С наступающим, господа
сакансайтцы!
А вот и мой праздничный сюрприз.
МЕМУАРНЫЕ ЗАМЕТКИ ПОКОЙНОГО СЁМЫ ШТАПСКОГО!
16. Эхо Полтавы
Новый 1990 год мы встречали с Женей Рейном и моей племянницей, поэтессой Ириной Перетц, приехавшей в Москву из Тель-Авива после десятилетней разлуки. У них с Рейном начался кратковременный роман. Рейн с маниакальным упорством твердил ей, что он – первый русский поэт. Причем, по уверению Иры, повторял это даже в минуты близости.
– Как ты считаешь, я – первый русский поэт? – спросил он меня, разливая шампанское.
– Естественно, Женюра. Я даже думаю, что нобелевский комитет два года назад сильно ошибся, дав премию не тебе, а твоему ученику, – ответил я.
– Никакой ошибки не было, – со странной запальчивостью возразил Рейн, – никакой, дорогой Сёма! Просто шведские свиньи решили перестраховаться.
Мы с Ирой с недоумением глядели на Женю, азартно намазывавшего сливовое повидло на кусок белого батона.
За окном взрывались петарды.
– Ошибки не было, – угрюмо повторил он, – на нобелевских сертификатах уже была проставлена моя фамилия. И тут черт меня дернул напиться в ЦДЛе с проклятыми хохлами…
Оказалось, что украинские поэты Драч и Павлычко уговорили Рейна поставить свою подпись под посланием Горбачеву. В письме было выдвинуто требование реабилитировать гетмана Мазепу. Через два дня письмо опубликовал «Вечерний Киев». Министру культуры Захарову позвонил секретарь шведской Академии и доверительно сообщил: «Мы есть нация политкорректорная. После этот подпись нашу премию Рейну могут неверно толковать. Поэтому получатель ее будет господин Бродский».
Женя залпом осушил свой бокал. Наступила тяжелая тишина, которую резко нарушил хлопок петарды. Ира включила телевизор. «С новым годом, дорогие товарищи!» – сказал Горбачев.
ip: logged
