Извини, Сережа, извините, ребята - взаолновала всех, сама волнуюсь - Сережа утратил отца... Я думала - знаете. Сережа молчалив и переживает молча, может, я что не так - прости, Сережа. Мой отец ушел, уогда мне было 16 - до сих пор не пришла в себя. Так что...навсегда это.Когда ушел Борис Алексеевич... незадлого до того... мы разговаривали по телефону, звонил он иногда в Одессу. В тот раз он не мне звонил - передать хотел другому человеку... до кторого не дозвонился...слова важные, я передала. Голос был усталым, у него такой голос-гудок,"гдочек"... вот гудит он в трубку, а мне так неуютно, тревожно...Есть у меня книжка, четвертая закладка в "Эрику" - самиздат, тот человек, которому он звонил - получал письма, в которых шли стихи, а стьихи Чичибабину тогда запрещено было распространять. Так вот по этим стихам из писем есть сборники, по-моему, девять, пятая закладка была очень слабой и во второй раз заложили только четыре. Книжка, что у меня, пережила несколько обысков. Потом жила в Москве у Петра Старчика - и он написал музыку на стихи, несколько песен - в книжке карандашиком ноты остались, как ласточки, сидят на проводах-строчках...Еще в книжке надпись рукой Бориса Алексеевича, он ее сделал на первом своем вечере, когда его официально легализовали, он проходил в Москве, на Тверсклм бульваре, в библиотеке Крупской? я не помню, Эвелина поправит, у нее (у библиотеки) за спиной неподалеку литературный институт...Написано на книжке "Милой Оле Ильницкой с любовью и дружбой на память о моем первом литературном вечере в Москве, 2/10 1987". А книжка нечаянно оказалась со мной, и вечер был для меня нечаянным, я приехала, пришла в гости к Галичам. И они меня с собой взяли. На вечере прозвучала фраза - "...это было тогда, когда меня не печатали и книги у меня не выходили"...- О, завопила я на весь зал, не было у Вас такого времени, выходили книги благородного числа тиражом, одна из них у меня с собой! И поплыла моя -ЕГО книжка по над головами, люди ее передали. Борис Алексеевич подержал, погладил, и прочитат на корешке "Оля"...И вдруг говорит - Оля из Одессы? На книжке тогда надписей еще никаких вообще не было, кроме этой, зеленой пастой пометки "Оля" очень мелкими буковками,вертикально на кореке... это я назло КГБ подписала. Смешно и глупо, конечно, но вот так - если вдруг попадет во время обыска, чтобы не подумали на моих ребят, мол - мой "грех", мой личный, а не чей-то самиздат. Тогда за распространение и хранение - 2 года давали. ...Собственно, тогда с Чичибабиным, до его вечера в Москве, я была знакома только заочно, по-переписке и звонкам телефонным, но уже не первый год, и мои стихи он уже читал...Так мы увиделись и потрогали друг друга первый раз, в смысле, стояли потом рядом, за руки держались... Это "потрогали" было очень важным - не иллюзия. живые, настоящие!... даже поцеловались...вот. А потом, в 1989 году на книжке добавился еще один автограф, это было во времена подполья РУХа, был съезд, на котором я опять оказалась с этой книжкой...ну, люблю я эти стихи, и таскала тогда с обой, и читала всем подряд...Она и сейчас лежит на моем столе у компа. Я ее предпочитаю всем новым, которые у меня тоже, разумеется. есть, с автографами уже Лили Семеновны... Но читаю я эту, "нашу".
И вот я там с Драчом Иваном встретилась,на съезде, оба мы были РУХНутыми, а Иван был тем, кто восстановил Бориса Алексеевича в Союзе Писателей, после исключения, и вот он написал на книжке хорошие слова. Именно потому, что он восстанавливал Чичибабина в правах писательских - ...я и показала Драчу эту книгу... Вот оттуда мое болевое:
А! Ты не можешь быть таким как все -
вертеться с веком белкой в колесе,
пахать надел, мять молотом металл,
забыв о том, как смолоду летал,
валить леса,где плачет соловей,
да морды бить тому, кто послабей,
да дело знать, да девок обнимать,
да старшным байкам весело внмать?
Не можешь так? Чего ж бы ты хотел?
Низвергнуть плоть? Перелететь предел?
Нет на земле меж городов и сел
того клочка, откуда ты пришел.
Он на звезде, что ты назвал Душой,
а ты везде последний и чужой.
Не хватит в мире горя и тоски,
чтоб ты узнал, как жить не по-людски.
И как роптать, что дал тебе Господь
со дней Адама проклятую плоть.
Мир состоит из женщин и мужчин,
а ты забыл свой мужественный чин.
Им внемлет Бог,как травам среди трав,
а ты меж ними жалок и неправ.
Сокрой свой рай в таилищах лесных
и жизнь отдай за худшего из них.
Пусть светлый дождь зальет твой темный след.
Все остальное суета сует.
В этом стихотворении есть строчка из моего письма к Борису Алексеевичу..."Мир состоит из женщин и мужчин", это такое продолжение нашего с ним разговора, перевернувшего многое во мне. До сих пор - переворачивающего, не все, видать, во мне устаканилось. Письмо у меня сохранилось - об этои и из этого продолжительного, на годы, разговора...
Вот, такая история...
ip: logged
