Случайный ли вскрик электрички?
рассвет посекли провода.
И чайки – почти истерички –
кричат, так что стынет вода.

Ты в это поверишь, конечно,
лишь в реку ладонь урони.
Но ранняя осень беспечна,
как юность в последние дни…

Купола покосились, –
жили ведь без креста…
Можно верить в Россию,
можно – так коротать.

Можно жить одиноко.
Дом, повитый плющом.
Можно око за око, –
ведь не поздно еще…

Дотянуться б до сути
вечной русской тоски.
Ветер. Избы и судьбы.
Поле. Рожь. Васильки.

И в ознобе дорога –
по равнине и мгле
до сумы и острога.
Или чудится мне?

И загадочны люди
на тернистом пути.
Не обидно ли будет
без ответа уйти?

И откуда берутся
эти нежность и грусть?
Не могу обернуться, –
вдруг заплакать боюсь.

* * *

У прошлого длинные тени,
у нежности легкие руки.
Потупились взоры растений,
кричат электрички в округе.

Скитаемся в поисках крова,
надежды и радости. Люди…
Измена – холодное слово.
Так было, так есть
                             и так будет.

Так было. Бессмысленно прятать
глаза – занавешивать челкой.
А если захочется плакать,
успей зажигалкой щелкнуть…

Пришельцы из ближних предместий,
паломники, но поневоле…
Молчим из любви или мести
на кромке осеннего поля.

* * *

Советуют жить поспокойней,
А мне невдомек: почему?
Тянусь ли к окну, как к иконе,
Иду ли в тягучую тьму.

Обманчива прочность наста,
Не верится и в тишину.
А все потому, что ненастье
Никак не покинет страну.

Ужель никогда не взыграет
Над нашим полком светлый стяг?
Окрестности грусть озирает
И не оторвется никак.

Край слез и усталых улыбок.
А кто-то на бледном коне…
И боль. И за это спасибо.
Она не в диковинку мне.

* * *

У реки потускнели рябины,
надоедливый дождь моросит.
В тихой роще церквушки руины.
Умерла? Нет, мне кажется – спит.

Пусть поблекла ее позолота,
все равно здесь спокойней, светлей.
Не прервать векового полета
облаков, куполов, журавлей.

* * *

Река задумалась. Кувшинки
вдруг замерли, как поплавки.
Так побледнела – ни кровинки,
ни тени на лице реки.

Но все спокойно. И тревога
напрасна. День осенний прост.
Окоченевшая дорога.
Скрипучий сгорбившийся мост.

Стою. Шершавые перила.
Какая бледная вода!..
Не знаю: долго ль это было;
не помню: было ли когда.

* * *

Крылами машут ветры во поле,
сомнения мои – не в счет.
Весь белый свет дожди заштопали,
но времечко сквозь швы течет.

Подтачивает корни берега
и обнажает боль и грусть.
Желтоволосый мальчик бегает.
Храни его, святая Русь!

Луна дрожит, как лист осиновый,
обманчив утренний покой.
Прощай, селенье Константиново,
живи есенинской строкой.

Дороги смотрят недоверчиво,
в туман, в себя погружены.
И тихий разговор: "До вечера…
до вечности… до тишины…"

* * *

Вновь ранней осени мазки.
Холсты полей помяты.
Вновь где-то около Москвы
На черных пнях опята.

Вновь паутинки в волосах.
Задумчивость. Прохлада.
Дожди сутулятся в лесах
И вновь ты мне не рада…

И вновь срывается листва.
Пронзительна природа.
И вновь срываются слова
И падают поодаль.