
больших бухгалтерских счетах.
Ему вдруг показалось, что открылась наружная дверь, там вдалеке
коридора. Он приподнял голову и прислушался. Нет, показалось. И ста-
роста вновь углубился в скрупулезные подсчеты.
Пальцы его быстро перебирали тонюсенькие свечки, но руки тряс-
лись. Староста чересчур нервничал сегодня. Большое количество народа
раздражало его.
Под столом стояла мутная поллитровка самогонки и он изредка при-
поднимал ее, и отхлебывал прямо из горлышка, занюхивал с шипением ру-
кавом, а потом макал сальную свечку в солонку и надкусывал ее.
Дверь в келейку была притворена и вдруг она медленно начала отк-
рываться. Заскрипели ржавые петли.
Яров вздрогнул и оборотился на звук.
В келейку вдруг вступила троица в брезентовых куртках камуфляжно-
го цвета с накинутыми капюшонами. Разом они скинули капюшоны и перет-
рухнувший до полусмерти староста с облегчением узрел, что это всего
навсего поселковые милиционеришки, которых он считал малолетними недо-
умками и всерьез не воспринимал.
- И чего надобно стражам порядка? - весьма иронично вопросил он.
- Ты обвиняешься в убийстве, - сурово объявил Всеволод Разумовс-
кий.
- Чё-чё?! - Яров поднялся.
- Следствию все известно! - вибрирующим голосом выкрикнул толстяк
Андрей Елдырин. Он часто слышал подобную фразу во многих телефильмах.
- И в некрофильстве обвиняешься! - счастливо присвистнул Николай
Елдырин.
- Вон отсель! - выпрастал вперед руку разгневанный Яров.
Но милиционеры и не подумали подчиниться.
- Хватай его! - вспискнул вдруг коротышка Разумовский и первым
ринулся на неприятеля. - Вяжи, ребя!
Из-за пазухи он выудил припасенную заранее бечеву.
Николай Елдырин кинулся вспомоществовать товарищу.
Как задиристые воборбьи налетели они на огорошенного старосту и
принялись колотить его, выворачивая при этом руки.
Жирняга Андрей Елдырин приплясывал трусливо возле входа и зажму-
рившись неуклюже молотил воздух сжатыми в жменю руками. Внезапно он
охнул и осел плавно на пол. А за его спиной возник загнанно дышащий
Антоша Лошадилин. Ноздри его раздувались, а рот яростно скалился. В
руках он держал дрын, которым и огрел толстяка.
- Не надо, Антоша! - завопил окучиваемый староста, но юродивый не
послушался и приложился дубинкой к затылкам остальных строптивых мили-
ционеров. Те рухнули как снопы.
- Гы! - обрадовался дурачок. Он тоже был в брезентовой куртке,
как и большинство запрудненцев в этот пасмурный день.
Староста утер взопревший лоб, отдышался, похлопал Антошу по плечу
и ласково пожурил его:
- Ну, зачем ты так? Глупыши они, несмышленыши...
Очнулся толстяк Андрей и захныкал тут же.
- Заткнись, - осек его староста. - Давай, поднимайся и бери кар-
лика за руки...
Андрей поднялся и подхватил Разумовского под мышки. Староста
взялся за ноги "графа" и скомандовал толстяку:
- Неси за порог!
Проволокли бесчувственного Разумовского по коридору, одолели семь
ступеней вверх и оказались на улице.
- Бросай! - староста прислонил Всеволода к стене. - Идем за сле-
дующим!
Но Николай Елдырин сам показался в дверном проеме. Вид у него был
обескураженный, хотя он по-прежнему улыбался.
Староста отпихнул его в сторону, вошел в дверь и задвинул ее на
засов. Спустился вниз.
Антоша держал в руках счеты и, лыбясь осчастливленно, громыхал
ими возле уха.
- Положи, - поморщился от грохота староста. - Знаешь что, пой-
дем-ка я отведу тебя до дому. Нечего тебе нынче тут гулять!
- Ни! Ни! - Антоша отбросил счеты и побежал вон по коридору. Яров
услышал как отщелкнулся запор и стукнула дверь. "Ну и Бог с ним!" -
утомленно подумал староста, снял с гвоздя на стене слегка подмокшую от
утреннего дождя брезентовую, все того же защитного цвета, куртку с ка-
пюшоном, напялил ее и направился к выходу. Выйдя на улицу, увидел как
участковый инспектор старшина Коромыслов, отведя троицу подчиненных
под кроны кленов, отчитывает их там, а те стоят понурив головы и лишь
иногда кивают.
Коромыслов тоже увидел Ярова, но не подал виду. Староста двинулся
куда-то вокруг церкви и исчез из виду.
Среди толпы на площади у храма Коромыслов также различил и Терен-
тия Фролова. Тот покуривал нервно, прячась от моросящего дождя под ка-
пюшоном брезентовой куртки.
- Чтоб у меня без выкрутасов больше! - наказал Коромыслов юнцам и
подошел к Терентию. - Здорово, Филимоныч...
Но не успел сказать то, что задумал. А хотелось спросить: "Дома,
сердешный, не сидится в такую погоду?" Фролов с ненавистью зыркнул на
него из капюшонной тьмы, повернулся к участковому спиной и без слов
растворился в людской массе.


17.


Дождь усиливался и это хорошо было видно, сидящим в аппаратной,
лейтенанту Сергееву и капитану Пафонову. Дождинки попадали на объекти-
вы телекамер и изображение на монторах расплывалось.
- Черт! - раздражался Пафонов. - Если дождь разойдется, то мы ни
хрена не увидим!
Но пока они видели, как похоронная процессия вступила в ворота
кладбища и двинулась по центральной аллее. Было заметно, что люди по-
торапливались, поскольку многие уже промочили и ноги, и одежду. Не все
имели зонты, плащи или непромокаемые куртки. Что касается курток, а
именно тех самых из брезента с капюшоном, то многие в толпе были в
них.
- Как китайцы времен культурной революции, - подметил Сергеев, -
все в одинаковых одеждах.
- Клонированные! - процедил Пафонов.
Даже некоторые женщины были в этих куртках. Лиц из-под капюшонов
видно не было, но снизу болтались платья.
- Угадай тут кто есть ху! - ворчал Пафонов старательно всматрива-
ясь в экран.
Основная масса, провожающих гроб в последний путь, остановилась
на повороте в боковую аллейку и дальше не пошла. Во-первых, тропа была
слишком узкая, а поляна возле подготовленной ямы очень маленькая и все
бы так и так не поместились. Во-вторых, конечно, повлиял и дождь, ко-
торый частил все сильнее и сильнее. Люди повернули обратно к воротам и
ушли с кладбища довольно быстро. По боковой тропе пошли лишь родные,
близкие, друзья и некоторые селяне.
- Сейчас они появятся тут, - приник к мониторам, показывающим по-
ляну с вырытой могилой, Пафонов. Первые фигуры уже выплывали на экра-
нах.


...


Маньяк слился с толпой односельчан и вместе со всеми вошел на
кладбище. Незаметно он протиснулся поближе к гробу и шел справа от не-
го.
Несмотря на дождь покойная лежала в открытом гробу. Казалось, что
она просто лежит в красиво украшенной лодке и, не покачивается на
крепких мужских плечах, а плывет по волнам. На ее губах, подкрашеных
алой помадой, застыла улыбка. Щеки были припудрены и казались румяны-
ми. Словно девушка просто на секунду вздремнула и сейчас с заливистым
смехом проснется и свесит через бортик очаровательные ножки. Но она
продолжала лежать и веки ее не вздрагивали, когда на них падали капли
небесной влаги.
На девушке было белое гипюровое платье. В нем она танцевала на
выпускном школьном балу в прошлом году и с тех пор ни разу больше не
надевала. На красиво уложенных длинных льняных волосах был надет венок
из бумажных цветов. Как будто бы девушку обряжали к свадьбе, а не в
могилу.
Некрофил чувствовал как все внутри у него играет от небывалого
возбуждения. "Она моя! Моя! - твердил он. - К чему здесь все эти пос-
торонние люди? Она была их, но позавчера, а теперь она уже моя, только
моя!" Он ненавидил плетущуюся рядом толпу, его бесили их причитания,
плачь, горестные реплики. "Надо радоваться! Они ничего не понимают!
Ведь она не умерла, а просто переменила суть! - бредил он на ходу. - И
скоро ее тлеющая плоть обретет неземные утешения в моих объятиях!" Ах,
как грезил он наяву об этих ласках с остывшим телом! Оно такое покор-
ное, безвольное, молчаливое, покладистое. От него головокружительно
аромтизирует отсутствием того, что человечество именует жизнью, то
есть, от него не пахнет ни потом, ни выделением сальных желез, ни мо-
чой, ни желудочным несварением, ни гнилыми зубами. Труп несет в себе
сладчайшую амброзию будто бы слегка подтаявших на горячем солнцепеке
фруктов. Запах только что начинающегося разложения фантастически опь-
янял некрофила.
Процессия добрела до конца централльной аллеи и здесь задержа-
лась. Далее следовало свернуть влево на узкую тропу, пролегающую меж
оградок с могилами и деревьями.
Некрофил с животной радостью отметил, что большинство сопровожда-
ющих повернуло назад. Только что он проклинал усиливающийся и усилива-
ющийся дождь, но теперь поблагодарил непогоду за содействие. По боко-
вой аллейке потянулись гуськом и некрофил уже не был в первых рядах.
Он скромно затерялся почти в самом хвосте процессии.
Когда вышел на полянку с разрытой ямой, то гроб с утопленницей
уже стоял на заранее подготовленных козлах и люди навсегда прощались с
телом.
Мать упала на гроб с покойной и закричала в голос:
- Ой, Дарьюшка! Ой, дитятко мое дорогое! Ой, на кого же ты меня
покинула, доченька!
Ее мягко оттащили и отвели в сторону. Отец покойной как мог уте-
шал супругу, но и сам он безутешно плакал. Не стеснялся слез, посколь-
ку дождь плескал в лицо и слезы были все равно не заметны.
К гробу подходили родные и близкие. Каждый говорил что-то, утешая
скорей себя, чем парящую где-то в невидимом измерении душу покойной,
кое-кто прикасался губами ко лбу, к лежащей на нем поминальной ленточ-
ке, или к холодным губам.
Некрофил не выдержал и подступил к гробу. Положено было подходить
с правой стороны, но он был так взвинчен, что пренебрег этим и шагнул
слева. Впился глазами в полупрозрачную кожу на лице мертвой, подавил
стон и, наклонившись резко, присосался ко рту умершей.
Люди растерялись, но никто ничего не высказал.
Некрофил сам опомнился и отдернулся. Нарочито нахмурился и как
можно более скорбно отошел в сторону.
Прочие продолжали ритуал прощания.

...


- Гля, как он долго целуется-то! - поразился лейтенант Сергеев.
- Другие тоже подолгу наклоняются, - сказал Пафонов.
- Те говорят чего-то, - возразил Сергеев, - а этот хмырь как к
любовнице приник. Ты бы, капитан, смог дохлую бабу целовать?
Пафонов передернулся.
Мужчина на экране монитора отринулся от гроба.
- Ни фига не различишь! - возмутился Пафонов. - Вот кто это был,
а? Еще в капюшонах все! Туристы, бляха-муха! И дождь этот зарядил!
На мониторах все плыло от размазывающейся по объективам телекамер
воды.
- Главное, - посетовал Пафонов на природу, - что дождь-то все
усиливается с каждой минутой! Не помешает он нам, лейтенант?
- Ерунда! - веско заявил Сергеев. - Техника надежная.
И тут же раздался такой оглушительный гром, будто в небесах ра-
зорвали гигнтскую холстину и сквозь огромную прореху на маленькую ря-
занскую деревню хлынул, кажется, целый Ниагарский водопад.
Даже пол и толстые стены отделения милиции дрогнули от поднебес-
ного электрического разряда.
Вдруг картинка на первом мониторе завертелась, заполосатилась по-
мехами, а потом вплотную стала показывать травинки.
- Упала, - растерянно проговорил Сергеев.
Это была камера, направленная вдоль центральной аллеи.
- Хорошо хоть, - выдохнул Пафонов, - что не вторая и третья ско-
пытились!
И сразу же почернел экран от третьей камеры, дающий крупный план
участка.
Сергеев шмыгнул носом и сплюнул жевательную резинку вбок.
- Чего это с ней? - жалобно промурлыкал Пафонов, внутренне молив-
шийся: "Хоть оставшаяся держись!"
Сергеев не ответил, а лишь дергал рычажки на пульте, но это не
дало положительного результата.
Работал лишь один монитор с общим планом поляны, да и на том
изображение передавалось будто из аквариума.
Тем не менее было видно, что под хлещущим бешено ливнем люди нас-
пех опускают гроб в яму и торопливо закидывают его землей. Многие не
дожидаются окончания церемонии и галопируют прочь с поляны.
И вот всего четверо задерживаются возле могилы, спешно насыпают
холм, закидывают его венками и цветами, хватают лопаты, кОзлы и бегут
также вон.
На мониторе видилась заливаемая ливнем поляна и горка венков.
- Все ушли, - разочарованно проговорил Пафонов.
- Конечно, такой ливень-то! - заметил Сергеев.
За их спинами раскрылась дверь и возник промокший до нитки стар-
шина Коромыслов.
- Ух! - встярхунлся он, окатывая пристутсвующих шквалом брызг. -
Как успехи?
- Никак, - вяло прореагировал Пафонов и кивнул на экран. - Пус-
то!!!
- Там такой дождище! - всфыркнул Коромыслов. - Как будто мо-
ре-океан над нами опрокинулся.
- Сорвал нам операцию этот море-океан! - вскочил со стула Пафонов
и хотел было выйти, но тут лейтенант Сергеев резко вскрикнул:
- Вот он!
Пафонов и Коромыслов рванулись к монитору, нависли чуть ли не
впритык.
Из расщелины старого вяза вышагнул человек и принялся раздевать-
ся.
- Вы узнаете его?! - с невероятной надеждой обратился к Коромыс-
лову Пафонов, но тот лишь щурился и мотал отрицательно головой.
- Плывет все! Дьявол разберет кто это! - огорчался он.
- Потом проанализируем, - попытался успокоить их Сергеев. - В ла-
боратории вычислим наверняка.
- У него и лопата с собой! - ошарашено проговорил Пафонов. - Пре-
дусмотрительный, гад!
Под курткой мужчина прятал складную лопату, которую споро собрал
и, вонзив временно в землю, продолжил раздевание.
Вскоре человек на экране обнажился полностью.


...


Грянул оглушительный гром, сверкнула ослепительная молния и хоро-
нящие заторопились. Некрофил торжествующе ухмыльнулся, благо его кри-
вой мимики не видилось в тени капюшона, да и не глядел на него никто,
собственно. Правда, когда стали заколачивать гроб, некрофил почувство-
вал будто укол в сердце: "Ну зачем, зачем так тщательно?!" И он даже
рыпнулся вперед, но усилием воли сдержал себя и наоборот отступил по-
далее.
Под заколоченный гроб просунули веревки и опустили его в яму.
Принялись быстро закидывать землей, чтобы вода не успела затопить ни-
шу.
Некрофил вновь с удовлетворением отметил, что народ стал тянуться
прочь с поляны и приказал себе: "Спрячься незаметно!" И он бочком-боч-
ком отступил к старому вязу и словно слился с ним, а потом в какой-то
момент и вовсе юркнул в расщелину и вжался в древний чугунный крест.
Из укрытия, словно затаившиыйся зверь, наблюдал как люди наспех насы-
пают холм, торопливо утрамбовывают его, забрасывают венками и живыми
цветами, а затем хватают кто-чего и бегут прочь.
Дождь совсем разошелся. Лил непрерывной стеной. Кладбище совер-
шенно опустело, но некрофил все еще не решался выйти наружу. Ему каза-
лось, что на него будто бы кто-то смотрит. Так оно и было, но он ниче-
го не знал о скрытых телекамерах. Наконец не выдержал и вышагнул нару-
жу.
Принялся снимать с себя одежду и засовывать ее в расщелину вяза,
укрывая от струй. Собрал саперную лопатку, которую таил под курткой,
вонзил ее в почву и разоблачился донага.
Вновь взялся за лопату и голышом принялся разрывать землю на мо-
гиле. Вокруг него пузырились лужи, потоки с неба лупцевали кожу. Он
поскальзывался то и дело, падал, но немедленно поднимался и продолжал
рыть. Раскисший грунт подавался с трудом, но ничто не останавливало
маньяка. Он откидывал как можно дальше лопату за лопатой и углублялся
все ниже.
Ноги его находились в коричневой жижи почти по колени, но он не
обращал внимания на это, а все копал и копал. В какой-то момент отки-
нул прочь инструмент и стал пригоршнями вычерпывать воду, но опомнился
и опять принялся копать.
Лемех ударился о твердое. Некрофил вознес лицо к небу и захохо-
тал. Струи больно заколотили по лицу. Некрофил нырнул в грязь, но гроб
был еще почти зарыт, лишь прощупывался с одного края. Маньяк взялся за
раскопки с утроенной силой. Каждый выброс жидкой земли он сопровождал
громким рыком. И метал жижу как оголтелый. Снова поднырнул и наощупь
определил, что весь гроб вполне расчищен. Вынырнув, как следует отды-
шался, выкарабкался к дереву и нашарил в кармане плоскогубцы с молот-
ком, вернулся в яму, прыгнув в нее с размаху, точно в купель. Всплеск
брызг выплеснулся наружу и вся эта водяная грязная масса вновь пополз-
ла по стенам вниз.
Некрофил набрал в легкие побольше воздуха и нырнул. Выкорчевал
один гвоздь. Вынырнул, отдышался, снова заглотнул порцию воздуха и
опять поднырнул. Еще один гвоздь полетел долой. Так нырял он раз
шесть. В седьмой попробовал и крышка гроба подалась под его руками.
Опять вынырнув и отдышавшись, он еще раз бухнулся в могильную ванну,
приподнял крышку, подлез под нее и собственным телом поднял вверх, вы-
пихал за край.
Труп всплыл. Белое платье превратилось в грязные лохмотья, волосы
сбились, паутиной опутали лицо, но некрофила это ничуть не смутило.
Как зачарованный отстранился он на несколько секунд к стене могилы и
завороженно любовался плавающей в мутной воде мертвой девушкой.
Ударил сильный гром и полыхнула голубая молния. И некрофил дико
завопил вместе с ударом стихии. Осатанело кинулся на труп и принялся
терзать на нем одежду. Вспрыгнул на него верхом и затопил его собс-
твенным весом. Погрузился в воду и сам, но никак не мог выпустить вож-
деленное тело. Хлебнул воды и закашлялся. Оттолкнулся от мертвой и по-
тянулся к краю ямы, но зацепиться не смог. Попытался встать на ноги,
но поскользнулся и с головой ушел в жидкость. Стал захлебываться. Вы-
нырнул. Глаза вылезали из орбит. Из глотки выталкивались коричневатые
всплески. Растопыренные пальцы пытались цапнуть край раскисшей земли,
но упорно соскальзывали. Ему опять удалось вскочить, но вновь он осту-
пился и бухнулся в воду на всплывшее тело. Каким-то образом съехал по
нему и оказался под ним. Панически забился.
Мертвая будто ожила и плясала в клокочущей чаше гейзера.
Некрофил вынырнул и едва хватанул ртом воздух, как увидел, что с
поверхности медленно наползает, подмытая дождем крышка гроба.
- Не-е-ет!!! - завопил он, дернулся к краю, опять соскользнул и
тут же крышка гроба обрушилась и захлопнула его вместе с трупом.
Глухой вопль донесся из толщи воды. Крышка гроба, вероятно при-
поднятая из последних сил, показалась над кромкой озерка, но исчезла
вновь и водная поверхность колебалась теперь лишь от каплепада.


...


Остолбеневшие сотрудники милиции застыли перед подрагивающим
изображением монитора.
- Утоп! - прошелестели губы Коромыслова.
- Видал я смерть в Чечне, - сдавлено молвил Сергеев, - но тут
покруче будет!
Пафонова и вовсе мутило. Он встал и прислонился лбом к стене.
- Бежать туда надо! - взволнованно сказал Коромыслов.
- А чего теперь бежать-то, - лепетнул Пафонов, - поздно уже бе-
жать, никуда он от нас не денется... Ливень утихнет, тогда и пойдем.
- Не угадал я кто это, - пробормотал Коромыслов.
- Скоро узнаем, - опустошенно произнес Пафонов. Он понимал дру-
гое, что вот дело, считай, завершилось, но на душе было так паскудно,
будто никакой развязки еще и не предвидилось.
- Чайку что ли затеять? - попытался развеять гнетущую атмосферу
участковый, но Сергеев и Пафонов отказались. Оба вновь уселись перед
мониторами и все ждали, что может быть вода всплеснется и утопший выс-
кочит как ни в чем не бывало. Ничего подобного, конечно, не случилось.
- А дождь стихает, - заметил Сергеев.
Коромыслов вышел на крыльцо, закурил. Пока курил, небо стало
проясняться и дождь редел, редел, вскоре и почти совсем стих. Участко-
вый вернулся в аппаратную.
Тут на экране монитора возникла вдруг собака. Обежала оградку од-
ной могилы, другой и остановилась возле старого вяза, унюхала одежду в
расщелине. Тщательно потыркалась в нее носом и завиляла хвостом. Под-
бежала к могиле и потянула носом над водой и снова завиляла хвостом.
- Признала завсегдатая... - прокомментировал мрачно Коромыслов.
- Солнце, - буркнул Сергеев.
- Пора, - объявил Пафонов и поднялся.
Дверь аппаратной заперли и подошли уже к выходу, как столкнулись
с хрупкой невыской женщиной, напоминавшей рано состарившегося ребенка.
- Здравствуйте, - несмело кивнула она.
- А, - узнал женщину Коромыслов, - Елизавета Артуровна, добрый
день, конечно, но мы, извиняюсь, очень торопимся.
- У меня важное сообщение, - не освобождала выход на улицу женщи-
на.
- Кто она? - бесцеремонно поинтересовался Пафонов.
- Мать Жорки Шикова.
- Чего вам, тетенька? - не слишком-то вежливо бросил вошедшей Па-
фонов.
- Кое-что видела я, - теребя правой рукой накинутый на плечи цве-
тастый платок с бахромой тихо произнесла Елизавета Артуровна.
- Мы тоже кое-что только сейчес видели и нам некогда! - разозлил-
ся Пафонов. - Потом приходите, в другой раз, и Борис Капитонович вас
очень внимательно выслушает.
Вместо этого женщина вынула левую руку, до этого скрываемую под
платком и разжала кулачок. Какая-то бурая тряпица была зажата там.
- Чего это? - брезгливо вопросили все трое.
Пафонов наклонился пониже и хмыкнул.
- Да это воротничок от рубахи... окровавленный... кровь старая,
высохшая... Откуда у вас это?
- В тот день, когда сторжа кладбищенского убили, вечером у насед-
ки в корзине обнаружила, - женщина всхлипнула.
- Знаете что, - обратился Пафонов к коллегам, - вы ступайте, а я
тут чуток побеседую с дамой и вас догоню.
Коромыслов и Сергеев ушли, а Пафонов провел мать Шикова в кабинет
участкового инспектора, усадил на стул, налил из графина в стакан воды
и поставил перед ней. Затем, обойдя стол, уселся напротив и сказал:
- Ну, говорите все как было...
- Хорошо, - еле слышно отозвалась Елизавета Артуровна, - только я
начну с самого начала...


...


Тело покойной жены Шиков не позволил переместить в морг, а забрал
домой.
- Зачем, сынок? - выражала недовольство его мать. - Ведь там бы
ее омыли, обработали, да и холодильники у них, а у нас при такой-то
жаре подпортится быстро.
- Мама! - с болью в голосе воскликнул Шиков. - А вдруг она не
умерла?
- Как так? Ты же сам видел. И врачи сказали. Они же понимают.
- А вдруг, мама, это просто летаргический сон или разновидность
комы...
- Гоша!
- Что Гоша? Вспомни, Гоголя зарыли, а он в гробу и перевернулся.
- Я такого ужаса о Гоголе не знаю.
- Вот и знай, мамуля. Когда взялись перенести его прах в другое
место, то, вскрыв гроб, обнаружили его останки лежащими на боку и в
эмбриональной позе. Значит, его похоронили заживо, а он под землей оч-
нулся, задыхаться стал, бился, царапался, но тщетно, так и ослаб...
- И ты думаешь, что Леночка тоже просто спит?
- Не знаю, - сник Шиков, - только мерзко мне представить, что бу-
дет она в каком-то холодильнике лежать, как кусок телятины!
- Ну, забирай, что же, - вздохнула мать, - сами обмоем, собору-
ем...
Скончалась Елена двадцать четвертого июня и тем же вечером Геор-
гий забрал ее тело домой. Покойную искупали, переодели в свадебное
платье, которое подарили ей ее родители уже после того как молодые
расписались. Свадьбы, по сути, у них не было. И вот ни разу не исполь-
зованное по назначению нарядное белое платье послужило теперь саваном.
Шикову показалось это глубоко символичным. Он вдруг усмотрел в этом
особый знак судьбы.
Поздно ночью, когда ушли родители Елены, помогавшие соборовать
дочь, да и мать Георгия улеглась почивать в соседней комнате, он ос-
тался с покойной супругой наедине.
Тело уже уложили в гроб, который стоял открытым на обыкновенном,
только раздвинутом будто для торжества, обеденном столе. Гроб был обит
бордовым атласом с золотыми шнурами и кистями.
Покойная держала в руках, сложенных на груди, свечу. И только ее
подрагивающее маленькое пламя освещало комнату. Шиков сидел возле из-
головья на табурете и тень от его согбенной фигуры полыхала неестест-
венно огромным отражением по стене. Свеча дотлела до конца и, догорая,
зашипела, вспыхнула перед смертью слепяще ярко и погасла. Комната пог-
рузилась в полумрак.
Шиков посмотрел на жену. Теперь ощущалось слабое мерцание лунного
света, проникающего в окно. Ранее оно не чувствовалось из-за трепещу-
щего язычка свечи.
Лунный свет голубовато падал на лицо Елены. И Шикову показалось,
что она и в самом деле просто спит, а не умерла. Сколько раз вот так
же вот, безмятежно спящей, любовался он ею по ночам.
- Лена, - позвал осторожно Шиков и невероятная надежда залучилась
в его глазах.
- Лена! - повторил он несколько капризно.
И покойница вдруг открыла глаза и улыбнулась. Конечно, это была
лишь игра его воображения, но в тот момент, Шиков верил, что это ре-
ально.
- Лена!!! - воскликнул он и всхлипнул от радости. - Я знал, я ве-
рил, что ты жива! Лена!
- Иди ко мне... - проговорила она так нежно и с такой тоской, что
он затрепетал от прилива любви.
- К тебе, моя милая?! Но... - на какой-то миг разум прояснился в
нем и Шиков отчетливо увидел гроб, осознал нелепость происходящего, но
подсознательно ему так хотелось, чтобы галлюцинация превратилась в ре-
альность, что так и случилось.
- Обними меня... - ласково призвала воскресшая.
И Шиков приподнялся, наклонился над ожившим телом и неуверенно
обнял его, потянулся губами к улыбающемуся рту. Ледяное прикосновение
словно отрезвило его и он отпрянул. Пристально вгляделся в усопшую.
Она лежала неподвижно, со смеженными веками, спокойно закрытым
ртом. Ни один мускул на ее лице не шевелился.
Шиков долго вглядывался и опять ему показалось, что губы стали
растягиваться в улыбке, будто женщина притворялась-претворялась, да не
выдержала и выдала себя.
- Леночка! - кинулся он к покойной и впился поцелуем в губы, но
обжегся холодом. Отскочил.
Вновь видел перед собой мертвую. И тут же губы женщины снова
дрогнули и поползли в улыбке. Медленно раскрылись веки. "Да живая она!
- окончательно поверил Шиков. - Это все просто страшная игра! Она пу-
гает меня в шутку! Это испытание моей собственной любви к ней!"
- Я люблю тебя! - страстно воскликнул Шиков. Он принялся снимать
с покойной белое свадебное платье и яростно отшвырнул его в сторону.
Молодая женская плоть призывно изогнулась и приподнялась.
Шиков шмякнул на живот обнаженной ладонь и вжал в тело. Упругая
гладкая кожа, такая знакомая и желанная! Чуть-чуть прохладная, но это
лишь потому, что возлюбленная замерзла, ей холодно лежать одной. Шиков
пополз к холмикам грудок и тут женщина поймала его за руку и привлекла
к себе. Он поспешно забрался в гроб твердя исступленно: "Любимая, лю-
бимая!!!"
Голова мертвой металась под его судорожными движениями из стороны
в сторону и глухо стукалась о стенки гроба. Волосы покойной размета-
лись, а рот оскалился будто бы в сладострастном изнеможении.
Помешанный не замечал, что дверь в комнату слегка приотворилась,
а в образовавшийся зазор, с невыразимым ужасом, наблюдает за творящим-
ся кошмаром его мать. Постояв так какое-то время, несчастная свиде-
тельница ночного труположества, тихо притворила дверь и, едва держась
на ногах, удалилась в свою комнату, забралась в кровать и зажмурилась.
Утром она проснулась совершенно седой.
Шиков даже не заметил, что мать вдруг побелела. Утром они вместе
пили чай в терраске. Елизавета Артуровна за эту ночь передумала вся-
кое. Хотела и бежать сломя голову с воплями по улице, созывая людей,
потом думала вызвать психиатрическую помощь, или милицию, но к утру
смирилась со страшной новостью, понадеявшись, что покойницу зароют и
сын успокоится. "Все же это мой ребенок, - ныло ее сердце, - другого у
меня нет и не будет".
- Как ты себя чувствуешь, малыш? - спросила она у отрешенно при-
губляющего чай Георгия.
- А?! - крупно вздрогнул он и будто очнулся из небытия. - Я ниче-
го... нормально...
Елизавета Артуровна с невероятным страхом заглянула позже в ком-
нату с гробом. Покойная лежала в платье, причесанная, с сомкнутыми гу-
бами - будто ничего и не происходило нынешней ночью. "А может, мне
приснилось?" - понадеялась мать, но последующие события разуверили ее
в этом.


...


- Почему же вы так долго молчали? - после минутной паузы после
окончания речи Елизаветы Артуровны спросил Пафонов.
- Терпела, - посетовала она, - поначалу думала, что это с ним от
горя порыв был и после похорон жены все забудется... А потом Леночкину
могилу разрыли и я сразу поняла, что это он. И опять смолчала... А
когда воротничок-то этот кровавый нашла, то поняла, что и сторожа Гош-
ка прикончил... Теперь уж и вовсе поздно было на него жаловаться ку-
да-то, упекли бы в тюрьму, а то бы и расстреляли. Я ведь сообразила,
что и девочку еще раньше он жизни лишил... А тут, недавней ночью пошел
он куда-то, маску кроличью зачем-то взял, где-то гоняло его... не вы-
держала я утром и спросила, где мотался, а он с кулаками на меня бро-
сился, чуть не побил, но воздержался... Утих, прощенья просил, но с
того момента на меня косо смотрит. Побаиваться я его стала. И вот тер-
пела, терпела, а сегодня невмоготу стало. На похороны я ходила и заме-
тила, что подзадержался он на погосте. Беды новой боюсь! Удержите его!
Устала я, хватит! Пусть в тюрьму пойдет, пусть в сумасшедший дом, но
нет сил больше скрывать...
Пафонов догадался, что исстрадавшаяся мать не в курсе, что Шиков,
а теперь не оставалось сомнений, что, захлебнувшийся в могиле, именно
он и есть, что ее обезумевший сын погиб.
- Вы, знаете что, - как можно бережнее обратился он к всхлипываю-
щей пожилой женщине, - вы... этот воротничок-то положите тут на
стол... и, знаете, ступайте домой, ступайте... я к вам доктора вызову
из больницы, он вам укольчик успокоительный сделает, таблеточек снот-
ворных даст... отдохнуть вам надо... а с сыном мы выясним... ступайте
домой...
- Да? - Елизавета Артуровна поднялась и, положив тряпицу, выпач-
канную засохшей кровью на стол, медленно пошла к двери, обернулась. -
Простите меня... за сына простите.
- Вам не в чем себя винить, - уверенно проговорил Пафонов, - Это
болезнь и со всяким такое могло бы случиться... даже со мной...
"Ну я и загнул!" - сам себе поразился он.
- Спасибо вам! - женщина просветленно улыбнулась и тихо вышла.
Пафонов набрал номер управления внутренних дел областного центра
и вызвал в село оперативно-следственную группу. Затем позвонил в боль-
ницу и пригласил, как и обещал, в дом Шиковых врача.
И отправился к погосту.


...


Большак развезло и проще было идти по траве. Брючины джинс Пафо-
нова промокли до коленей, но сырость, после стольких недель испепеляю-
щей жары, радовала. По-прежнему было тепло, но дышалось теперь воль-
готнее. Не смотря на все трагические события, Пафонов шел и безудержно
улыбался. Светило солнце. Небо было ярко-голубым. Тучи давно излились
на землю. Растительность сияла, отмытая и напоенная. Оглушительно тре-
щали птахи. Пафонов даже засвистел веселый мотивчик, но, свернув к по-
госту, примолк.
Коромыслов, Сергеев и невесть откуда взявшийся коротышка Всеволод
Разумовский стояли возле кладбищенских ворот и обсуждали, вероятно,
случившееся.
- И знаешь, кто это был? - нетерпеливо обратился к приближающему-
ся Пафонову Коромыслов. Тот молча кивнул.
- Вот ведь какова она, се ля ви-то! - философски прокомментировал
Коромыслов.
От церкви послышалось фырчание мотора. Пафонов с удивлением огля-
нулся: "Неужели опергруппа так быстро добралась?" Но это был небольшой
автобус. Остановившись, он с кряканьем растворил двери и из них стали
появляться смеющиеся девушки.
- В честь чего это?! - обалдело вытаращился Пафонов.
- Студентки, - скучающе пояснил участковый инспектор. - Добро-
вольцами приезжают на реставрацию храм... В июне была партия, вот до
тебя только уехали, а это новая команда.
Пафонов хлопнул в ладони и азартно потер их.
- Так-так, отдых только начинается!
Приобнял, зардевшегося от смущения при виде, сыпящегося из авто-
буса как горох, женского пола, коротышку Разумовского.
- Ну, Сева, какая тебе нравится?! Выбирай любую!
- Вон та, черенькая...
- Великанша-то в шортах? - хихикнул Пафонов и, облизнувшись, зая-
вил. - А мои тогда все остальные!
 

Отзыв...

БАЕМИСТ-2

ЛИТЕРАТУРНОЕ
АГЕНТСТВО

ПУБЛИКАЦИИ

САКАНСАЙТ